«Если мы не поднимемся, у нас курорта не будет» В Анапе готовятся к летнему сезону вопреки ограничениям. И даже призывают купаться. Репортаж «Кедра»

У кромки Черного моря привычные взгляду фигуры в белом. За пять месяцев, прошедших с крушения танкеров «Волгонефть», люди в защитных костюмах на анапском побережье стали обыденным явлением. Но сейчас эти белые фигуры ведут себя странно: мочат ноги в воде, фотографируются, пританцовывают, у них нет мешков, лопат и просеивающих песок инструментов. Белыми оказываются не средства индивидуальной защиты, а банные халаты. Фигуры — не волонтерами, а отдыхающими пятизвездочного отеля.

В поселке Витязево под Анапой, несмотря на экологическую катастрофу, начинается пляжный сезон. Дети выбегают из ворот отеля к морю и бросаются в песок — берут его горстями и подбрасывают в воздух, лепят куличики, ковыряются в нем лопатками. Девочка лет десяти возится с ракушечником у воды и внезапно вскрикивает:

— Мам, тут походу мазута!

За их спинами семья с двумя детьми уже оттирает мазут от рук и ботинок влажными салфетками. Отец не может сдержать отвращения — он нюхает ладони и морщится, изображая рвотный рефлекс. Видя его реакцию, некоторые отдыхающие замирают между песком и деревянным настилом отеля.

— Испачкались, да? — спрашивает его пожилая женщина.

— Не ходите туда, мы на пляж больше ни ногой, — громко отвечает мужчина.

Побережье ближайших к Анапе поселков Витязево и Джемете, плотно застроенных отелями и санаториями, усеяно разнокалиберной крошкой мазута. Многие отдыхающие принимают ее за камушки или спрессованную землю.

«Кедр» рассказывает, что происходит в Анапе сегодня, когда курортный сезон уже начался, а мазут еще не убрали.

Нерабочий запрет

Все песчаные и галечные пляжи заставлены табличками о запрете купания — в апреле Роспотребнадзор признал их небезопасными. Но людей это не останавливает. На одном из пляжей наблюдаем картину: сотрудники МЧС чистят камни от мазута, а рядом с ними отдыхающие уже загорают и купаются.

— Вам МЧС замечаний не делает? — спрашиваю я у двух анапчанок, которые начали купаться в море еще зимой. Они спокойно погружаются в воду, радостно сообщая мне, что сегодня она теплая.

— Нет, а за что?

— Ну, купаться же запрещено, а вы совсем рядом с работами, — говорю я и показываю в сторону машин МЧС.

— Нет-нет. Вы же своими глазами видите, что море чистое, — отвечают девушки. В воде и впрямь уже не плавают массивные мазутные кляксы и не переливаются радугой пленки, как это было в январе. А близость к работам и невидимая опасность купающихся не смущает. — Мы показываем людям, что море чистое, а нам отвечают: вы местные — вы заинтересованы, чтобы сюда приезжали отдыхать. В итоге верят тем, кто свои грязные [от мазута] пятки показывает, ужас какой-то!

Один из спасателей говорит: «Работы заканчиваем, скоро сезон будем открывать». Другой признается, что и сам купался в море — в защитных костюмах жарко, солнце припекает, а работа физически тяжелая. За их спинами ездит экскаватор, равняющий гальку перед шезлонгами с загорающими.

Но слова работающих «в поле» спасателей — частное мнение. Официальная позиция МЧС — другая.

— Если администрация установила соответствующие знаки, значит купаться не нужно, — говорит «Кедру» руководитель пресс-службы МЧС России по Краснодарскому краю Александр Субочев. — Во-первых, это может помешать работе техники и специалистов. Во-вторых, возможны повторные выбросы и можно перепачкаться мелкой фракцией мазута. Лучше чуть-чуть потерпеть. Когда у нас все это закончится, я думаю, никто не откажет людям в море купаться.

Субочев также настаивает, что сотрудники МЧС все-таки делают замечания купающимся.

«Моя хата с краю»

Спустя пять месяцев на анапском побережье почти не осталось волонтеров. Теперь здесь трудятся спасатели и бюджетники из разных районов Краснодарского края. Песчаное побережье в 54 км поделили между 41 районом, у каждого — своя палатка и флаг. Границы убираемой территории размечены колышками.

В палатке Ейского района на ночном дежурстве сидят Виталий и Егор — работники детского сада. Они рассказывают, что многие бюджетники «приезжают на мазут будто в отпуск, отдохнуть от домашних проблем» и работают «спустя рукава». Люди продолжают получать зарплату за дни, проведенные на уборке пляжей, им оплачивается проезд, размещение в отеле и еда. Кто-то приезжает добровольно — из природоохранных побуждений, но большинство — по разнарядке начальства.

— Многие [бюджетники] из разных районов возмущаются, почему Анапский район не участвует в этом деле, — рассказывает Виталий. — Такое чувство, что им [местным] все равно. К ним должны все приехать и помочь.

— Может быть, потому что анапчане и так много сил вложили в уборку? — спрашиваю я.

— Ну да, конечно. Мы убираемся, а они ходят с телефонами, снимают нас, смотрят как на дурачков.

Виталий приезжает сюда не в первый раз. Бывал и зимой, когда крупных выбросов было много, и весной, когда мазут превратился в крошево. Мужчина надеется, что до Азовского моря загрязнение не дойдет. Говорит, что в Ейске сейчас ожидается большой поток отдыхающих.

О том, что жителей Анапского и Темрюкского районов не будут отправлять на обязательную уборку пляжей, оперштаб по Краснодарскому краю сообщил еще в декабре: «В списке на распределение по понятным причинам нет Анапы и Темрюкского района, здесь и так задействованы максимальные ресурсы». При этом бюджетники из других муниципалитетов будут работать до полной ликвидации последствий ЧС.

На то, что жители Анапы не слишком охотно идут чистить свои же пляжи, сетуют и остающиеся волонтеры, и те анапчане, которые в очистке участие принимают.

— В действительности где-то так и есть. Многие ходят, нюхают, говорят «фу», типа моя хата с краю, — делится анапчанин, водолаз, участник экологического движения «Зеленый патруль» Антон Степаненко. — Но, если мы не поднимемся, у нас курорта не будет. Да какой там курорт, ветер с моря западный дунул, и все — мы будем дышать этим смрадом. Когда я благодарил приезжающих волонтеров за помощь, то делал это не только от себя, но и от лица местных жителей.

— Этот грустный факт меня расстраивает с самого начала. Оказалось, в Краснодарском крае не так много людей, которые откликнулись на эту беду, — говорит Настя, волонтер и сотрудник центра чистой природы «12-15» на одной из вечерних посиделок добровольцев. Около тридцати человек сидят в кругу у костра, рассказывают о себе и делятся впечатлениями от работы на Бугазской косе. Настя — одна из двух присутствующих здесь жительниц Кубани. — Но с другой стороны, меня безумно вдохновляет, что здесь собралась почти вся Россия, кто-то даже ехал к нам по четыре-пять дней в поездах.

Происходящее на пляжах действительно будто не сильно волнует большинство анапчан. Часть местных уверена, что туристы поедут к ним и без моря и привычная жизнь курорта не будет нарушена.

— Геленджик не резиновый, Туапсе и Сочи тоже — они и так всегда перегружены, — говорит мужчина, остановивший меня в центре города и спросивший, как дела на море. — Поедут к нам в отели с бассейнами. Многим это нравится: приезжают поесть, погулять, подышать свежим воздухом.

Опасный отдых?

Свежесть воздуха тем временем уже оценивают прибывающие на отдых.

— Мы чувствуем запах. И вот это все, это же мазут, — говорит семья отдыхающих в Витязево, показывая себе под ноги. — Пятна возле воды есть, наверняка и вниз песка просочилось. Больше сюда не поедем. Да и видим по отелю, что людей меньше на 60-70%, чем обычно. Мы приезжаем каждый год в одно и то же время, есть с чем сравнить.

С ними не соглашается другой отдыхающий, Александр, стоящий буквально в паре метров.

— Сейчас у пляжа такая поверхность, будто его переродили, он идеально чистый, — говорит он. — Не видно ни грамма ничего.

— Я ехала и переживала, думала, будет запах или мазут, — продолжает его супруга Наталья. — Но песок чистый, мягкий, нас все устраивает. Сейчас везде информация, что пляжи опасны. Но мы уверены и всем будем говорить, что это не так. И купаться будем!

Через несколько минут мы покажем им черную крошку, а они скажут, что «раньше были страшные мазутные блямбы, а это ерунда». Признаются: если бы мы не показали им эти «камушки», а они бы не помяли их в руках и не почувствовали запах нефтепродуктов, то ничего бы не заметили.

Спрашиваю у другой семейной пары, чей сын измазал в мазуте лопатку: хотели бы они отправить ребенка на отдых на детские курорты Анапы, например в «Виту» или «Жемчужину России», которые активно продают летние путевки и находятся как раз в недоочищенном Витязево.

— Если без купания, то да, — рассуждает отец.

— А я бы сюда не отправила, ни за что, — отвечает ему жена.

— Вообще у меня большие вопросы к побережью, — продолжает мужчина, — как ни приедем, сын постоянно от кишечной палочки из этого моря мучается. А сейчас нам врач сказала, чтобы мы забыли про Черное море на пару лет минимум. Потому что это все [мазут] в организм будет всасываться. И я с ней согласен.

Впереди — традиционная жара и майский сезон штормов. Более 30 км пляжей Анапского района защищены насыпью — песчаным валом, который накрыт полипропиленовой сетью. Она эффективно собирает мазут, а защитное сооружение помогает загрязнению не распространяться на уже очищенные территории. В хорошую погоду вал служит местом отдыха для людей и животных — разбирать его пока не планируют.

— Сейчас [прохладная] погода еще дает властям возможность закончить очистку побережья вовремя, — говорит руководитель анапского ТОС № 1 Елена Лейтан. — Если это будет сделано, то в знойную жару можно будет просто гулять. Но купаться я бы никому не рекомендовала. Я своих детей купаться не пущу и на следующий год, нужно подождать минимум пару, а то и тройку лет. А будет ли воздух чистым, зависит от того, как почистят песок, — заключает Лейтан.

Последний герой

Группа центра чистой природы «12-15» — одно из немногих добровольческих образований, которое работает на анапском побережье с момента разлива по сей день. С января волонтеры центра трудились на Бугазской косе, но в первых числах мая их «служба» там завершилась. Мы застали их в момент переезда в поселок Волна Темрюкского района, где пляжи по-прежнему загрязнены мазутной фракцией. На Бугазскую косу теперь должна прибыть техника, чтобы завершить очистку песка. Волонтеры «12-15» неспроста несколько месяцев трудились именно там: коса — природный парк, который не приносит прибыли отельерам, поэтому чистить его стали поздно, мазут успел глубоко пропитать песок.

Вижу среди волонтеров знакомые лица — узнаю, что многие работают здесь уже четыре месяца без перерыва, а кто-то уезжает и возвращается. Есть и новички. Есть те, кто приехал сам и кого позвали волонтерить друзья.

Другое объединение, с первых дней включившееся в ликвидацию последствий разлива, — анапский ТОС №1 «Маяк». Его участники обеспечивали необходимым инвентарем приезжающих волонтеров и сами активно убирали пляжи. Более того, команда «Маяка» модифицировала обычный автоприцеп в вибропросеивающую установку, способную очищать песок, не разрезая мазут на мелкие частицы.

— Анализ, который проводила независимая лаборатория в Москве, показал, что после нашего прицепа песок очищается на 94%, потом это подтвердили и пробы Роспотребнадзора. Именно эту технологию теперь используют машины МЧС, — говорит Елена Лейтан. — В данный момент мы довольны работой спасателей, потому что видим действия, которые должны были начаться еще в январе. Мы до сих пор не понимаем, почему власти так медлили [с очисткой побережья]. Ждали новых разливов? Или что снова приедет огромный поток волонтеров и сделает за них всю работу?

На это руководитель пресс-службы МЧС России по Краснодарскому краю Александр Субочев отвечает, что поначалу перед спасателями стояла задача спасти экипажи танкеров, а потом — когда мазут стало выбрасывать на берега — специалисты МЧС стали прибывать на другие, незаметные большинству, но сильно пострадавшие участки побережья.

— Волонтерский труд использовался там, где воздействие паров мазута было минимальное. На самых загрязненных участках, например в поселках Веселовка и Волна, в станице Благовещенской и Витязево, работали квалифицированные спасатели. Там изначально были самые серьезные выбросы — их было в разы больше, чем на центральных пляжах Анапы, — говорит Субочев.

Сегодня по центральным пляжам Анапы ездят сеялки с наклейками «Сезону быть» и машины-рыхлители, которые переворачивают пласты песка после первой очистки, готовя его ко второму проходу сеялок. По сравнению с первым месяцем после разлива, техники на побережье заметно прибавилось. Правда, пока она сосредоточена преимущественно на центральных пляжах Анапы.

А вот загрязненный песок, как и зимой, по-прежнему вывозят в хутор Воскресенский.

«Вот так наша власть нас бережет»

Свалку замазученного песка в Воскресенском власти Кубани обещали разобрать к 1 апреля, но не успели. Теперь обещают сделать это до конца мая. Из хутора его действительно вывозят: частично на горящий полигон в Новороссийске, частично на предприятие «Биопотенциал» в поселке Афипском. Но вместе с вывозом завозят новый. Запах нефтепродуктов по-прежнему стоит и у самого полигона, и у жилых домов по-соседству.

— Мы ходили к Городецкому, чтобы узнать результаты замеров [качества] воздуха, которые у нас делает Роспотребнадзор, — рассказывает Владимир Вайзерт, житель Воскресенского. — Он прямо сказал: «Эти данные мы вам не покажем». И заверил, что с показателями все хорошо, населению ничего не угрожает. Но мы им не верим. Вот так наша власть нас бережет. И это еще не встала жара.

Жители жалуются, что в Воскресенском и так расположены асфальтобетонный завод и перевалочная площадка темрюкского полигона отходов. Только мазута здесь не хватало.

— Мы видим, что дети чаще стали болеть, иммунитет ослаблен, да и взрослые тоже, старики, — говорит Дмитрий, который живет с женой и тремя детьми в 250 шагах от мазутного полигона. — Мы переехали сюда относительно недавно из промышленного Омска. У нас там дети так часто не болели, как здесь в последние пару месяцев.

Другие жители Воскресенского жалуются на металлический привкус на языке, непрекращающиеся с зимы простуды и головные боли.

— В начале апреля мы записали обращение к Владимиру Путину, — рассказывает хуторянка Марина Шевелева. — Оно было проигнорировано. Мы, конечно, не ждали самого президента, но думали, что хотя бы губернатор пойдет с нами на контакт. Тем более, когда Кондратьев просил его о поддержке на предстоящих выборах, президент ясно сказал ему: с жителями нужно общаться, быть к ним ближе. Думали, может, поручит [губернатор] нашему мэру Швецу с нами встретиться и навести порядок. Но ничего этого мы не видим.

Кто проживает на дне «океана»

В середине апреля на совещании с Владимиром Путиным вице-премьер Виталий Савельев заявил, что на дне Черного моря в затонувших емкостях с танкера «Волгонефть-212» остается около 4000 тонн мазута — их решили накрыть саркофагами, чтобы избежать утечек, пока идет подготовка к откачке. Тем временем корму 239-го танкера, севшего на мель у мыса Панагия и давшего течь в начале января, уже переплавили в арматуру. На поверхности моря остается его носовая часть и две части разломившегося пополам 212-го судна.

Эти обломки негерметичны — недавно компания «Сканэкс» опубликовала данные спутникового мониторинга акватории Керченского пролива. Специалисты сообщают, что с 17 апреля по 4 мая из носовых частей «Волгонефтей» утекали нефтепродукты.

По сообщениям Минтранса, утилизацию будут проводить в четыре этапа. Сначала с фрагментов танкеров срежут выступающие элементы и поднимут их на поверхность. Затем три емкости с мазутом на дне моря накроют металлическими саркофагами. На следующем этапе начнется откачка нефтепродуктов через отверстия в саркофагах, но, как будет выстроен этот процесс, пока до конца не ясно. Финальным шагом станет подъем со дна пустых емкостей и саркофагов. Завершить работы планируют в 2026 году. Учитывая сроки, специалисты «Сканэкс» предполагают, что «утечки мазута и корабельного топлива будут продолжаться».

Ученый-физик Игорь Шкрадюк считает, что идея оградить место откачки и подъема обломков выглядит здравой при условии, что все это впоследствии поднимут на поверхность.

— В январе водолазы обследовали затонувшие части танкеров и измерили толщину стенок. Результаты не были опубликованы, но тем, кто знает конструкцию этих судов, понятно, что корпуса ржавели со времен постройки, — говорит он. — Нельзя просто взять и достать их со дна — при подъеме корпус танкера деформируется, а мазут вытекает в море. Российский «Морспас» недостаточно оснащен для подъема судов, в которых есть опасные жидкости.

«Стена» в виде саркофагов в таких условиях выглядит разумно, но если тысячи тонн мазута в итоге оставят под саркофагами в ржавеющем корпусе — это перекладывание проблемы на плечи следующих поколений.

— Мне кажется, это [мазут под саркофагами] бомба замедленного действия, — делится водолаз-любитель Антон Степаненко. — Я нырял там в первые дни и еще тогда говорил [спасательным службам]: ребята, обставьте вы эти затонувшие танкеры бонами в радиусе одного-двух километров. Когда мазут станет подниматься, его не будет выносить на берега, он задержится в бонах. И ходите собирайте его в этих «рамках» своими пылесосами или земснарядами, он не будет распространяться. Но до сих пор никаких бонов там нет. Если бы это сделали еще в первые дни, это бы облегчило работу всем: и волонтерам, и спасателям.

Водолаз также считает, что собирать мазут в мешки со дна вручную, чем специалисты МЧС занимаются с февраля, тяжело и неэффективно. Минтранс продолжает отправлять на эти работы водолазов — на побережье уже трудятся 125 человек, и группировку планируют нарастить до 159.

— Я не понимаю, почему до сих пор нет ни одного борта, который бы занимался конкретно этой задачей [сбором мазута со дна]. Хоть бы один земснаряд привезли! В чем принцип его работы: он затягивает донные породы на борт, замазученный песок складируется на сухогрузы, разгружается в порту и оттуда отправляется на утилизацию, — говорит Антон Степаненко.

Еще одна загадка — свойства и тип разлившегося мазута. По судовым документам, в Керченский пролив попал топочный мазут марки М-100.

— Но те, кто работал с этим мазутом или участвовал в ликвидации разлива в Керченском проливе в 2007 году, говорят: «Это не М-100, тот был более жидким», — рассказывает Игорь Шкрадюк. — Полного анализа состава разлитых нефтепродуктов [в открытом доступе] нет. Неполные данные анализов поражают разбросом результатов: содержание бензапирена в разных образцах различается более чем в тысячу раз.

Согласно судовым документам, оба танкера загрузили мазут Саратовского НПЗ. Но, по словам механика «Волгонефти-212», их судно отправилось в море не из Саратова, а из порта Ростова-на-Дону. Игорь Шкрадюк предполагает, что в Ростове танкер мог добрать груз с Новошахтинского НПЗ, который имеет совершенно другую глубину переработки нефти, чем саратовское предприятие.

— Эта версия объясняет и сильный запах с отравлениями волонтеров, и огромный объем полиароматических углеводородов, и секретность вокруг свойств разлитого продукта, — считает Шкрадюк.

К этой версии склоняется и эколог, поговоривший с «Кедром» анонимно.

— В танкеры действительно могли загрузить тяжелые, плотные остатки нефтепереработки, но при этом для удобства погрузки смешать с каким-то легким нефтепродуктом, чтобы снизить плотность и придать текучесть. Поэтому анапский мазут демонстрирует два противоположных свойства: с одной стороны, он плотный, смолистый, а с другой — выделяет много ароматических, легких фракций, что мазуту вообще не свойственно, — объясняет эксперт.

Эколог также отмечает, что при авариях, которые происходили с М-100 в других местах, этот мазут не выглядел таким плотным и не распадался на «комки» и «кляксы».

— Более того, находясь в море, М-100 через некоторое время образует «шоколадный мусс» — густую, устойчивую водно-нефтяную эмульсию. В Анапе ничего подобного мы не видим. С другой стороны, после длительного нахождения в воде мазут густеет, плотнеет и опускается на дно, что произошло и в этом случае.

— Несколько человек сдавали пробы песка в ЦЛАТИ, так эти пробы «потеряли», — продолжает Игорь Шкрадюк. — Директор одного уважаемого академического института на мою просьбу провести исследование честно ответил, что получил настоятельную рекомендацию никакой информации не выдавать.

Госорганы действительно не выкладывают в открытый доступ данные ни о мазуте, ни о загрязняющих веществах в воздухе, воде и песке.

В феврале Елена Лейтан сообщала «Кедру», что ТОС №1 «Маяк» самостоятельно отправлял пробы мазута в Беларусь. Сотрудник лаборатории ответил «Маяку», прислав личное сообщение в мессенджер, потому что, по словам Лейтан, официальную бумагу с результатами проб подготовить ему запретили.

«Самая опасная группа веществ, которая имеется в предоставленной пробе мазута, — это полиароматические углеводороды. В частности, бензапирен. Он будет продолжать образовываться при нагревании солнцем. То есть опасность этого мазута будет только повышаться до его полного коксования, — пишет сотрудник беларусской лаборатории (ответ есть в распоряжении «Кедра»). — Возможно, такое высокое содержание бензапирена можно объяснить тем, что были условия, прогревшие его до высоких температур при наличии кислорода».

Игорь Шкрадюк напоминает, что мазут представляет собой отходы переработки разных сортов нефти на разных заводах. Под «мазутом» фактически подразумевается смесь веществ с составами и свойствами, меняющимися в широких пределах. Поэтому эксперт считает важным раскрыть полный состав разлившихся веществ.

— От свойств нефтепродукта зависит тактика ликвидации ЧС. Одна из первых задач, которую должны были решить власти, — это исследование свойств именно этого разлитого продукта. Плотность и вязкость в зависимости от температуры, химический и фракционный состав, состав пленки, которая растекается на поверхности воды, состав летучих веществ — то есть того, чем дышат волонтеры, количество канцерогенных полиароматических углеводородов. Всего этого мы до сих пор не знаем, — заключает ученый.

Этот текст — часть спецпроекта «Экологическая карта России». Читайте наши материалы об экопроблемах в регионах страны

Читать