Шерегеш — небольшой поселок на юге Кемеровской области посреди тайги. Он возник в 50-е годы прошлого века вокруг одного из самых крупных месторождений железной руды в России. Сейчас местечко знаменито на всю страну развивающимся горнолыжным курортом «Шерегеш», который расположен неподалеку. В прошлом году курорт посетили более 2 млн человек. С каждым годом поток растет.
Это и неудивительно — 35 км горнолыжных трасс на склонах горы Зеленой (новые трассы на подходе), десятки модных ресторанов, отели и уютные шале в заснеженных хвойных лесах. Также у властей огромные планы по развитию инфраструктуры класса люкс и строительство аэропорта. Словом, все для удобства туристов и инвесторов.
При этом сам поселок и девять тысяч его жителей находятся на грани техногенной аварии. Шерегеш в прямом смысле уходит под землю. На его территории образуются все новые и новые провалы — огромные расползающиеся воронки, которые засасывают под землю все, что стоит на ней. Предсказать, в какой момент и куда воронка поползет, невозможно. Провалы живут своей жизнью. Корреспонденты «Кедра» отправились в Кемеровскую область и убедились в этом сами.
Самая вкусная земляника
Мы на краю одного из провалов. С высоты близлежащий «горы» — громадины рекультивированного когда-то отвала горной породы — он напоминает песочные часы. Захватывающе. Совсем другие эмоции испытываешь, когда оказываешься рядом, у самой бездны. Начинаешь прислушиваться к каждому звуку, ловить малейшее движение. Все органы чувств обостряются, чтобы в случае чего успеть подать сигнал SOS и спастись. Смотреть вниз желания совсем нет. Безумно страшно. Уговариваем себя подойти ближе, чтобы сделать снимки. Оценить глубину на глаз сложно. Местные говорят, что здесь более 500 метров, чиновники утверждают — около 200.
Когда появился первый провал в округе, местные уже не помнят. Те, кому за 50, рассказывают, что еще дошкольниками бегали смотреть на эти бездны. Двигало детьми не только любопытство, но и азарт. Считалось, что именно на краю провалов растет самая вкусная земляника, — попробуй собери и не попади в лапы подземному монстру.
С тех пор количество воронок и их размеры только увеличивались, медленно, но верно захватывая территорию самого поселка. Сейчас в Таштагольском районе не менее шести воронок, и это только те, что на виду. В Шерегеше их три. Последняя появилась в декабре прошлого года. Властей региона такие дела не смущают, главное — развивать туризм.
Именно благодаря курорту этой осенью Шерегеш должен получить статус города. Объем планируемых инвестиций на развитие туризма и строительства впечатляет: 35 млрд — на возведение аэропорта, 110 — на проект «Шерегеш-сити» с апартаментами, магазинами, ресторанами, фитнес-центрами и термами «Баден-Баден». Недавно начались продажи в жилом комплексе «Шория-град», на который потратят 8 млрд рублей: это 19 жилых домов от 6 до 16 этажей, два детских сада и торговые центры. Уже сейчас общие инвестиции превышают 200 млрд рублей.
Только непонятно, как «баденбадены», «сити» и «грады» будут здесь существовать, если сам поселок и территория вокруг находятся в одной большой зоне риска.
На краю «преисподни»
Посмотреть в провал на жилой окраине поселка приезжают не только журналисты. Многие туристы посещают это место, чтобы сфотографироваться у «преисподни». Такое название воронка получила из-за того, что всю зиму из нее валил пар. Местные говорят, выглядело эффектно и жутко одновременно, не в каждом фильме такое увидишь.
— Воронка будет разрастаться дальше. Там 20 лет ковыряли руду, на этом месте под землей теперь коробка два на два км. Бесполезно засыпать. Они сейчас возят выработку с шахт — этого мало. Так провал лет 30 можно латать, — рассказывает нам бывший горняк Иван.
Тут никто не сомневается, что недобросовестная эксплуатация подземных шахт и нарушение технологии добычи — одни из главных причин появления провалов. Вот и этот образовался на месте, где вел добычу рудник шахты «Шерегешская». Его начали засыпать, но в мае порода вновь осыпалась и дыра увеличилась в диаметре.
Шерегешский рудник принадлежит АО «ЕВРАЗ ЗСМК». Руду здесь добывали открытым способом с 1952 года, в 1961-м началась подземная добыча. Сегодня Шерегешский рудник входит в тройку самых крупных рудников России. Его руда относится к категории богатых.
Все 2010-е годы власти региона и собственники предприятия неоднократно говорили о консервации рудника в связи с окончанием «безопасного срока эксплуатации основных объектов» (тогдашний губернатор Аман Тулеев даже собирал специальную коллегию по этому поводу). Но дальше слов дело не сдвигалось. В октябре 2021 года компания вдруг сообщила об инвестировании 4,5 млрд рублей в шахту и планах начать добычу нижележащей (+10 метров) руды в этом году. Это значит, что рудник проработает как минимум до 2035 года. Сейчас ведется строительство нового горизонта, выемка запасов из которого начнется в следующем году.
«Внимание. Опасная зона»
Шерегеш — типичный рабочий поселок посреди ничего. В поселке 36 улиц, застроенных преимущественного хрущевками из красного кирпича, и частный сектор. Магазинчики, кафешки, школа, участковая больница. Поколениями местные жители подчиняли свою жизнь обслуживанию рудника и обогатительной фабрики.
Сегодня из-за образовавшейся воронки дорога по улице Первомайской перекрыта. Хотя всего два года назад ее полностью отремонтировали и нарядно осветили. Местные жители не могли нарадоваться — наконец-то о них вспомнили. Теперь дорога закрыта, общественный транспорт сюда не ходит. Хотя остановка продолжает упрямо стоять у самого обрыва. На машине провал можно объехать по технологической дороге, предназначенной для большегрузов и рабочей техники. Пешеходам же приходится делать крюк в несколько километров. С декабря дети вынуждены ходить в школу пешком по «технологичке».
— Представляете, ребятишки три километра топают пешком, а мимо них чередой несутся гигантские тонары. Дети дышат этой пылью. Раньше за ними приезжал школьный автобус, но по технологической ему ездить нельзя. Я ходил к нашему мэру, просил, чтобы он открыл другой участок дороги. Он мне ответил: мы не можем допустить, чтобы технологическая дорога с автомагистралью пересекались. Не положено, — возмущается местный житель.
После первого обрушения Первомайской жителей улицы собрали в Дворце культуры. В том самом, где несколько месяцев назад с помпой отмечали 70-летие рудника. Главный инженер «Евразруды» Алексей Гаврилов пытался успокоить разгоряченную общественность и не без гордости сообщил, что специалисты ждали обрушения еще в 2019 году, поэтому предприняли «необходимые меры»: перенесли водовод и русло ручья в сторону, подняли дорогу на 10 метров, переселили людей из четырех домов, расположенных в зоне риска. За поверхностью потенциально проблемных участков: «Главного», «Болотного» и «Подруслового» — ведется наблюдение по GPS-датчикам.
Тем не менее рядом с провалом остаются десятки жилых домов и участков.
Местные стараются не пасовать перед лицом неизвестности: люди спокойно пропалывают грядки, дети катаются на велосипедах, а по дороге вдоль кромки обрыва идут хозяйки с сумками из магазина — другой возможности добраться домой у них нет.
— А чего мне бояться? Я здесь всю жизнь живу, 40 лет в шахте отработал, — говорит житель Первомайской Игорь. Свое настоящее имя просил не называть: боится осуждения со стороны коллег. — Получается, я сам эту яму и выкопал. Там, под землей, выработка участка «Подрусловый». В свое время надо было проходить с закладкой: выработанное пространство этой же породой, щебенкой, засыпать. Пройтись по гезенку (горная выработка, не имеющая непосредственного выхода на поверхность — прим. ред.), масса бы растеклась и заполнила пустоты. А между блоками должны находиться предохранительные целики (участки нетронутой породы — прим. ред.). Но этого годами никто не делал. После очередной смены руководства начальники сказали просто вычерпать оттуда всю руду — дешево и без хлопот. Они не оставили эти предохранительные целики, которые бы держали поверхность буквой «п», как несущие стены. Вот те дома и оказались в зоне риска обрушения. А под моим домом выработка не проходила.
Из-за наплыва туристов воронку все же пришлось огородить проволокой. Теперь здесь круглосуточно дежурит ЧОП. Поставили и запрещающий знак: «Внимание. Опасная зона. Проезд и проход запрещен».
Билеты на провал
Спокойствие горняка разделяют не все соседи. На улице Веры Волошиной сейчас идет расселение частных домов. «Евраз» постепенно выкупает участки с постройками, предлагая денежную компенсацию. Как правило, этой суммы хватает на двухкомнатную квартиру размером примерно 42 м² на вторичном рынке. Если повезет, квартиру можно купить в поселковых «новостройках», которые внешне напоминают бараки 50-летней давности с единственным отличием — теперь такие здания обшиты сайдингом и в них есть санузел. Не все готовы на такую альтернативу просторному и обжитому дому с огородом и баней, в который была вложена вся жизнь.
Но главное, что нервирует местных, — непонимание ими «правил игры». У кого-то участки выкупают, кому-то отказывают без объяснения причин. По какому принципу это происходит, никто не знает. А дом на краю обрыва, и вся жизнь вместе с ним в любой момент может уйти под землю. При этом поговорить с руководством рудника у людей возможности нет. Некому и проконсультировать местных по поводу прав и льгот, положенных им в связи с экстренной ситуацией. Многим приходится буквально биться за себя.
— Вон там дом частный был. Бабушка жила. «Евраз» хотел выкупить половину огорода, потому что якобы только этот кусочек попадал в опасную зону, — рассказывает молодой человек Денис Ченцов. — Но у нее дочь пробивная оказалась и настояла, чтобы они выкупили весь участок. Если бы бабушка согласилась и продала только половину, то ушла бы под землю вместе со своим огородом.
У самого Дениса — новенький просторный дом, который он совсем недавно восстановил после случайного пожара, вложив большую часть своих сбережений. Сейчас дом оказался прямо на краю провала.
— Выкупать мой дом не хотят, говорят, что под ним есть целик. То же самое с соседними участками. Но на наши вопросы, как жить на краю пропасти и где гарантия, что мы туда не осыпемся, не отвечают. С нами и страховые компании отказываются работать из-за этого (показывает рукой на воронку). Говорят, дайте официальную бумагу, что ваши дома не уйдут под землю. Но такой бумаги нам никто не дает. Продать дома мы не можем. И не можем поговорить напрямую с представителями «Евраза», общаемся только через чиновников администрации.
В своем доме Денис сейчас не живет. У его ворот работают 30-тонные самосвалы — хлопают бортами и высыпают щебень в попытках засыпать провал. На улице пыль, шум и мат рабочих.
— Как воронка образовалась, у меня двор сразу в смотровую площадку превратился. Все ходили и смотрели. Можно было, как в фильме «12 стульев», продавать билеты на провал, чтобы засыпать провал. Чиновники обещали все сделать, но в день приезжает всего один-два грузовика. Сначала обещали закончить до февраля, потом до лета. Такими темпами можно делать вечно. Получается, что там мы ударными темпами строим «Шерегеш-сити», а здесь у нас ЧП, но толком ничего не двигается, — рассуждает Денис.
Вот уже почти год он пишет запросы и начальству рудника, и районным, и областным, и даже федеральным чиновникам, собирает подписи под обращениями жителей с одной просьбой — решить вопрос с участками.
Отвечают чиновники длинно и ни о чем. Вот образец канцелярита от начальника управления горного надзора Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору Вадима Ткаченко (документ имеется в распоряжении редакции): «Руководством Шерегешской шахты с привлечением специализированной организации выполнен “Проект мер охраны зданий, сооружений и природных объектов от вредного влияния горных разработок”. В настоящее время НИЦ “Геомеханика” определена граница зоны возможного внезапного образования провала. В указанной зоне отсутствуют объекты инфраструктуры, жители переселены».
В общем, работа в шахте ведется «в соответствии с проектной документацией», все в «установленном порядке», «прогнозируем» и «мониторим» и дальше будем «прогнозировать» и «мониторить». При этом, как людям жить дальше, непонятно.
— Видите, рядом с провалом ручей. Они его уже третий раз переносят. Копали-копали, щебень сыпали-сыпали, но словно в черную дыру. Ручей все время на краю оказывается. А это же показатель. И это они называют прогнозировать? — возмущается Денис.
Перенос ручья, похоже, единственное, что действительно сейчас заботит сотрудников «Евраза». Если ручей провалится, он затопит шахту. Придется как минимум откачивать оттуда воду, как максимум — приостанавливать добычу. А это большие убытки.
Адепт Горной Шории
Чтобы полнее оценить масштаб бедствия, мы едем в Таштагол, районный центр в 23 км от Шерегеша. Везет нас туда местный бизнесмен Вячеслав Чернов*. Личность тут широко известная — настолько, что Росфинмониторинг включил его в перечень террористов и экстремистов. Потому что не нужно было публично выступать против фальсификации выборов и протестовать, когда новые власти захотели забрать прибыльный бизнес (суды идут до сих пор — прим. ред.).
Вячеслав владеет гостевыми домами и пунктами проката горнолыжного снаряжения, занимается гражданским активистом и воспитывает четверых детей. Высокий, спокойный и улыбчивый Вячеслав — трепетный адепт родного края, Горной Шории, — поэтому и местные проблемы переживает как свои личные. Несанкционированные свалки, вредное производство и даже фальсификации на выборах, где он работал наблюдателем, возмущают его до глубины души.
Мы поднимаемся на одну из безымянных гор рядом с городом. Вокруг густая тишина, которую нарушает только пение птиц. Перед нами открывается вид: вдали дома Таштагола, за ними стелется хвойная тайга Горной Шории, солнце вот-вот сядет за горы. Здесь можно долго любоваться пейзажами, если бы не пугающая огромная пропасть под ногами.
— Это воронка из серии «классических», с которыми жители уже родились и выросли. Раньше здесь был частный сектор, много хозяйств, в том числе дом моего дедушки, — рассказывает Вячеслав.
— На месте этого провала я провел свое детство. Здесь бурлила жизнь, был кинотеатр, пожарная, столовая, конюшни. Буквально в 500 метрах была горнолыжная школа, мы ездили заниматься на гору Буланже. Там сейчас как раз по линии подъема бугельной канатки тоже большой провал. Все это грустно, все мои детские воспоминания в буквальном смысле провалились.
В прошлом веке бабушка и дедушка Вячеслава приехали в Таштагол по приглашению руководства рудника как молодые квалифицированные специалисты. С тех пор семья Черновых тут и живет.
— К существованию провалов местные всегда относились философски. Ну одним больше, одним меньше, — грустно улыбается Вячеслав. — Чиновники же говорят, что все заблаговременно прогнозируется и опасности нет. Очень печально, что у нас в районе нет инициативных групп, людей, которые бы боролись и не только отстаивали свои права, но и занимались защитой нашей уникальной окружающей среды.
Местные рассказывают, что в воронки десятилетиями ссыпают отработку с рудника, решая таким образом вопрос утилизации горнорудных отходов. Бытовые и строительные отходы сюда тоже тащат со всего поселка и окрестностей. В районе нет ни одной санкционированной свалки. Про мусоросжигательный завод говорить перестали. Тонны мусора сбрасывают в воронки либо вывозят в тайгу, где маскируют тонким слоем грунта, превращая окрестности Шерегеша и Таштагола в большую помойку.
— Учитывая колоссальные размеры провалов, сомневаюсь, что исправить эту катастрофу в человеческих силах, — задумчиво продолжает Вячеслав. — Для этого требуются огромные объемы материала, который просто неоткуда взять. Дальнейшее осыпание краев этих провалов неизбежно, будут возникать новые линии отломов, потом в воронку упадут очередные 20-30 метров. Ее дно просядет, провалы будут разрастаться, угрожая уже инфраструктуре. Таштагольская воронка, например, движется в сторону железнодорожных путей. Представители «Евраза» пытаются этот край усилить: годами ссыпают в нее щебень. И бесполезно. Изначально никто не подумал, что увеличение добычи повлечет за собой такое агрессивное воздействие на окружающую среду. А теперь с последствиями уже сложно что-то сделать.
Мы стоим на безымянной вершине.
*Внесен Минюстом в список террористов и экстремистов
