Здесь и небо черное Репортаж из задыхающегося Красноярска — столицы газодобывающего региона, где люди, как и сотни лет назад, отапливаются дровами и углем

В январе 2025 года воздух Красноярска признали худшим в России. В городе круглый год вводят режим «черного неба» — при штиле его накрывает серо-коричневым смогом, становится трудно дышать. Роспотребнадзор советует жителям в такие дни не выходить на улицу.

Прошлой зимой красноярцы провели под «черным небом» 37 дней.

Причин у этой беды несколько: промышленность, автомобильные выхлопы, но главное — выбросы от сжигания угля. Парадоксально, но в столице газодобывающего сибирского региона, откуда «голубое топливо» продают в Китай, газа нет, и люди вынуждены отапливать свои дома углем и дровами. Теплом и горячей водой многоэтажки обеспечивают три угольные ТЭЦ, а десятки тысяч жителей частных домов обходятся печами.

Газифицировать Красноярск обещают к 2028 году — так распорядился Владимир Путин. Но люди не верят: слишком много в регионе угольных бенефициаров, среди которых и сын бывшего губернатора края Александра Усса Артем, и миллиардер Андрей Мельниченко.

Как уголь отравляет красноярцам жизнь, видят ли люди перспективы и почему некоторые покидают город навсегда — в репортаже «Кедра».

«Подъезжаешь к городу — все черное»

Красноярцы любят ветер. «Обожаю ветер!», «Чудо чудесное! Спасибо ветру. Продувай и дальше!» — пишут они в телеграм-канале «Чистое небо». Причина этой любви проста: ветер разгоняет ядовитый дым над городом. В безветренные дни большую котловину между отрогами Саянских гор, в которой лежит Красноярск, затягивает густым смогом — так, что едва видны сопки на другом берегу Енисея.

Красноярск — крепкий сибирский город-миллионник, здесь живут 1,2 млн человек. По обоим берегам реки высятся новостройки, стучит железная дорога, строится метро, в театре оперы и балета каждый день дают спектакли. Горожане прогуливаются по набережной, любуясь ледовыми скульптурами. Городские автобусы, заклеенные военной агитацией, забирают пассажиров с теплых остановок с вайфаем. Кофейни, магазины, музеи, вузы, больницы, современный аэропорт — кажется, здесь есть все для комфортной жизни.

Сегодня в городе сильный ветер, дышится нормально. Неясная тревога охватывает только на берегу Енисея, хотя медитативное течение воды должно успокаивать. Через минуту приходит осознание: зима, а Енисей течет. Местные кивают: река в Красноярске и на сотни километров ниже по течению не замерзает никогда. Причина — теплые воды с Красноярской ГЭС, расположенной в 40 км от города.

Иногда Енисей начинает «парить»: над водой поднимается густой влажный туман, который притягивает вредные взвешенные частицы и усиливает режим «черного неба» (официально он называется режимом неблагоприятных метеоусловий, НМУ — Прим. ред.).

Даже через 10 суток после окончания НМУ снег в Красноярске остается пропитанным мышьяком, цинком, кобальтом, ртутью и свинцом — это доказали ученые из Сибирского федерального университета. В образцах, взятых из промзоны, превышена предельная концентрация кадмия, который попадает в воздух из-за «сжигания угля на ТЭЦ и работы металлургических предприятий».

Еще один важный городской элемент — гигантский Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ), круглые сутки коптящий небо. Это второй крупнейший алюминиевый завод в мире после Братского в соседней Иркутской области, оба завода принадлежат компании «Русал» миллиардера Олега Дерипаски. В прошлом году Росприроднадзор выявил на КрАЗе экологические нарушения и обязал компанию устранить их, но «Русал» оспаривает претензии.

По всему городу, куда ни глянь, торчат подъемные краны: Красноярск — один из сибирских лидеров по объемам строительства жилья. В некоторых районах строить высотки запретили в 2023-м: власти признали, что они перекрывают потоки воздуха и снижают продуваемость, задерживая смог. Но 25-этажные жилые комплексы, которые начали строить до запрета, продолжают отапливаться углем.

— В советские годы Красноярск застраивали таким образом, чтобы была естественная продуваемость. А теперь все в бабки упирается — строят как попало. В микрорайоне «Тихие зори» был запрет на строительство домов выше пяти этажей, а сейчас там бахнули 25-этажки, — объясняет 40-летний местный житель Арсений, пробираясь на своей праворульной иномарке через вечерние пробки.

Мужчина родился и вырос в Красноярске и говорит, что «черным» небо в городе стало в последнее десятилетие, когда «началась массовая застройка». Сейчас Арсений живет в пригороде.

— Подъезжаешь к городу — все черное. Прям видно, как машина булькается в этот смог. Со свежего воздуха заезжаешь и задыхаться начинаешь, — говорит мужчина.

Смог задерживается над Красноярском, потому что город расположен в низине, в окружении гор. И пока не увидишь, сложно поверить, что над пригородами, расположенными на возвышенностях, небо может быть ясным, когда над самим городом висит плотное серо-коричневое марево.

«На ночь засыпаем ведро угля, к утру уже холодно»

С Караульной горы в 3 км от Енисея хорошо видно, что, помимо многоэтажек, в Красноярске много частных домов — больше 15 тысяч. Одноэтажная застройка крупными проплешинами проступает по всему городу, из каждого дома торчит труба. Девять месяцев в году — за исключением лета — их обитатели отапливаются дровами или углем. Люди понимают, что дым усиливает смог, и рады бы перейти на более экологичное отопление, но альтернативы нет.

— В других городах штиль не образует такого загрязнения. Да, у вас появляется легкая дымка, но она обычно находится выше границы города. В Красноярске же наоборот: потому что печные трубы, из которых летит угольный дым, расположены на высоте 5-6 метров, — говорит экоактивист Сергей Коняев. 

Угольное отопление он называет «невероятным Средневековьем»:

— Люди из других регионов России искренне не понимают: «Уголь? А вы не можете газ подключить?» Мы разговариваем на разных языках, у нас разный уровень жизни. У нас не такие блага, как на западе страны. Федеральный бюджет очень много получает от нашего края, но сделать так, чтобы край не задыхался от угольного дыма, как будто никто не может.

Уже девятый год активисты собирают данные о загрязнении красноярского воздуха с помощью специальных датчиков. В первый же год обнаружили: уровень загрязнения напрямую связан с отопительным сезоном, который длится бо́льшую часть года — с сентября по май.

— Начало отопительного сезона — и качество воздуха резко падает, конец отопительного сезона — резко растет, — рассказывает Коняев.

Чтобы спасти воздух в Красноярске, нужно переходить на газовое или электрическое отопление. Но отапливаться электричеством для большинства красноярцев слишком дорого.

— За электричество мне приходит квитанция на 5 тысяч рублей. У нас есть чайник, холодильник, лампочки, телевизор, иногда на ночь включаем обогреватель, и все! — рассказывает 45-летняя учительница физкультуры Елена. Вместе с 20-летним сыном Виталием она живет в частном доме поселка Бадалык на окраине Красноярска. Елена кивает на старые опоры ЛЭП и изношенное оборудование: — Два раза в неделю мы сидим без света. А если еще и отопления не будет? Сейчас хоть печку можно затопить.

Семья переехала в частный дом из городской квартиры несколько лет назад — после того как подобрали трех брошенных алабаев и поселили их на своем участке. Переезд пришелся на 40-градусные морозы, спали в шапках и боялись не проснуться от холода.

— Печкой нереально натопить, чтобы было тепло. На ночь засыпаем ведро угля, к утру уже холодно. И в течение дня ведра два, бесконечная топка. Это ужасно неудобно, но мы привыкли, что не бывает тепла, — рассказывает женщина.

Возле забора, за которым лают питомцы, навалена кучка угля и горбыль — обрезки древесины, которые почти не дают тепла. На отопление семья тратит около 6 тысяч рублей в месяц.

Проблему «черного неба» Елена не отрицает:

— Заезжаем в микрорайон Северный — включаем дальний свет: туман такой, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно.

Но воздух, по ее словам, загрязняет не частный сектор, а «ТЭЦ и крупные предприятия, у которых очистные сооружения не соответствуют современным технологиям»:

— Все предприятия в частных руках, контроля никакого. Занесли денег — и трубы вроде бы уже не дымят. Все знают об этом, но ничего не делают.

Елена признает, что уголь вреден для здоровья. Говорит, что и она, и многие ее знакомые часто болеют. Отдельная беда — сажа, которая летит по всему дому, когда прочищаешь печь. Как и многие красноярцы, Елена купила домой очиститель воздуха: «Потому что хотим подольше пожить».

Вред от сжигания угля признают и чиновники. Они предлагают людям переходить на более экологичные пеллеты, российские производители которых из-за санкций потеряли рынок сбыта в Европе.

— Я посмотрела цены на пеллеты — там без штанов останешься. Четыре брикета — 180 рублей, сгорают они за 20-30 минут, — восклицает Елена.

На газ женщина не надеется, объясняя его отсутствие в Красноярске коррупцией на местах:

— Мы видим по телевидению: то одного чиновника посадят за коррупцию, то другого. Я уверена, что средства на газификацию выделяются, просто все как-то размывается и до верха не доходит информация, насколько все плохо.

Газ красноярцам все-таки обещают — к 2028 году: Владимир Путин решил сделать подарок жителям на 400-летие города. План-график по газификации региона губернатор Красноярского края Михаил Котюков и глава «Газпрома» Алексей Миллер подписали в конце 2024-го. По плану «Газпром» построит новый газопровод «Сила Сибири-2» для продажи газа в Китай, но проведет ветку через сибирские города: Красноярск, Ачинск, Канск, Саянск, Ангарск и  Иркутск — суммарно планируется охватить более 2 млн жителей.

Крюк могли сделать и раньше: в 2019-м «Газпром» открыл газопровод «Сила Сибири» и стал продавать Китаю газ из Иркутской области и Якутии. Газифицировать Красноярск можно было уже тогда, говорит экоактивист Коняев. «Но у государства нет в приоритете жителей — у него в приоритете заработать. Дешевле было построить газопровод напрямую в Китай».

Получится ли у «Газпрома» на этот раз, неясно: компания уже несколько лет просит субсидии у государства, а стоимость «Силы Сибири-2» еще в 2018-м году оценивали в 1,1 трлн рублей.

Елена не верит, что в Красноярск придет газ: «Мне кажется, мы еще лет десять будем уголь кидать». Но президента она защищает, сама работает в бюджетной организации и видит, «как меняется страна»: «Команда президента работает: финансирование идет, патриотизм в школу зашел».

Женщина заглядывает на соседний участок, где на привязи сидят лайки Соболь и Боня, их хозяина мобилизовали осенью 2022 года. Елена обнимает ворчащего Соболя, заглядывает ему в морду: «Папка наш на СВО, воюет за нас за всех, да? Воюет, пока не убьют: домой не отпускают».

На прощание Елена добавляет, что «самое лучшее [для здоровья] — уезжать из Красноярска». Сама она думает продать городскую квартиру и вкладываться в дом: не хочет бросать собак.

«Идет борьба, чтобы газ не заходил в Красноярск»

Чтобы в Красноярске появился газ, нужна политическая воля. Об этом говорят и активисты, и обычные жители.

Ольга и Алексей живут с тремя детьми в СНТ «Березка-16» на окраине Красноярска и отапливаются углем. В 2014 году они купили недостроенный сруб без окон и дверей и за десять лет довели его до ума — сделали даже отдельную котельную. Место считается престижным: рядом Николаевская сопка с лыжными трассами и парк «Гремячая грива», который облагородили к Универсиаде 2019 года.

 — Мы находимся на возвышенности и «черное небо» чувствуем, когда заезжаем в Красноярск. Смотрим с горочки вниз, а там ужас — накрытый черной шапкой город, — говорит Алексей.

Отапливаются они углем, потому что он «самый дешевый и дает больше тепла, чем дрова». Про отопление электричеством Ольга и Алексей в один голос говорят:

— Это очень дорого: раз в пять дороже угля. Хотя у нас этого электричества — завались, ГЭС работает.

А еще в поселке слабые электрические сети и «регулярно вырубает трансформатор».

Пеллеты семья тоже отмела из-за дороговизны: за сезон выйдет около 100 тысяч рублей.

— Наш знакомый перешел с угля на пеллеты: у него был бронхит. Говорит, стал лучше себя чувствовать. Ой, экология, экология… Слава богу, мы не астматики, — вздыхает Ольга.

Еще вариант — закопать на участке газгольдер и регулярно заполнять его сжиженным газом. Для этого нужен большой участок, чтобы соблюсти требования пожарной безопасности — от газохранилища до любого из ближайших строений должно быть не меньше 10 метров. Стоит это тоже немало: установка газгольдера — 500 тысяч рублей, закупка газа — порядка 80 тысяч в год.

За отопительный сезон Ольга и Алексей сжигают 10 тонн угля, это около 30 тысяч рублей. Чтобы не замерзнуть, приходится проделывать большую работу. Сначала грузовик высыпает уголь на участок, и семья перетаскивает его ведрами в углярку: важно, чтобы уголь был сухим. Потом старший сын, 22-летний Сергей, у которого РАС, носит топливо в котельную, комнатку площадью 7 квадратных метров. «Сережа надевает респиратор, камуфляжную одежду, перчатки. Это грязная работа», — рассказывает Ольга.

 — Осенью беда была: я за Серегой не углядел, и он накидал в бункер угля пополам со снегом. Пришлось все выгребать обратно, вычерпали три ведра грязной воды.

Одно время семья использовала ручной котел — уголь подбрасывали каждые шесть часов, к утру температура в доме падала до 16 градусов.

— Оля ночью замерзала, будила меня, и я шел в котельную, — вспоминает Алексей.

Сейчас у них автоматический котел, который заправляют раз в неделю. В котельной все равно пахнет так, словно рядом притаился паровоз. Раз в год Алексей прочищает трубу — «специально смастерил семиметровый пруток». Раз в месяц чистят котел. Каждые три дня из печки выгребают золу.

— Конечно, было бы лучше отапливаться газом, но по политическим соображениям у нас в городе его нет. Газопровод [«Сила Сибири»] построили, чтобы к китайцам газ шел, а в Красноярск не завернули, хотя могли.

Идет олигархическая борьба: угледобывающие компании пытаются отстоять, чтобы газ не заходил в Красноярск и им было, куда девать уголь,

— считает Алексей.

Вспоминает, как полгода устанавливал видеонаблюдение на красноярских угольных ТЭЦ и приезжал домой «весь черный»: «Вот ТЭЦ перевести на газ — было бы здорово. Но это тоже политические решения».

Кому выгоден уголь

Каждый год в Красноярске сжигают 6 млн тонн угля. Основных угольных бенефициаров в регионе двое: сын бывшего губернатора края Артем Усс и миллиардер Андрей Мельниченко.

Один из самых популярных «видов» угля, который закупают горожане, — балахтинский, добываемый на месторождении в 100 км от Красноярска. Местные считают, что он дает больше тепла, чем другой — бородинский, который добывают в 125 км восточнее краевой столицы. И это действительно так: тепловые качества угля марки «3Б», к которому относится уголь с Балахтинского разреза, выше, чем у марки «2Б» с Бородинского.

Балахтинский уголь красноярцам поставляет компания «Сибуголь» — в 2023-м году ее основным акционером был Артем Усс, сын экс-губернатора Красноярского края Александра Усса. Бывший глава региона не видел в том, что его сын занимается на территории региона крупным бизнесом, никакого конфликта интересов — «Сибуголь» даже получал государственные контракты на общую сумму 723 млн рублей. Сейчас основной бенефициар компании, которому принадлежит 38,7%, из выписки ЕГРЮЛ скрыт. Ежегодно «Сибуголь» добывает более 3 млн тонн угля, в 2022 году его чистая прибыль составила почти миллиард рублей.

Бородинский угольный разрез (вместе с Назаровским и Березовским) принадлежит Сибирской угольной энергетической компании (СУЭК), связанной с миллиардером Андреем Мельниченко. В 2023 году Мельниченко стал богатейшим человеком России, в 2024-м его состояние, по данным Forbes, достигло $21,1 млрд (7-я строчка российского списка богатейших людей).

СУЭК также владеет Сибирской генерирующей компанией (СГК), которой принадлежат три красноярские ТЭЦ — они обеспечивают миллион красноярцев теплом и горячей водой.

Мельниченко публично заявлял, что современные угольные электростанции «не выбрасывают сажу и не загрязняют атмосферу». В интернете даже появляются статьи, где бородинский уголь называют «экологически чистым топливом будущего».

Чистая прибыль СГК в 2022 году достигла 8,7 млрд рублей.

Люди прекрасно понимают, что это очень удобная схема — добывать уголь и практически тут же его сбывать, отапливая город-миллионник.

— Идеальная связка для Мельниченко. Поэтому мы и не верим, что сюда дойдет газовая ветка: многим это не выгодно, — говорит экоактивист Коняев.

Летом 2024 года на фоне введения западных санкций против Мельниченко СУЭК продала СГК неким «российским структурам», однако, кто именно стал новым владельцем, не сообщается. Красноярский общественник Роман Казаков считает, что собственники остались прежними: «Подобные активы <…> не продаются. Максимум переходят среди узкого круга формально допустимых владельцев».

Угольные ТЭЦ в Красноярске — один из главных источников загрязнения воздуха, это признает и Росгидромет.

— В дыму ТЭЦ содержится большое количество опасных твердых тяжелых металлов: мышьяк, свинец, ртуть. Все это летит в воздух. Система очистки на ТЭЦ абсолютно неэффективна — мы часто ловили их на лжи: оказывалось, что они очищают выбросы только по одному параметру, — объясняет Сергей Коняев.

В 2020 году на ТЭЦ-1 установили новую, более высокую 275-метровую трубу — якобы так выбросы сразу уйдут в верхние слои атмосферы, где их разгонит ветром. В реальности же за последние годы выбросов стало больше. Из доклада министерства экологии «О состоянии и охране окружающей среды в Красноярском крае в 2023 году» следует, что за год в воздухе Красноярска выросло содержание серы, углерода, сероводорода и твердых фторидов.

На угольных ТЭЦ, говорит Коняев, нужно установить современное оборудование, которое будет улавливать не только твердые частицы, но и газообразные вещества.

«Никто не пожалел, что уехал»

— Людям нужна альтернатива углю — она может быть любой. Если государство скажет: мы всем зароем газгольдеры и обеспечим льготным сжиженным газом — супер. Доведем газовую ветку и сделаем льготное подключение — класс. Поставим электрическое льготное отопление — зашибись. Но власти не предлагают альтернативы, — говорит Коняев.

Молчат и люди, хотя еще несколько лет назад регулярно выходили на митинги «За чистый воздух». Коняев объясняет ту «волну заботы об экологии» ростом уровня жизни:

— Люди стали ездить по миру, увидели, что смог — это не нормально, и стали больше требовать от государства.

Сейчас экологическая активность в городе затихла:

— На первом месте у людей выживаемость. Появились проблемы куда более насущные: как одеть ребенка в школу, чем накормить, как оплатить институт.

Коняев полагает, что в ближайшие годы «ни о каком чистом воздухе говорить нельзя»:

— Половина людей уехали, боясь преследований. Большинство НКО скосили к чертовой матери. Не осталось международных организаций, которые вступились бы за Красноярск. Мы откинуты на десятилетия назад. Если у вас есть шанс уехать из города, уезжайте.

О том, что из Красноярска «придется валить», говорит и возивший нас по городу таксист Арсений. Он вдохновляется примером своих знакомых, которые переехали в Калининград и Краснодарский край.

— Съездили туда на разведку — говорят, дышать легче, самочувствие улучшается, все круто. Вернулись — сразу выставили на продажу все, что было: гаражи, дачу. Никто еще не пожалел, что уехал.

Красноярск покидают и пенсионеры, и семьи с детьми. Марина (имя изменено) с мужем и дочкой переехали из Красноярска осенью 2021 года — после того как двухлетний ребенок начал задыхаться. Сначала ходили по врачам, сдавали пробы на аллергию, анализы на витамины и паразитов, проверяли сердце. «Все анализы хорошие, мы не знаем, что с вами», — сказали врачи и назначили ингаляции.

— Приступы удушья у дочери были такие, что мы несколько раз вызывали скорую. Никуда не могли выйти без ингалятора. На улице она могла десять минут побегать и начинала закашливаться. Во время режима «черного неба» старались не выходить из дома, — вспоминает Марина.

Спустя год семья переехала в Краснодар, после — в Барнаул, где пару раз за зиму тоже вводят режим «черного неба».

— Я узнаю о нем только из новостей — он не ощущается, как в Красноярске, когда у тебя висит такая пелена, что не видно соседнего дома и першит в горле.

После переезда дочери стало значительно лучше.

— Мы практически забыли, что такое ингалятор. Только когда она заболевает, может возникнуть кашель. Но удушья, как в Красноярске, нет, — говорит Марина. Возвращаться в город семья не планирует.

Экоактивисты подтверждают: в дни «черного неба» у горожан обостряется астма, аллергии. В 2023 году они запустили телеграм-канал «Мы внутри», куда люди присылают аудиосообщения с сообщениями о самочувствии.

— У людей разных возрастов схожие симптомы: голова болит, сонливость. Один человек написал: «Я многие годы не пью, но как будто у меня похмелье». Это отравление смогом, — считает Сергей Коняев.

Доказать, что самочувствие горожан напрямую связано с плохим воздухом, сложно. Но зимой 2020 года, по словам экоактивистов, главный врач красноярской скорой помощи Сергей Скрипкин на круглом столе с главой Росприроднадзора Светланой Радионовой заявил, что во время смога «колоссально возрастает число обращений в скорую помощь». Активисты запросили в краевом Минздраве данные по вызовам, но ведомство отказало.

Догадываться о масштабах проблемы можно по косвенным данным. Например, в 2022 году в Красноярске открыли новый корпус онкодиспансера, рассчитанный на 300 пациентов, а в 2023-м выявили больше онкологических заболеваний, чем годом ранее (15 тысяч против 13,3 тысяч).

«На Луну летаем, а газа нет»

Через дорогу от онкодиспансера живет пенсионер Александр Викторович: у него нет не только газа, но и воды.

Невысокий и худощавый, с яркими зелеными глазами, 65-летний бывший слесарь стоит на пороге своего дома на 1-й Краснодарской улице с папиросой в зубах.

Раньше тут были бараки и огороды, но в 2001 году начали строить онкодиспансер: почти все дома снесли, у Александра Викторовича «оттяпали половину земли». В покосившемся доме на две квартиры без удобств мужчина остался один: соседи съехали.

Тогда же, 20 лет назад, сломали колонку, откуда тянулся шланг в дом Александра Викторовича. Год назад снесли другую, возле мечети: «Типа никто там воду не берет». Трубы обрезали, и пенсионер остался совсем без воды.

В доме 1953 года постройки жили его дедушка и бабушка. Александр Викторович приходил в гости, сам жил с матерью в другом районе города. Большую часть жизни проработал слесарем на Красноярском алюминиевом заводе. Сейчас пенсионер обитает в сумрачной комнате с маленькими зарешеченными окошками. Лакированный столик усыпан блистерами от таблеток: у мужчины II группа инвалидности.

— У меня общее заболевание: печень, поджелудочная, селезенка. Только почки работают — и то там какой-то камешек, — говорит он.

На диване спит черная кошка Чита. На фанерной стене — портрет Владимира Путина и карта мира.

— На стенке должно что-то висеть. Вот попался Путин, повесил, — объясняет Александр Викторович.

Вторую комнату пенсионер зимой держит закрытой: протопить ее невозможно. В ней пахнет подвалом, окна покрыты корочкой льда.

На кухне — горстка дров у печки, кастрюля супа на плитке, стул.

— Печка старая, кирпичи в колодцах обваливаются. Начинаешь топить, дым в дом идет. И на улице стоишь, ждешь, пока проветрится, — вздыхает он.

Александр Викторович подпирает дверцу кривой печки кочергой, чтобы горящие угли не устроили пожар.

В 2022 году дом признали непригодным для проживания. Пенсионера поставили в очередь на жилье, номер постоянно меняется: то он 14-й, то 36-й.

Осенью во время дождей рухнул потолок на кухне. Александр Викторович показывает видео:

— Вода потоком шла, все начало сыпаться, полетела труха, потолок провалился. Я кое-как заделал фанерой, курток старых туда накидал, но топлю воздух — через три часа все тепло уходит.

За четыре месяца мужчина спалил 4,5 куба березовых дров: «Береза теплая, жар дает». За машину таких дров он отдает 12 500 рублей — почти всю пенсию. Открывает банковские смски с поступлениями: 16 390 и еще 2500 за инвалидность: 18 890 рублей. Раз в год соцзащита дает пенсионеру около 5 тысяч. Лекарства получает бесплатно, но те, которых нет в льготном списке, приходится покупать.

Уголь Александр Викторович не жалует — грязно и неудобно: машина во двор не заедет, нужно отдельное помещение для хранения строить, таскать ведрами. Дрова ему как-то роднее и понятнее.

 — На Луну летаем, на Марс собираемся, елки-палки. В Дагестане, в Чечне в горные аулы Путин обещает газ подвести. А в Красноярске газа нет, потому что вор на воре сидит и вором погоняет.

Все угольные разрезы края под сынком Усса. Сынка арестовали за рубежом, а Путин его спас. Бюджет выделяет деньги — а куда они уходят? Не надо мне газ, хотя бы воду подведите! — кипятится пенсионер.

До ближайшей колонки — 10 минут ходьбы. Александр Викторович ставит на детскую коляску 60-литровую бочку и по проезжей части, мимо онкодиспансера, направляется за водой. Коляска буксует по снежной каше. В марте у Александра Викторовича состоится суд, на котором прокуратура потребует от городской администрации предоставить пенсионеру благоустроенное жилье, где будет свет, вода и отопление — хотя бы угольное.

Этот текст — часть спецпроекта «Экологическая карта России». Читайте наши материалы об экопроблемах в регионах страны

Читать