За себя и за других Башкирам удается защищать свою землю и природу, но и они подчас терпят поражения. Репортаж «Смолы»

От редакции

В Башкортостане продолжаются преследования сторонников экоактивиста Фаиля Алсынова, которого 17 января приговорили к 4 годам лишения свободы по статье о разжигании межнациональной розни. В настоящий момент известно о 129 задержанных по административным делам о неповиновении сотрудникам полиции и 26 фигурантах уголовных дел о массовых беспорядках и неповиновении полицейским.

Акции в защиту Алсынова проходили сначала в Баймаке, где ему выносили приговор, затем в Уфе — столице республики. Каждый раз они были многотысячными. Но все же к защите природы январские протесты имели лишь косвенное отношение. Люди приходили в первую очередь поддержать своего соратника. Алсынов — лидер башкирского национального движения, долгое время возглавлявший ныне запрещенную организацию «Башкорт». Он выступал не только за сохранение природных богатств Башкортостана, но и за популяризацию башкирского языка, сохранение идентичности башкир и осознание ими права самим распоряжаться своей землей.

Акция, за которую Фаиля отправили в колонию, была экологической — народный сход в селе Ишмурзино против золотодобытчиков. На нее пришли более 2000 человек.

Люди добились успеха: власти были вынуждены пойти на уступки, отозвав у золотодобывающих компаний лицензии на разработку месторождений.

Возможно, именно этого — способности объединять народ и побеждать — Алсынову, как одному из лидеров протеста, и не простили.

Но и в Башкортостане успехи случаются не всегда. В предыдущем материале о защите горы Куштау мы рассказывали, что победе над желающими уничтожить шихан промышленниками способствовало объединение людей с самыми разными взглядами, их готовность отринуть личные разногласия ради общего дела. Но нередко разногласия берут верх. И тогда все сыпется.

Сегодня мы публикуем второй материал из экспедиции в Башкортостан — о том, за что борются жители республики в наши дни.

Глава I. Разъединение

Шакша — окраина Уфы, до 1980 года считавшаяся самостоятельным поселком. Здесь проживает порядка 30 тысяч человек. К частному сектору примыкает промзона — она начинается с гаражей и складов и постепенно переходит в заводские комплексы австрийского предприятия «Кроношпан», занимающегося обработкой древесины.

У предприятия высокий забор, охрана, металлические ворота. Кажется, будто это секретный военный объект. Зайти внутрь или поговорить с сотрудниками нереально: они даже анонимно отказываются общаться. На официальном сайте «Кроношпана» говорится, что его заводы работают в 25 странах мира, производя ДСП, МДФ, ламинированные напольные покрытия и плиты ОСП.

Первое в России производство «Кроношпана» появилось в 2004 году в подмосковном Егорьевске. В 2013-м второе предприятие тоже построили в Московской области — в Электрогорске. Тогда же стало известно о планах возвести завод в Башкортостане. В Шакше тут же начались протесты.

Люди выходили на митинги, вставали в пикеты, а когда началось строительство, разбили у стройплощадки палаточный лагерь. Они подчеркивали, что предприятие начали строить, не дожидаясь проведения государственной экологической экспертизы, и что нигде не определено, какими загрязнениями чревата работа завода и куда будут сбрасывать его отходы.

Основания для опасений были. Например, в Егорьевске активисты фиксировали сваленные на территории предприятия горы отходов, пыль с которых распространялась по городу. Надзорные органы этот факт не установили. Зато прокуратура и Росприроднадзор признали, что «Кроношпан» не контролирует выбросы вредных веществ и де-факто не ведет учет объемов этих выбросов.

Палаточный лагерь простоял близ стройплощадки «Кроношпана» больше года: с августа 2013-го по сентябрь 2014-го. А 5 сентября 2014 года он сгорел. Огонь начал распространяться ночью. Людям удалось спастись, но палатки были полностью уничтожены. Официально причина пожара так и не была найдена. Активисты заявили, что лагерь подожгли.

В 2015 году завод «Кроношпана» в Шакше, несмотря на продолжающиеся протесты, начал работу. Сейчас страсти вокруг него сходят на нет: хотя в сообществе «СтопКроношпан – Уфа» во «Вконтакте» состоит более 17 тысяч человек, большинство из них уже не принимает активного участия в борьбе против завода. Лишь немногие фиксируют загрязнения и жалуются на работу предприятия чиновникам. Но даже они признают, что их борьба скорее потерпела неудачу. Не в последнюю очередь потому, что местные активисты-лидеры переругались между собой.

Нефть в дождевой воде

— Палаточный лагерь у «Кроношпана» начался с меня, — с руководителем движения «Зеленая лига» Тамарой Хабибулиной мы идем по улицам Шакши. — Я живу в полутора километрах от завода. Когда узнала, что его будут строить, стала рассказывать местной молодежи о его опасности. Молодежь прониклась, зарегистрировала страницу во «ВКонтакте», начала агитировать своих знакомых и постепенно дело дошло до палаток.

Тамара заметно раздражена и разговаривает неохотно, потому что знает — несколькими днями ранее я встречалась с ее соратницей и одновременно главной оппоненткой Ириной Курели.

Женщины, ставшие лидерами протеста в Шакше, несмотря на борьбу за общее дело, разошлись в политических взглядах. И это перевесило.

Тамара — человек патриотических (в современной российской трактовке) убеждений. Ирина — из тех, кого называют либералами. Все время, пока мы ходим по Шакше, Тамара нет-нет да и замечает, что с Ириной нужно «общаться аккуратнее», потому что «она против СВО и вообще поддерживает всяких иноагентов». И отдельно подчеркивает, что с Курели я встретилась раньше, чем с ней. Но как связаны политические разногласия с общим делом, не объясняет.

— С момента, как мы узнали о строительстве завода, у нас прошло 27 митингов, самый большой собрал 4000 человек, — возвращается она к разговору о «Кроношпане». — Пикетов были сотни. Мы собрали 80 тысяч подписей против строительства, но какие-то предатели внутри нашего лагеря их специально «потеряли». Я собирала заново, последняя сумка с подписями хранится у меня — сейчас там 20 тысяч подписей.

Кто именно «потерял» подписи, Тамара не говорит: то ли не знает, то ли просто не хочет продолжать разговор.

В мае 2023 года активисты «Зеленой лиги» обнаружили трубу, ведущую со стороны промзоны, где расположен «Кроношпан», к реке Уфе. И забили тревогу, предположив, что труба предназначена для промышленных стоков.

— Мы понимали, что если завод с заявленным объемом производственных стоков более 80 тысяч тонн в год будет сливать их в реку, это будет настоящая катастрофа. Они отравят не только [реку] Уфу, но и другие водоемы, — рассказывает Тамара. — Я вызывала сюда полицию, писала в прокуратуру — нарушений не нашли. Подавала в суд, но проиграла. Судья встал на сторону представителей завода, которые говорили, что труба нужна, чтобы исключить затопление производственных помещений дождевыми и талыми водами, и что стоки по ней не идут.

Сегодня Хабибулина продолжает судиться с «Кроношпаном», требуя перенести предприятие дальше от реки. Она настояла, чтобы Минэкологии Башкортостана отобрало пробы жидкости, текущей из трубы в реку. Исследования показали, что в якобы дождевой или талой воде содержались нефтепродукты, промышленные фенолы и формальдегид.

— У нас за все эти годы ни одного юриста не было, — заключает она. — Люди, которые боролись с «Кроношпаном», это простые жители. Они сами учились себя защищать, как могли. Я простая пенсионерка, до истории с «Кроношпаном» сама не знала, что такое суд. А сейчас мне действительно интересно во всем разбираться, докапываться до истины. Суды против завода я рано или поздно выиграю.

«Когда местные отмахиваются — понять не могу»

С Ириной Курели мы встречаемся за два дня до разговора с Тамарой Хабибулиной на народном сходе в селе Подольск Хайбуллинского района. Местные жители протестуют против разработки медного месторождения в ста метрах от сельских домов. От Уфы до Подольска — 516 км. Ирина приехала сюда, потому что ее попросили селяне. Фактически ради пятиминутной речи. Некоторые другие активисты тоже прибыли в Подольск из других районов Башкортостана.

Так это здесь и работает: люди борются не только за себя, но и за других жителей республики. Приезжают по первому зову. Этот принцип много лет пропагандировал и отправленный ныне в колонию Фаиль Алсынов.

Безусловно, в таком единении есть нота национализма. И Тамара, кажется, это не приемлет. По крайней мере к алсыновскому «Башкорту» она, судя по публикациям в соцсетях, относилась с настороженностью.

Ирина к «Башкорту» тоже отношения не имеет, но принципом «один за всех» прониклась.

— Мы не аборигены, не колонисты, мы не понижены в правах, они у нас в Конституции прописаны, — декламирует она на народном сходе. — Чиновники просто гаранты наших прав, но они считают, что они гаранты своего кармана. Это очень огорчает. Я здесь, потому что знаю, что какие-то действия надо предпринимать. Все надо делать маленькими шагами. <…> Мы в равных правах с «хозяевами жизни».

Люди аплодируют ее словам.

В противостоянии с «Кроношпаном» в 2013 году такого единства, как на Куштау или в Подольске, не сложилось. Ирина говорит, что многие жители Шакши, даже признавая, что завод создает экологические проблемы, подчеркнуто не хотели конфликтовать с предприятием — «мало ли, что случится?».

— И плакать, и смеяться хочется, когда мне в ответ на призывы хоть как-то помочь в борьбе с заводом, стоящим на берегу реки, говорят: «А мы воду из-под крана не пьем», — рассказывает Ирина. — Но кто-то же пьет. Люди не понимают, что если загрязнение реки будет сильным, то в Уфе начнутся массовые отравления. Никто не предлагает ликвидировать предприятие. Но оно стоит в неподходящем месте, завод надо перенести дальше от реки, установить на нем надежные современные очистные сооружения, чтобы нефтепродукты не утекали, а еще организовать систему мониторинга за атмосферными выбросами. Да, конечно, это стоит денег. И неудивительно, что владельцы завода не хотят этого делать. Но когда местные отмахиваются — вот этого я уже понять не могу.

Впрочем, местных понять тоже можно. Ирина, дошедшая до приемной президента в попытке обратить внимание на завод (эффекта от обращения не было), в скором времени после начала протестов потеряла должность главного инженера в «Уфаводоканале», где проработала 13 лет. Удивляться нечему — приход австрийского предприятия в республику, по информации башкирских СМИ, лоббировал лично глава Башкортостана Радий Хабиров.

Сейчас Ирина Курели работает в нескольких кафе Уфы: моет полы и посуду. Очевидно, что на ее месте оказаться хотят немногие.

Глава II. Медные люди

Перед началом схода в Подольске активисты повторяют мне, что это не митинг, не акция протеста, а именно народный сход, право на который прописано в федеральном законе «Об общих принципах организации местного самоуправления». Суть от этого не меняется: люди — жители села и несколько приехавших активистов — собираются, чтобы высказать недовольство решением республиканских властей. Дело в том, что по решению, принятому еще в 2019 году, все местные должны будут покинуть свои дома, чтобы ООО «Башкирская медь», структура Уральской горно-металлургической компании, смогла добывать медную руду там, где находится поселение. (До 14 марта 2022 года Уральскую горно-металлургическую компанию контролировал миллиардер Искандар Махмудов. Сейчас компания называет бенефициарным владельцем Данияра Камилова, сына бывшего министра иностранных дел Узбекистана — прим. ред.).

— Еще четыре года назад на собрание в Подольск приезжал глава республики Радий Хабиров, тогда велся разговор, что «у нас нет выхода, придется переселиться», выбирайте куда, — рассказала активистка и председательница схода Айзиля Шаяхметова. — Люди согласились, но только потому, что все преподносилось так, что разработки нужны государству. Тогда никто не понимал, что добывать медь будет не государство, а частная компания. Тогда же решением большинства жителей было выбрано место для переселения — поле площадью 700 га, расположенное южнее Подольска, в стороне Сибая. Нам показывали макеты, говорили про «суперский поселок» с развитой современной инфраструктурой. И люди, как наивные детишки, поверили, раз сам Хабиров пообещал. В итоге чиновники расширили границу сельсовета совсем в другую сторону. Промышленные объекты выросли как на дрожжах, дома жителей медная компания стала скупать без учета стоимости земельных участков.

Сейчас «Башкирская медь» ведет строительство своих объектов уже на расстоянии 100–150 метров от жилых домов. Но местные, осознав, что их провели, решили сопротивляться.

Летом прошлого года жители выступили с открытым обращением к президенту России Владимиру Путину, генпрокурору Игорю Краснову и председателю СК Александру Бастрыкину. В сентябре Следственный комитет возбудил уголовное дело по ч. 1 ст. 293 УК РФ (халатность) по факту нарушения их прав.

«Со слов граждан, им было предложено переселение и строительство благоустроенных помещений на оговоренном месте. Вместе с тем в нарушение достигнутых договоренностей представители коммерческой организации представили документы о строительстве домов на другой территории, которая не устраивает людей, в связи с чем они в настоящее время подвергаются давлению», — заявили в СК.

Подвижек после этого заявления не было: разрабатывать месторождение никто не запретил, да и дома в оговоренном ранее месте для людей не построили. Тем не менее селяне решили держаться: из почти тысячи жителей Подольска только 24 семьи согласились продать свое жилье промышленникам. Самые активные связались с башкирскими активистами, которые и посоветовали им провести сход.

«Расковыряют все и уедут»

С одной стороны площади, на которой собираются люди, скромный сельсовет, с другой — полуразрушенный дом культуры. Местные просят не фотографировать его: «А то правда подумают, что у нас совсем плохенькое село». Советуют пройтись по Подольску, чтобы увидеть, что село вполне «нормальное и достойное».

Прямо на лавочках разложены сладости, здесь же стоят самовары с чаем и кипяток для кофе. Такие вот в Башкортостане выступления недовольных.

Организаторы приглашали на сход и главу Хайбуллинского района Рустама Шарипова, и главу республики Радия Хабирова. Но никто из чиновников не приехал.

Зато на сходе изобилие полицейских, которых не приглашали. Они расходятся по углам, подозрительно посматривают на приехавших активистов. Некоторые фиксируют происходящее на камеры смартфонов.

— Видишь вон того мужика в спортивном костюме? Он все пишет в телефон и фотографирует, — шепчет мне активистка из деревни Шиханы Алина Галеева. — Либо провокатор, либо сотрудник. С такими в любом случае надо быть аккуратней. Мы теперь будем до самого конца мероприятия смотреть, чтобы не было провокаций.

Потихоньку съезжаются активисты.

— Мы боремся против варварской разработки нашей земли, — рассказывает мне одна из приехавших Тансылу Аслаева. — Промышленники копают карьеры, но ведь руду можно добывать более прогрессивными способами, например, строить шахты, чтобы пыль не летела. Они не делают этого, потому что шахта требует больших вложений. Берут самый примитивный, самый дешевый способ — раскопать карьер. Я сама живу возле озера Талкас — оно чистейшее, родниковое. Рядом с ним Тубинский рудник, где раньше добывали золото. Недавно мы узнали, что в Тубинске снова собираются копать карьер — всего в полутора километрах от озера. При взрывах, как нам сказали экологи, Талкас окажется загрязнен, пойдет грязь и от грунтовых вод. Когда узнали об этом, сразу провели несколько народных сходов и отстояли озеро — золотодобычи у нас не будет.

По мнению Аслаевой, людей в Подольске просто пытаются обмануть.

— Тут же одни пенсионеры, от которых хотят откупиться. Им дают по миллиону рублей за дом. Сейчас что можно купить за миллион? Вот где сегодня администрация? Они должны были прийти, разговаривать с народом, решать проблемы. Но они, видимо, не настроены проблему решать. Думают, что если не пришли, не разговаривают с народом, проблема сама собой рассосется.

Подхожу к двум женщинам, которые стоят в стороне от всех. Спрашиваю, что их сюда привело.

— Мы будем обсуждать, чтоб нас переселили, куда мы хотим. Нам обещали поселок, новый, но его не построили, а дома наши уже пытаются купить, причем за бесценок, — объясняет одна из них. — Да, всего миллион рублей предлагают, — подтверждает она информацию Тансылу. — Но у меня один огород дороже стоит. Несколько семей согласились на эту сумму, а потом оказались вынуждены брать ипотеку. Лично мне этого не нужно.

— Мы вообще-то никуда не хотим уезжать, — отрезает вторая. — Мы здесь живем, нас тут все устраивает. Это мой дом, моя земля. Они [промышленники] сейчас купят, а через 40 лет уйдут и бросят эту землю. Расковыряют все и уедут.

«Портится все: воздух, вода, земля»

Сход начинается, все рассаживаются по скамейкам, я обхожу собрание, подсчитывая количество участников — около трехсот человек. Председателем единогласно выбирают местную активистку Айзилю Шаяхметову — молодую худенькую девушку в скромной водолазке и джинсах. Заметно волнуясь, она начинает речь и зачитывает по бумажке:

— Нас отдали на растерзание частной компании, которая занимается не переселением села Подольск с учетом мнения каждого жителя, а процессом тонко спланированного оттока населения, работая на уничтожение нашего села, — говорит она. — Среди населения возник бардак, какая-то неразбериха: кто-то хочет продать свои дома, кто-то хочет остаться на прежнем месте, а кто-то ждет по сей день новый поселок. В это же время вокруг нашей деревни «Башкирская медь» начинает свои работы, хотя обещанного поселка нет… Почему жители должны соглашаться на небольшие деньги и переселяться из своих домов в каморки?

Пожилая женщина с места громко возмущается на башкирском, в ответ звучат аплодисменты. Сотрудник полиции зачем-то пытается прервать их, что-то неразборчиво декламируя в громкоговоритель, но местные только смеются в ответ.

— Ребята, давайте дадим сотруднику полиции сделать свою работу, — примирительно предлагает активист Григорий Городовой. Сельчане замолкают.

— Уважаемые граждане, обращаем ваше внимание, что любые высказывания общественно-политического характера относятся к публичному мероприятию в форме митинга или собрания, которые не согласованы с органами самоуправления и влекут за собой ответственность, — бубнит полицейский.

— Статья 31 Конституции РФ, — парирует активистка Ирина Курели и зачитывает статью наизусть: граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги, шествия, пикетирования.

Снова аплодисменты. Громкий голос из толпы насмешливо просит сотрудника дать ведущей громкоговоритель, чтобы всем было слышно, сотрудник молча качает головой.

Активист Аскар Бурунбай предлагает всем высказать предложения, как изменить ситуацию с расселением Подольска. Первой встает женщина в темном пальто и с аккуратной стрижкой. Она с чуть виноватой улыбкой смотрит в сторону односельчан и говорит, что готова продать дом, потому что «экологии тут все равно не будет», ведь подготовка к разработке карьера начата и, если дадут денег на приличное жилье, ее это устроит.

Следующие выступающие, напротив, один за другим говорят, что переезжать не намерены ни при каких условиях. Люди говорят, что не видят смысла в том, чтобы пытаться закрепиться в Сибае, куда уезжает большинство переселенцев из Подольска. Да, там легче найти работу, но ведь большинство жителей села — пенсионеры. Приоритеты у них совсем другие: мало кому хочется оказаться в городе, который накрывает то пылью, то смогом от медного карьера, разрабатываемого той же УГМК.

— Что происходит при добыче меди, особенно карьерным способом? Портится все: воздух, вода, земля. Остается Карабаш — видели фотографии? То же самое останется здесь, — говорит лидер общественного движения «Патриоты Башкортостана» Сагит Исмагилов. — 20-летний человек сегодня поступит на работу на их предприятие и не успеет выйти на пенсию, потому что либо умрет от отравления, либо руда кончится. Если вы хотите сохранить природу, чтобы добыча шла современными технологическими методами, а не карьерами, как они планируют, вам надо поставить вопрос: без вашего согласия — никакой добычи.

— Тут правильно говорят, что все зависит от вас самих, — обращается к жителям села экоактивист Рамис Теляпкулов. — Сейчас я озвучу свое мнение, а решать вам. Под угрозой не только будущее ваших детей, но и будущее республики. Создается такой прецедент: один раз выгнали из дома, потом еще раз выгонят. Переселят в соседнее село, через 30 лет снова переселят. И это будет продолжаться бесконечно. Основное наше богатство — наша земля. И ни за какие деньги это не продается.

Практически единогласно (за исключением двух человек) участники схода решают, что не хотят переселяться из Подольска. Принимают решение обратиться к властям всех уровней с требованием остановить работы по разработке медного месторождения в селе. И констатируют: если чиновники не услышат, говорить с ними будут громче. Что бы под этим ни подразумевалось.

На том Башкортостан и стоит.