«Если твой дом горит, поздно вкручивать энергосберегающие лампочки» Почему экопривычки не спасут мир. Обсуждаем с экспертами

У нашей планеты много экологических проблем: изменение климата, пластиковое загрязнение, исчезновение целых видов животных и растений. Проблемы эти создает человек: сжигая ископаемое топливо, вырубая леса, осваивая новые территории и банально не убирая за собой мусор.

Государства и международные организации признают экологический кризис. Для борьбы с изменением климата 195 стран заключили Парижское соглашение, для сохранения видов — Конвенцию о биологическом разнообразии. С 2022 года разрабатывается глобальный договор о пластике.

Однако идут годы, проводятся международные форумы с участием ученых и политиков, но решительных действий ни по одному из вопросов в мировом масштабе не предпринимается. 2024 год, вероятно, станет самым жарким за всю историю наблюдений, как до этого был 2023-й. Загрязнение пластиком растет. А исчезновение видов продолжается.

Пока системные изменения буксуют, в народе большую популярность приобретают экологические привычки. Сортировка отходов, энерго- и водосберегающие практики, замена одноразовых вещей на многоразовые и прочие индивидуальные «зеленые» шаги сегодня продвигаются как возможность внести свой вклад в решение экологических проблем.

Однако, по мнению ряда экспертов, эти вопросы хоть и касаются каждого человека, но эффективно решаться могут лишь коллективными и административными действиями. В первую очередь — политическими шагами и постепенным установлением новых социальных норм. Существует даже такое мнение: концентрация усилий на продвижении осознанного потребления смещает ответственность с бизнеса и властей, действия которых имеют решающее значение для изменений на глобальном уровне.

Могут ли бытовые привычки действительно помочь спасти мир от кризиса? И что делать, если маленьких индивидуальных шагов уже недостаточно? На эти вопросы «Кедр» попросил ответить эксперта «Эколого-кризисной группы» Виталия Серветника и эколога Анастасию Селезневу.

***

«Кедр»: Люди, проповедующие экологичный образ жизни, zero-waste практики, сортировку отходов, осмысленное потребление товаров и ресурсов, говорят о силе маленьких шагов — из капель, то есть небольших действий большого количества людей, собирается океан. И в этом они видят возможность изменить мир. Их логика верна?

Темой, которую мы сегодня затрагиваем, ни в коем случае не хочется обесценивать усилия тех, кто практикует экологичный образ жизни. Все «зеленые» инициативы и активности важны. Тем более, если человек чувствует себя лучше, находит единомышленников, а его повседневность становится осмысленнее и устойчивее от внедрения экопривычек. Но в то же время стоит отдавать себе отчет: мы живем в эпоху мультикризиса — то есть социальные, экономические, геополитические и климатические сложности накладываются и усугубляют друг друга. Население планеты растет, тут и там вспыхивают военные конфликты, усиливается водный кризис и кризис здравоохранения, вызванный пандемией ковида. А еще мы существуем в рамках капитализма и промышленной экономики — можно сколько угодно рассуждать об их возможном крушении, но сегодня они — наша реальность. В этом контексте важно понимать, какую роль индивидуальный выбор человека играет в глобальных процессах.

Люди, которые зашли в экоповестку через условный раздельный сбор, как я сама когда-то, спустя какое-то время могут прийти к выводу: мусорная проблема не исчезает с лица Земли как бы экологично они ни поступали со своими личными отходами.

Тогда, если им не безразлична эта тема, они идут дальше и думают о том, какими еще инструментами можно решить накопившиеся у человечества сложности. Об этом и хочется поговорить: каким может быть следующий шаг после экопривычек для нас как для гражданского общества.

В западном дискурсе уже давно обсуждается идея о том, что индивидуальные экопривычки не спасают мир от климатического или мусорного кризиса — они не равны политическим сдвигам и не влияют на системные изменения. Так, американский экофилософ, писатель и защитник окружающей среды Деррик Дженсен в 2009 году опубликовал статью «Forget Shorter Showers», что в русскоязычной адаптации означает: «Забудьте о привычке лить меньше воды в душе». На разных примерах он объясняет, что личные изменения не равны социальным, и называет четыре причины, почему снижение своего углеродного следа не работает как политический акт.

Во-первых, призывы к внедрению экопривычек часто базируются на идее, что люди только вредят планете — но ведь мы можем и помогать ей. Во-вторых, вина за глобальные кризисы в такой парадигме, как правило, перекладывается на обычных людей, а не на сложившиеся системы и тех, кто обладает властью в этих системах. В-третьих, из-за капиталистической парадигмы людей рассматривают не как граждан, а как потребителей. Поэтому потенциальные формы сопротивления сводятся к потреблению или не потреблению отдельных видов товаров. Но у граждан есть больше инструментов — выборы, протесты, бойкоты, обсуждения. И, в-четвертых, Дженсен отмечает, что конечная логика всех идей о снижении личного воздействия на планету фактически сводится к самоубийству — якобы мы меньше будем вредить экосистемам, если попросту вымрем. Но это не выход.

Дженсен ссылается на другого автора: Киркпатрика Сейла, который в 2003 году опубликовал текст «Иллюзия прогресса» в журнале The Ecologist. Там он пишет: «Все эти индивидуалистические мысли о том, что вы можете сделать, чтобы спасти Землю, — миф. Мы, как личности, не создаем кризисы и не можем их решить. Возьмите наше безумное потребление энергии. За последние 15 лет история каждый год была одной и той же: индивидуальное потребление — жилое, на личном автомобиле и т. д. — не превышает четверти всего потребления; подавляющее большинство приходится на коммерческий, промышленный, корпоративный секторы, агробизнес и правительство».

И с тех пор по сути мало что изменилось. Если твой дом горит, поздно вкручивать энергосберегающие лампочки. Кроме того существует так называемый «эффект отскока». Согласно исследованиям, повышение энергоэффективности делает энергетические услуги более дешевыми и, следовательно, стимулирует увеличение потребления электричества. То есть мы как бы «отскакиваем» от первоначальной цели, забываем о том, что эти технологии придумали для сокращения энергопотребления. Проблемы касаются и сферы раздельного сбора — разные научные работы показывают, что возможность переработки отходов увеличивает потребление ресурсов.

Например, американское исследование, проводившееся в Северной Каролине в течение 20 лет (с 1999 по 2019 год), показало рост образования твердых коммунальных отходов на 6-10% в местах, оборудованных для их сдачи на переработку.

Другая работа продемонстрировала увеличение использования бумажных полотенец в туалетах, если рядом стоит корзина для сбора макулатуры на переработку. То есть, с одной стороны, мы делаем ресайклинг доступным и удобным, с другой — не следуем первому и по сути главному принципу экологистов 3R (reduce, reuse, recycle). В отрыве от реальности кажется, что сократить потребление просто, но мы живем в обществе одноразового потребления, двигателями которого становятся дешевизна и удобство таких товаров. Исследователи подчеркивают: программы, внедряющие системы переработки отходов, должны быть дополнены усилиями по сокращению потребления первичных ресурсов.

«Кедр»: Получается, переработка работает так же, как экопродукты: дает нам ложное чувство «хорошести» и некую индульгенцию, позволяя потреблять больше — под «зеленым» соусом или под эгидой продления «жизни» товарам.

Именно так. Опять же надо обозначить: развитие заводов по переработке, а не сжиганию отходов важно, как и вовлечение населения в раздельный сбор, но это не первостепенная задача государственных служб и бизнеса. В первую очередь необходимо выступать за сокращение использования первичных ресурсов. Например, мы знаем, что пластиковые пакеты неплохо перерабатываются, но часть из них, которая реально получает вторую жизнь, ничтожно мала — менее 1% во всем мире ежегодно. Есть только один рабочий способ сократить количество такого мусора — ввести дополнительный налог или запрет на продажу одноразовых товаров вроде трубочек, посуды, пакетов и определенных видов пластиковой упаковки.

«Кедр»: Хочется отдельно поговорить о неравенстве. Экотовары, как и вывоз своих отходов на переработку на личном транспорте или с помощью экотакси, — это «что-то на богатом», вариант для привилегированного меньшинства. Даже размышления о таких материях, как ресайклинг своих отходов, скорее для тех, кто уже закрыл базовые потребности из еды и коммуналки и смог наконец подумать о чем-то, кроме выживания. В то же время это привилегированное меньшинство оставляет больший углеродный след, потому что у него есть возможность путешествовать на самолетах, покупать больше еды и одежды, не относясь к ним с особой бережностью.

Да, ответственность важно дифференцировать — не все люди вносят одинаковый вклад в загрязнение планеты или в климатические изменения.

Так, на 1% богатейших людей планеты приходится больше выбросов углерода, чем на 66% самых бедных. А 12 миллиардеров, среди которых Билл Гейтс, Илон Маск, Роман Абрамович и Джефф Безос, ежегодно производят больше парниковых газов, чем энергетика от 2 млн домов.

Причем от последствий этих выбросов страдают, в первую очередь, неимущие, а значит менее защищенные слои населения, в то время как богатые могут обезопасить себя от природных катаклизмов, потери имущества или здоровья.

Относительно «зеленого» образа жизни в целом — это действительно привилегия для «элит». У человека должен быть достаточный доход, чтобы позволить себе выбор этичных брендов и экопродуктов. А, как писала блогер и журналистка Олдер Уикер в 2017 году, еще и: «свободное время для изучения принимаемых вами решений о покупке, роскошь воротить нос от 95% того, что вам предлагают, и, возможно, аспирантура по химии, чтобы понимать истинный смысл этикеток ингредиентов. Но выбор одежды из конопли или расспросы официанта о том, как была поймана ваша рыба, не заменят систематических изменений».

Кроме того, климатическое неравенство существует на страновом уровне. Развитые, богатые государства, которые ответственны за текущее изменение климата, лучше адаптируются к надвигающимся кризисам, в отличие от бедных, развивающихся стран. Также стоит знать, что за основное количество выбросов парниковых газов ответственны не отдельные люди, а топливно-энергетические компании, занимающиеся добычей и обработкой ископаемого топлива. Так, за 71% мировых эмиссий парниковых газов, выброшенных в атмосферу Земли с 1988 года, ответственно 100 компаний. Среди них — ExxonMobil, Shell, BP и Chevron. К слову, именно BP разработала один из первых калькуляторов для подсчета личного экоследа. Так они увели внимание общества от своей деятельности и ее вреда, построив имидж экологически ответственной компании.

Таким образом действовали не только BP, но и другие нефтяные гиганты, а также предприятия из других сфер промышленности — пищевой, текстильной, целлюлозно-бумажной и пр. Главная цель: человек не должен задаваться вопросами о работе всей индустрии. По сути, бизнес отбросил дискурс об отходах на несколько десятилетий — компании хорошо вложились в то, чтобы оставаться на месте без сильных изменений, заставив население думать о раздельном сборе отходов и своем индивидуальном влиянии на планету.

«Кедр»: Значит, происходит не только отвод глаз, но и подмена ценностей в глобальных масштабах. Это можно сравнить с тем, как 8 марта превратилось в праздник «весны, красоты и нежности» из дня солидарности женщин в борьбе за равные с мужчинами экономические и политические права.

С экологическими праздниками тоже есть проблема — особенно с Днем Земли, который ежегодно празднуют 22 апреля. Прогрессивные экологи давно считают его гринвошингом и называют Earth Day-washing.

Впервые День Земли провели в 1970 году, в США. Сенатор Гейлорд Нельсон давно беспокоился об ухудшающихся условиях окружающей среды. Для распространения экологических идей на широкую аудиторию он, вдохновленный студенческими антивоенными движениями, привлек к этому делу молодого активиста Дениса Хейза. В следующие годы новое экодвижение набрало силу и распространилось по всей стране — 22 апреля стало днем выступлений людей против реальных экологических проблем: загрязнения воздуха, нерационального использования пестицидов, сброса неочищенных сточных вод, нефтяных разливов, токсичных свалок. Работа экоактивистов и огласка проблем привели к тому, что в США был принят ряд важных законов — о чистом воздухе, чистой воде, экологическом образовании, в стране появилось агентство по охране окружающей среды.

Но со временем День Земли превратился из повода поговорить о реальных проблемах в корпоративные акции и мероприятия по уборке территорий и посадке деревьев. Сейчас компании по всему миру в преддверии этого праздника пестрят сообщениями о том, как они собираются помогать планете. Это опять про «давайте сделаем что-нибудь минимально хорошее, чтобы отвести взгляд от вреда, который мы реально наносим природе и людям». И, к сожалению, многие экопросветительские проекты либо транслируют праздничную риторику о «дне рождения планеты», либо распространяют информацию о том, как принять участие в тех или иных мероприятиях от не самых безобидных компаний.

«Кедр»: Значит, роль экопросветителей, экотренеров, экоблогеров и прочих популяризаторов «зеленого» образа жизни должна рассматриваться шире — а иначе как люди поймут, что можно делать что-то еще.

Проблема как раз в этом: у населения России почти нет точек входа в другую рамку осмысления существующих кризисов. На Западе дискуссия на эту тему постоянно идет, люди выбирают комфортный для себя способ поведения, принимая или не принимая во внимание подобные рассуждения — в любом случае обсуждение есть и к нему можно прикоснуться.

В России же людям, как правило, предлагается «убежать» в маленькие шаги, чтобы почувствовать себя что-то делающими.

Это выглядит как-то так: вся планета в огне, но ваш многоразовый стаканчик точно поможет в тушении этого пожара.

Мало кто из публичных спикеров хочет признать, что индивидуальные действия в глобальном масштабе почти не имеют импакта. Конечно, эта мысль вызывает сопротивление. Так было и у меня: «Как же так, все мои экошаги не имеют значения? Да ну, фигня какая-то». На самом деле внутренне я уже чувствовала, что с популярными экопривычками что-то не так, что действие не должно заканчиваться на них. И вот, услышав дискуссию в таком ключе, смогла для себя это сформулировать. Мы — экопросветители — ответственны за создание инфополя.

Тема экологии в России, как правило, находится вне политики — работает защитный механизм, для большинства это страшно и непонятно. Экопросвещение необходимо, как и донесение до людей простых действий, которые они могут сделать на благо природы. Но важно не создавать иллюзию эффективности и достаточности этих шагов для реального сокращения пагубного воздействия на экосистемы.

Мне кажется мы, как природоохранники и экопросветители, не до конца честны с людьми, которые прислушиваются к нам как к экспертам, авторитетам в этой теме. Мы не даем других инструментов, кроме набивших оскомину 3R. Не объясняем, в чем проблема и как она решается. Транслируем условные многоразовые стаканчики — люди туда и идут. С одной стороны, не говоря о системных изменениях и политике, мы как будто бережем наших сограждан, с другой — уводим их в ложное решение проблем.

По-моему, лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Честность должна быть основой для будущих изменений. Нам, как сообществу экологических специалистов, пришла пора признать, что есть большая проблема: гражданское общество в России недостаточно сильно, чтобы влиять на решения текущей власти в природоохранной — и на самом деле любой другой — сфере. И из этой точки нужно дискутировать, как нам всем двигаться дальше.

«Кедр»: Почему, на ваш взгляд, российская экологическая повестка пошла именно по пути популяризации экопривычек?

Это происходит из-за тотальной деполитизации общества, ведь экопривычки не требуют никакого политического участия. Но так мы лечим симптомы, а не болезнь. Людям предложили так называемую «потребительскую агентность»: ты можешь выбирать, какие товары покупать, какие привычки менять, но не задавать вопросы о том, как работают государственные системы. Это удобный и безопасный вариант.

В России долго формировалась культура, поощряющая неучастие общества в политических процессах. Это, во-первых, регулярные репрессии, сила и последствия которых лишь растут — когда политическая активность наказывается, поэтому экопросветители и экологи стали удаляться от всего политического. Во-вторых, это разделение институционального гражданского общества на правильных и неугодных. Например,

НКО поделили на «иностранных агентов» и «социально-ориентированных». То есть помогать государству там, где оно не справляется, можно и поощряется президентскими и прочими провластными грантами, а вот критиковать и требовать изменений — нельзя и даже опасно.

Хочешь работать безопасно на хорошем обеспечении — адаптируйся под текущую риторику. В третьих, это создание большого числа так называемых «ГоНГО» — «государством организованных негосударственных организаций» и квази-общественных структур вроде общественных палат и советов, которые аккумулируют и «затирают» недовольство, поощряют помогающие, а не политические формы решения экологических проблем. Поэтому сейчас в информационном поле россиян маячат сплошные «Компасы» и «эколята», спасающие планету посадкой деревьев, где надо и не надо, не замечая, что гораздо большие объемы вырубаются и сгорают ежегодно.

«Кедр»:  Получается, выход один — политизироваться?

Для меня ответ очевиден: да, политизироваться, узнавать о том, как устроены процессы вокруг тебя, копать глубже, вовлекаться в локальные проблемы «своего двора», вырастить из себя гражданина, а не потребителя и пытаться совершать коллективные действия. Конечно, с оговоркой на существующие сегодня в России риски.

Коллективное действие — это не обязательно кидаться грудью на амбразуру и садиться за это в тюрьму. Во-первых, нужно осознать свою слабость и, соответственно, необходимость наращивать силу: через рефлексию и дискуссии о том, что пошло не так, что можно делать сейчас, к чему готовиться, с кем кооперироваться. Во-вторых, необходимо проявлять солидарность с пострадавшими и наиболее уязвимыми группами населения. Например, найдите экопротест в вашем или ближайшем регионе и помогите этому сообществу победить, начните поддерживать других и станьте частью солидарного движения. В третьих, важно думать, разговаривать и договариваться о совместном будущем, том идеальном — устойчивом и справедливом — будущем, в котором удовлетворены базовые потребности не в ущерб другим людям и природе.

«Кедр»: На ваш взгляд, какой процент россиян, которые уже сделали первый шаг в экоповестку и научились доносить пластиковые бутылки до синих контейнеров, готовы пойти дальше — в борьбу с локальными проблемами на уровне администраций, на протестные акции и прочие коллективные действия?

На мой взгляд, этот процент мал. Как минимум потому, что у людей, которые относят отходы на переработку, и у тех, кто выходит на улицы из-за режима черного неба, разная мотивация. У первых скорее гуманистическая, благотворительная, чтобы, в том числе, почувствовать себя хорошими. А вторые идут защищать свои права, свое место жительства, они видят реальную угрозу для здоровья, детей и благополучия. В этом случае люди и дороги перекрывают, и под трактор ложатся — такой бунт угнетенных, которые протестуют, конечно, не от хорошей жизни. В первом же варианте люди действуют из каких-то филантропических побуждений, находятся в позиции «сверху дающего», не рискуют жизнью и свободой — это привилегированный экологизм. И между этими группами — пропасть, они не очень-то пересекаются даже географически.

В России есть Москва, города-миллионники, а еще провинция — и везде у людей разные возможности и разные проблемы. Не хочу сказать, что в Москве занимаются фигней, но вот показательный факт: когда были волнения по поводу Шиеса, в Москве протестовало очень мало людей — только те, кто как-то связан с Архангельской областью, и матерые экоактивисты. Хотя это прямо классический пример несправедливости — отходы одних людей хотели отправлять к другим (на Шиес планировалось свозить отходы из Москвы). Но сами москвичи массово не потребовали от властей разобраться с проблемой. В то же время сравним с Европой: там немецкие активисты, например, выступали против отправки токсичных отходов в Россию. При этом я не могу отрицать того, что люди из одной группы перетекают во вторую — их не много, на это требуется время, но они есть.

«Кедр»: Давайте поговорим о том, что вообще можно делать теперь, когда мы поняли, что индивидуальные шаги не оказывают большого влияния на существующие системы?

Думаю, мы, как экосообщество, должны вместе искать возможности для коллективного действия — конечно, учитывая существующие сегодня риски в России. Мне кажется, что важно как минимум начать говорить честно: экопривычки не спасут планету, не выведут ее из кризиса. Если ваш внутренний голос уже намекал на то, что этого недостаточно, прислушайтесь — он был прав. Важно не заглушать его и не останавливаться только на экопривычках.

Вряд ли пара человек способна дать универсальную инструкцию, как действовать людям в том или ином регионе, с теми или иными ограничениями и рисками. Чем больше людей думает над этим вопросом, тем больше шансов нащупать доступные рычаги для системных изменений. Возможно, у каждого активиста будет свой ответ на этот вопрос, ведь у каждого из нас разные профессии, связи и уровни влияния. То есть механизм такой же, как и с популяризацией раздельного сбора 10 лет назад, — показывать свой пример, транслировать свою обеспокоенность, находить единомышленников, собираться вместе, изучать, что происходит, обсуждать варианты действий.

При этом, вновь это подчеркну: «маленькие шаги» нельзя обесценивать. Душевный порыв людей беречь природу нужно поддерживать, но и помнить, что индивидуальные действия — это лишь один из элементов системных изменений.

Мне кажется, самый первый шаг — это осознать, что купить устойчивое будущее в «зеленом» магазине не получится, а, сократив свой углеродный след, не выйдет уменьшить след владельцев «Газпрома»,  «Роснефти» и их дочерних предприятий. Политическая и экономическая элита, обогащаясь на эксплуатации природы и людей, в промышленных масштабах перекачивает наши общие ресурсы и среду обитания в частную прибыль и свою власть, а государственный аппарат прочно стоит на страже этих интересов. Эти группы просто так не отдадут свои привилегии, с ними надо бороться. Или хотя бы поддерживать тех, кто борется. А для этого надо объединяться. Это долгий и сложный путь, но иное — лишь самоуспокоение и уход от реальности.