От редакции
Запрос на экологичность в последние годы — как на уровне государств, так и на уровне граждан — неизменно растет. Если в 2010–2014 годах, согласно исследованию РБК, темой экологии интересовались 50,2% жителей России, то к 2022 году не интересующихся ею осталось всего 12%.
Власти России также декларируют озабоченность экологическими проблемами. «Наиболее важными и чувствительными для общества» их называл даже Владимир Путин. На реализацию национального проекта «Экология» до 2024 года планируется выделить 4 трлн рублей.
Между тем вокруг охраны окружающей среды сегодня создано множество мифов. И далеко не всегда то, что россияне считают борьбой за чистоту природы, в действительности таковой является. Порой наоборот — желая сделать мир лучше, мы подвергаем его большей опасности.
Часть «экологических» мифов транслируется бизнесом ради получения прибыли, а часть — поддерживается самим государством. «Кедр» продолжает серию материалов об основных заблуждениях и о том, кому они выгодны.
Сегодня говорим о лесе.
Миф 1. В России — очень много леса
В поездках по России невольно складывается впечатление, что в нашей стране очень много леса: перемещаясь между городами, мы почти всегда видим его из окон автомобиля или поезда. Отсюда можно сделать ошибочный вывод, что рубить его можно сколько угодно, что пожары все не уничтожат и что древесина в стране всегда будет в избытке.
На самом деле это не так. По данным Всемирного фонда дикой природы (WWF*), площадь российских лесов составляет около 780 млн га, а площадь экономически ценных и доступных лесов — лишь пятую их часть. При этом основные лесные массивы располагаются в суровых континентальных условиях. 40% лесов страны — горные, режим рубки которых строго ограничен, и большинство лесозаготовителей уже испытывают дефицит лесосырьевой базы. При этом потери от пожаров составляют не менее 1–2 млн га ежегодно, а объемы нелегально заготовленной древесины оцениваются в 15–20%.
«Миф о бескрайности российских лесов не позволяет трезво оценить экономически доступные запасы леса и потенциал лесной отрасли, тормозит совершенствование лесного законодательства, обоснование инвестиций в развитие неистощительного лесного хозяйства», — говорит эксперт Елена Куликова.
По данным эколога Алексея Ярошенко, Россия уже сильно проигрывает по объемам и динамике лесопользования как северным странам с развитым лесным хозяйством, давно заботящимся о воспроизводстве своих лесных ресурсов, так и крупным южным странам, развивающим плантационное лесовыращивание. На исправление ситуации в России уйдет не меньше двух-трех десятилетий — но для того, чтобы взять нужное направление, надо многое сделать уже сегодня. И начать — с введения разумного лесного законодательства и масштабных мер по поддержке интенсивного лесного хозяйства, в том числе — фермерского лесоводства, подразумевающего возможность выращивать лес на землях сельхозназначения. Сегодня в России — свыше 76 млн гектар заброшенных сельхозземель, выращивание на них леса для последующей вырубки позволило бы сохранить реликтовые леса. Но сейчас это считается нецелевым использованием сельскохозяйственной земли, и за это грозит штраф: до 50 тыс рублей для физических лиц, и до 700 тыс — для юридических.
Самое интересное:
согласно докладу Счетной палаты РФ, российские власти из-за устаревших данных лесоустройства и вовсе достоверно не знают, каково состояние 84% лесов страны.
«Сведения о лесах на территории 967 млн гектаров неактуальны», — говорится в документе СП.
Может статься, что не везде, где леса есть на бумаге или на карте, они есть и на местности. Этому способствуют, разумеется, и пожары, и рубки, о которых в стране также бытует немало мифов.
Миф 2. Лесные пожары — неизбежны
Жители России привыкли каждый год наблюдать лесные пожары. Принято считать, что это неизбежно: большое количество лесов, аномальная жара и низкая культура обращения с огнем делают свое дело.
Однако масштабы этого «привычного» явления катастрофические: например, в Тюменской области только за первую половину 2021 года сгорело больше леса, чем за предыдущие 11 лет. А в Якутии горело практически три миллиона гектаров леса. По подсчетам «Новой газеты», по всей России за последние 11 лет сгорело 122 млн гектаров. Это равнозначно площадям 166 млн футбольных полей, 847 Санкт-Петербургов или пяти Великобританий. Самые сильные пожары ежегодно бушуют в Еврейской и Амурской области, Приморье, Забайкалье и Якутии.
При этом зачастую лесные пожары возникают не из-за жары или неосторожного обращения с огнем, а из-за «контролируемых профилактических выжиганий», считает руководитель лесного отдела российского отделения Greenpeace Алексей Ярошенко. По его словам, «профилактические выжигания» проводят обычно в марте-апреле в Амурской области, Еврейском автономном округе, Калининградской, Смоленской и Омской областях.
«Еврейская АО продолжает профвыжигания, а Амурская область от массовых профвыжиганий отказалась. В результате 2019 и 2020 годы оказались для Приамурья относительно спокойными, как и 2021 год. “Контролируемые профилактические выжигания” превращаются в огромные безудержные пожары, а чаще — просто показывают населению, что жечь сухую траву и вообще все, что может гореть на природных территориях, можно и нужно. После такой рекламы никакая противопожарная пропаганда уже не работает», — считает Ярошенко.
По наблюдениям лесопатолога Никиты Дебкова, крупные лесные пожары могут возникать из-за сжигания «порубочных остатков» — того, что осталось после вырубленного леса. «Например, в Красноярском крае такую практику не применяют, а в Иркутской области ею пользуются часто. Арендаторы там довольно часто сжигают то, что осталось от деревьев. Но дело в том, что районы выжигания контролировать сложно, пламя быстро переходит с места на место», — говорит Дебков.
При этом он считает, что практика «контролируемых пожаров» при грамотном использовании все же может нести пользу. Но их следует проводить с учетом множества факторов: погоды, силы и направления ветра, времени года, наличия спецтехники и других.
Миф 3. «Черные» лесорубы — главная угроза
Принято считать, что «черные» лесорубы представляют главную угрозу лесам: речь идет о неконтролируемых вырубках деревьев в промышленных масштабах без посадок новых насаждений. Однако, по словам лесопатолога Никиты Дебкова, в России сейчас это отнюдь не главная проблема.
«Во-первых, работает большое количество ведомств, которые контролируют незаконную вырубку. Если где-то и действуют “черные” лесорубы, значит, они рубят деревья под “крышей” силовиков. Как правило, большие участки лесов взяты в аренду, арендатор нанимает на участке ЧОПы, устанавливают там КПП, так что ни пеший, ни конный не пройдет. Во-вторых, работая “по-черному” много леса не вывезешь», — говорит Дебков.
По его наблюдениям, в основном «черные» лесорубы активны в Иркутской области и на Дальнем Востоке, где растут дубы и ясени. За один кубометр таких деревьев «черному» лесорубу заплатят примерно 50–60 тысяч рублей. Соответственно, один лесовоз, который можно нагрузить спиленными деревьями за ночь, стоит больше полумиллиона рублей.
Однако главными угрозами являются не «черные» лесорубы, а «серые», считает Дебков.
«Предположим, сдается в аренду участок, где по документам есть 200 кубометров березы на один гектар. Но это старые замеры: с течением времени лес разросся, и на деле там 300 кубометров на гектар. В результате образуется неучтенка, которую благополучно спиливают и вывозят. По нашим данным, из всего объема выпиленного леса в России примерно 20–30% составляет неучтенка», — говорит лесопатолог.
По мнению руководителя лесного отдела Greenpeace России Алексея Ярошенко, вклад именно «черных» лесорубов в разорение лесов, действительно, относительно небольшой — около 10%. Всю остальную работу, приводящую к исчезновению лесов, проделывают вполне легальные компании-заготовители. Ярошенко указывает, что качество работы лесорубов некому контролировать: в России наблюдается дефицит работников лесной охраны. До введения в 2006 году Лесного кодекса в стране работало примерно 100 тысяч человек, в полномочия которых входила охрана лесов, сейчас их осталось около 23–24 тысяч, и заняты они, по словам эксперта, в основном бумагооборотом.
Яркий пример формально законной (разрешительные документы имелись на момент рубок), но, по мнению экологов, нанесшей колоссальный вред экосистемам лесной рубки — кейс иркутского депутата Евгения Бакурова. Организация Earthsight в прошлом году обвинила его в вырубке почти 15 000 гектаров здорового леса под видом «рубок ухода» и перепродаже его за рубеж, в том числе — компании IKEA. Этот случай уже назвали «самой большой незаконной рубкой в истории России». Компании Бакурова получали якобы больные (а согласно расследованию Earthsight — здоровые) леса за бесценок, после чего проводили сплошные вырубки. Впоследствии прокуратура успешно оспаривала разрешительные документы на рубки, но к тому моменту от лесов уже ничего не оставалось. По мнению расследователей, депутат и сотрудники надзорных ведомств находились в сговоре: именно поэтому прокуратура всегда начинала опротестовывать рубки уже после их окончания. Как бы то ни было, ответственность за произошедшее понесли лишь рядовые сотрудники лесничеств, оформлявшие документы.
Миф 4. Рубки компенсируются посадками новых деревьев
Если с «черными» лесорубами все понятно и их очевидный вред лесу оценивают суды, то к легальным деревообрабатывающим предприятиям претензий, как правило, не возникает. Отчасти это связано с утверждением, что легальные лесорубы берут на себя обязательства высадить определенное количество деревьев на месте вырубленного леса — то есть компенсируют ущерб природе.
Однако говорить о стопроцентной компенсации не приходится.
По подсчетам лесопаталога Никиты Дебкова, на миллион гектаров вырубленного леса сажают в среднем всего 250 тыс гектаров нового
— Остальное — это естественное заращивание, ведь лес растет и сам по себе. При этом если в Центральной России вырубки обычно компенсируются, то в сибирских регионах только 2% идет под посадку, остальное отдают воле природы. Это делается, в том числе, чтобы не нести экономических затрат. После высадки деревьев им нужен ежегодный агротехнический уход. Мало кто хочет этим заниматься.
Российские официальные лица любят говорить, что в стране успешно ведется лесовосстановление. «Мы принимаем самые серьезные и энергичные меры для сохранения лесов, совершенствуем управление лесным хозяйством, боремся с незаконными вырубками и лесными пожарами», — говорил Владимир Путин во время климатического саммита ООН в 2021 году. В том же году в Якутии сгорело 8,5 млн гектаров леса, а в целом по стране — 18 млн гектаров. Причем якутские леса, как выяснила «Новая газета», сгорели потому, что на охрану одного их гектара из бюджета выделяется всего 6 рублей, в то время как в Центральной России — 180–200 рублей.
Что касается новых насаждений, то компенсационное лесовосстановление действительно предусмотрено законодательством. Однако для того, чтобы оно было эффективным, за саженцами нужно ухаживать на протяжении как минимум десяти лет. Но этого не происходит. «Созданные лесные культуры или подрост естественного происхождения, как правило, погибают после их перевода в молодняки хозяйственно ценных пород из-за отсутствия ухода», — пишет профильный журнал «Леспром.информ». Приживаемость сеянцев (не молодых деревьев, высаженных в землю с корнем, а семян), по словам эколога Натальи Лопанцевой, и вовсе составляет 1%.
Миф 5. Площадь лесов в России неуклонно растет
В сентябре 2021 года ряд СМИ со ссылкой на государственное учреждение Рослесинфорг сообщили: «В России стало больше леса». В пресс-релизе организации отмечалось, что в стране было высажено 5,5 млн гектаров саженцев. «Результата удалось добиться за счет работ по искусственному (20%) и естественному (80%) лесовосстановлению», — говорилось в заявлении организации.
Зачин Рослесинфорга в инфополе поддержали данными Росстата: правительственная «Российская газета» сообщила, что за 2020 год площадь лесного фонда в стране увеличилась на 943 тыс гектаров.
Может показаться, что в стране выросло 943 тыс гектаров новых деревьев, однако в заявлении самого Росстата содержится ключ к пониманию, что это не так. Леса были переведены в профильный фонд из земель сельхозназначения и земель населенных пунктов. То есть изменились только документы.
На самом деле (и это признают даже власти) площадь хвойных лесов в стране уменьшается. По данным Минприроды, с 2010 по 2020 годы их стало меньше на 7,1 млн гектаров. Площадь лиственных лесов — действительно, увеличивается: за те же десять лет березняки и осинники разрослись на 3,3 млн гектаров. Однако, подчеркивают в ведомстве, замещение хвойных пород менее ценными лиственными вызывает лишь негативные экологические и экономические последствия для человека, природы и хозяйства страны.
Итог
Поддержание мифа о том, что в стране много леса, а со временем становится еще больше, и что его потери от пожаров и рубок незначительны, — выгодно только чиновникам. В действительности площади ценных лесных массивов с каждым годом сокращаются, а вместе с ним теряется биоразнообразие, исчезают редкие виды растений и животных. Лесовосстановление же покрывает не более четверти лесов, уничтоженных стихией и самим человеком.
* Признан Минюстом «иностранным агентом»
