«Здесь будет Марс» Гигантский медный карьер на Урале расширяется в сторону 8-тысячного поселка. Жители протестуют

В широком лесном пруду отражается голубое небо и мачтовые сосны. Тучи ушли, и выглянувшее солнце осветило осенний пейзаж. Тишина идиллическая. И вдруг, в одну секунду, ее разрезает взрыв. Я невольно втягиваю голову в плечи.

— В это время они обычно и взрывают, — сухо замечает стоящая рядом темноволосая женщина. Это Марина Цикун, жительница поселка Баранчинский, что в 177 километрах от Екатеринбурга. Вместе с другими активистами она уже два года добивается, чтобы карьер, в котором компания «Святогор» добывает медно-железно-никелевые руды, не расширялся в сторону поселка.

Баранчинцы считают, что разработка загрязняет местные водоемы, жалуются на летящую с отвалов пыль и на трещины, которые, по словам жителей, появляются в зданиях из-за взрывов. Но карьер, несмотря на их протесты, год за годом приближается к домам и садоводческим участкам.

Корреспондент «Кедра» передает из Баранчинского: почему многие жители не рады промышленникам, хотя те и обещают создать 789 рабочих мест? Какой вред карьер уже нанес поселку и природе вокруг и какой еще может нанести?

Часть I. Начало большой катастрофы?

Сады на окраине Баранчинского ничем не отличаются от тех, что тысячами разбросаны по всей стране: скопление разномастных домиков, заборов, огородов, садов и теплиц. Карьер сегодня находится в 3 километрах от них, но, согласно проектной документации, может остановиться всего в километре.

Добывать медные руды на Волковском месторождении близ Баранчинского начали еще при СССР, в 1981 году. После распада Союза работы продолжила УГМК, основателем и основным бенефициаром которой до недавнего времени был миллиардер Искандар Махмудов. К 2010 году металлургами был полностью отработан отдаленный от поселка Лаврово-Николаевский участок Волковского месторождения. Тогда же УГМК начала разработку Северо-Западного участка: воронка карьера на нем уже сегодня, судя по спутниковым снимкам, растянулась на 889 метров. А в 2019 году компания заявила о планах увеличить объемы добычи, начав разработку участков ближе к самому Баранчинскому, а еще промышленники захотели построить здесь фабрику, на которой из руды будут получать непосредственно медь.

С Мариной Цикун и активисткой Галиной Хрулевой мы останавливаемся у дома правления садоводческого товарищества, рассчитывая встретиться с председателем. Хотим спросить, как соседство с карьером угрожает садам. Но в небольшой комнате перед монитором, показывающим видео с уличных камер, сидят только двое сторожей. Один из них, услышав про карьер, отмахивается:

— А чего вы хотите, бодаться с УГМК? Ничего не получится, — и добавляет назидательно. — Знаете, человек такая скотина — ко всему привыкает.

На улицах товарищества активистки окликают прохожих, предлагая им пообщаться. Вскоре образуется небольшой сход.

— Сюда [когда не было карьера] специально приезжали люди из Нижнего Тагила и даже Екатеринбурга, чтобы купить участки, — говорит одна из местных жительниц. — У нас воздух особенный и природа, но сейчас сложно продать тут землю. Покупатели узнают про карьер и отказываются.

— Шум ужасный, — подключается другая. — Взрывы мощные, постоянные, даже утром не дают поспать.

Садоводы с тревогой наблюдают за тем, как край карьера приближается к их участкам. Отвалы, согласно первичной проектной документации, должны были остановиться всего в 197 метрах от дачных домов. Но из-за возмущения баранчинцев — не только дачников, но и других жителей поселка, которые дошли с жалобами во все уральские СМИ, запустили петицию против разработки карьера, дошли до природоохранной прокуратуры и записали обращение к президенту — промышленники пошли на уступки: теперь границы карьера должны пройти в километре от садоводческих участков. Людей, правда, это все равно не устраивает.

• Во-первых, они опасаются, что пыль с промплощадки будет накрывать их участки и дома. Опасения небеспочвенны: например, в башкирском Сибае пыль от медного карьера, принадлежащего той же УГМК, экологи фиксировали в центре города — в 3 километрах от разработки. В случае с Баранчинским в радиус 3 километров от карьера попадет половина поселка.
• Во-вторых, даже сейчас, когда карьер еще не вышел на полную мощность, в поселок стали забредать дикие животные. Спасаясь от шума взрывов и рубок леса, который валят для обсутройства промплощадки (всего планируется вырубить 1700 гектаров), в сады прибегают лисы и зайцы. Нередко на поселковых улицах стали попадаться гадюки.
• Но больше всего местные опасаются за качество воды. Людей пугает, что Басалаевские пруды, в которых они купаются, и воду которых используют для полива, окажутся загрязнены: жители Баранчинского указывают, что, согласно проектной документации, часть отвалов будет расположена близ питающей пруды реки Боровки. Еще часть отвалов планируют разместить на Черновском болоте, откуда вытекает река Черная.

— У меня ведра из нержавейки. Через месяц использования на них образуются зеленые пятна, — говорит одна из женщин. Она уверена: в водоемы рядом с Баранчинским уже попадает медь. Лабораторные анализы, правда, превышения концентрации меди ни в Басалаевских прудах, ни в питающей их реке Боровке не фиксировали,

а в Черновском болоте — фиксировали разовое превышение предельно допустимой концентрации меди в мае 2022 года — в 3,81 раза. Зато регулярно и в болоте, и в Боровке обнаруживаются превышения концентрации железа и алюминия — иногда в 2, иногда в 6, иногда в 7 раз.

И это напоминает происходящее в 200 километрах севернее от Баранчинского, в районе Ново-Шемурского карьера, который УГМК разрабатывает с 2011 года: там медью, железом, алюминием и цинком загрязнены восемь рек. Концентрация загрязняющих веществ, которые попадают в водоемы с карьера и накапливаются в них годами, превышает предельно допустимые показатели в сотни, тысячи, а иногда и десятки тысяч раз.

Баранчинцы опасаются, что это же произойдет и у них, когда карьер выйдет на полную мощность. Тем более, что и объемы добычи с Ново-Шемурским карьером будут схожими: на Новом Шемуре сейчас добывается в среднем 1,2 млн тонн руды в год, а в Баранчинском планируется добывать до 1,1 млн тонн руды в год. 

УГМК, впрочем, заявляет, что загрязнения в Баранчинском не связаны с разработкой Волковского месторождения. «Превышения по железу и алюминию могут быть связаны с иными источниками влияния, например, железнодорожными путями, проходящими рядом с водоемами», — говорят в компании. Жители воспринимают это с иронией: «Оказывается, у нас теперь железнодорожные пути прямо к прудам подходят», — смеются они (на деле дорога проходит в двух километрах от прудов). В случае с Ново-Шемурским месторождением УГМК, к слову, также пыталась обвинить в загрязнении рек другие предприятия — например, структуры РУСАЛа, но впоследствии признала свою ответственность. 

Часть II. Гора

С мужем Марины Цикун Николаем мы отправляемся на Синюю гору. Эта вершина высотой 552 метра — популярное туристическое место. Издалека ее склоны, поросшие хвойным лесом, действительно кажутся синими.

На вершине стоят две ретрансляционные вышки. Некоторое время Николай работал здесь охранником. Он вспоминает, что к их домику всегда приходило много животных: лис, зайцев, бурундуков.

В окрестностях Баранчинского, согласно Красной книге Свердловской области, обитают тридцать видов редких животных и растений. Здесь водятся седой дятел и сокол-сапсан, произрастает лилия кудреватая и фиалка Морица. Всем им, по мнению активистов, угрожает опасность, исходящая от горнорудных разработок.

На вершине Синей горы растет густой хвойный лес с подлеском из вереска. Попадаются груды больших валунов. Мы подходим к обрыву. Отсюда открывается вид на Баранчинский, соседнюю Кушву и другие населенные пункты. На горизонте в дымке виден Нижний Тагил, а еще — карьер «Святогора». Словно огромная черно-желтая змея, он тянется в сторону Баранчинского. С гребней отвалов срывает пыль и облаком тянет в сторону Нижнего Тагила.

Галина Хрулева называет эти места «Уральской Швейцарией», она опасается, что естественная красота будет утеряна из-за расширения карьера и строительства горнообогатительного комбината. Сотрудники проектного института «Уралмеханообр» (дочернее предприятие УГМК, разработавшее проект карьера и обогатительной фабрики) предлагают замену природным красотам — «искусственные Альпы» и «озера с синей водой». На встречах с жителями представитель компании Денис Орлов рассказывал, что на отработанных карьерах отвалы будут не серыми или рыжими, а зелеными — покрытыми травой. Но это случится через 20–30 лет, когда компания завершит разработку.

По мнению Марины, тогда местность превратится в «поверхность какой-нибудь безжизненной планеты».

— У нас будет Марс, — говорит она с горечью.

Часть III. Клуб

В клубе ветеранов войны и труда собираются активисты протестного движения.

— Узнав о строительстве карьера, мы испытали шок, — вспоминает житель Баранчинского Александр Плотников. — Местные женщины в сентябре 2020-го поехали отдохнуть на пруды и увидели, что кто-то ведет там рубку леса. Посмотрели информацию в интернете. Оказалось, у нас карьер собираются делать, и не маленький: 140 метров [в ширину] с отвалами, а глубиной — 400 метров.

Женщинами, о которых говорит Плотников, были Галина Хрулева и Марина Цикун. Узнав о намерениях УГМК, они и организовали инициативную группу из садоводов и жителей поселка.

25 декабря 2020 года в Кушвинском городском округе, к которому относится Баранчинский, состоялись общественные слушания по вопросу строительства карьера и комбината по переработке медно-железо-ванадиевых руд. В связи с пандемий коронавируса, мероприятие проходило дистанционно, причем жителей разных населенных пунктов опрашивали отдельно. В результате районный центр Кушва, который останется вдалеке от карьера, проголосовал «за» разработку карьера, а Баранчинский — «против».

6 апреля 2021 года прошли еще одни слушания и тоже дистанционно — в формате видеоконференции. Активисты вспоминают, что многие просто не смогли к ней подключиться из-за проблем со связью. Тем не менее, на этих слушаниях большинство, 255 человек, высказались против карьера, 215 — «за».

Активисты решили провести независимую экологическую экспертизу проекта разработки карьера и строительства ГОКа, но оказались, по их словам, жертвами мошенничества. Когда группа начала сбор средств, с ними на связь вышла некая Алена Шулепова, не являющаяся ни жительницей поселка, ни владелицей садового участка. Она объяснила, что помочь активистам ее попросила подруга Алиса Косарева, владеющая здесь садом. Девушка завела «Яндекс.кошелек» и предложила вносить деньги на него, о себе же сообщила, что «имеет опыт проведения таких экспертиз». С жителей Баранчинского было собрано около 700 тысяч рублей, из них более 500 тысяч оказались растрачены не по назначению.

Жители поселка обратились в полицию, но добиться возбуждения уголовного дела в отношении Шулеповой не смогли.

Активисты предполагают, что эту схему придумали промышленники, чтобы не дать жителям провести независимые исследования.

Через екатеринбургскую группу активистов «Мирные жители» баранчинцы связались с новосибирской общественной организацией защиты прав потребителей «Гражданский патруль». Руководитель организации Ростислав Антонов заключил договор на проведение экспертизы с ярославским ученым Игорем Шкардюком из «Центра охраны дикой природы».

Однако случилось неожиданное. Через некоторое время заказчик Антонов подал в суд на исполнителя Шкардюка на том основании, что эксперт якобы не выполнил работу в срок, и потребовал вернуть оплату. При этом у жителей Баранчинского претензий к эксперту не было. На момент обращения в суд часть экспертизы была передана в Роскомнадзор. Причину задержки оставшейся части Шкардюк объяснил тем, что заболел ковидом. Однако Кировский районный суд Ярославля встал на сторону истца и обязал Игоря Шкардюка вернуть деньги.

Тем не менее, эксперт закончил работу и обозначил 33 замечания к проекту «Святогора». Среди них, например, такие:

• меры по предотвращению загрязнения поверхностных и подземных вод недостаточны;
• сведения об очистных сооружениях, эффективности очистки и составе сточных вод после очистки отсутствуют;
• оценка ущерба животному и растительному миру вследствие сокращения ареалов обитания, расширения зоны загрязнения и факторов беспокойства отсутствует.

Одной из главных проблем, которые баранчинцам доставляет строительство карьера, они называют взрывы. Пыль от них долетает до жилых домов, при этом ее состав весьма токсичен — об этого говорится в предостережении Генпрокуратуры РФ: в пыли содержится не только медь, но и ртуть, и даже мышьяк. Содержащиеся в пыли нитраты оседают в окрестных водоемах и вызывают цветение вредоносных сине-зеленых водорослей. 

— Я живу на окраине поселка. Иной раз так долбанет, что мои девчонки с дивана слетают и не знают, куда бежать. Дом буквально подпрыгивает. Я строитель по профессии и сама заливала фундамент, так по нему трещины пошли, — рассказывает местная жительница Ольга Захарова.

На вопрос, получает ли поселок какие-то выгоды от соседства с УГМК, активисты отвечают, что местные на карьер особо не идут, а предпочитают ездить на работу в Нижний Тагил, находящийся в получасе езды. Из вложений «Святогора» в местную инфраструктуру активисты упоминают проложенную грунтовую дорогу на поселок Лая; пятьсот метров нового асфальтового полотна на шоссе, ведущем в Кушву; теннисные столы, пластиковые окна, двери, сигнализацию и аварийное освещение для средней школы и школы искусств. Кроме того, УГМК вложился в проект нового дворца культуры.

В Баранчинском есть и сторонники карьера. Как правило, это люди, проведшие молодость на схожих предприятиях, либо те, кто не знаком с возможными последствиями горнорудных разработок рядом с населенными пунктами. В целом, по словам активистов, сторонников все-таки мало: в большинстве своем люди выступают против расширения карьера и строительства комбината.

Как и многие российские деревни, Баранчинский теряет население. Если по переписи 2002 года в поселке числилось 11 153 жителя, то в 2021-м уже 8 701. Большая часть молодежи переезжает на учебу и работу в Нижний Тагил и Екатеринбург. Баранчинский электромеханический завод, градообразующее предприятие, фактически закрылся, как и электротехнический техникум. Поселковая больница сократилась до 25 койкомест, многие ее отделения закрылись после оптимизации. Нет и местного отделения полиции.

— УГМК, по сути, осваивает наш поселок, — подытоживает Александр. — Никакие компромиссы с ними уже невозможны. Мы просили, чтобы карьер расширяли в другую сторону, но там Серовский тракт, и «Святогору» нужно договариваться с «автодоровским» начальством. Им проще давить на нас. 

Глава IV. Карьер

Ранним утром отправляемся с Николаем и местным охотником Евгением посмотреть на карьер вблизи. Доезжаем до границ выработки. Перед въездом на территорию «Святогора» — предупреждающая надпись о наказании за нарушение границ частного владения.

Нам видны только ворота и забор из металлических листов, за которым — несколько бытовок, поставленных друг на друга, и припаркованные КАМАЗы. Поняв, что больше здесь ничего не увидим, направляемся в обход: сначала по дороге, идущей по склону горы, затем — по выдавленной лесовозами колее. По левой стороне дороги тянутся штабеля спиленных стволов деревьев. По словам Евгения, их никто не вывозит и их предназначение — просто сгнить тут.

Сворачиваем на небольшую просеку, чтобы подойти как можно ближе к карьеру. И, наконец, выходим к его границе. Открывающийся вид завораживает. Перед нами гигантская яма со ступенчатыми краями, бульдозеры, экскаваторы и самосвалы на ее фоне кажутся детскими игрушками. Людей не видно.

Мы идем вдоль края карьера. Евгений рассказывает, что местных жителей, подходивших близко к разработкам, задерживали охранники — до приезда полиции. Замечаем камеры на столбах и решаем вернуться через заросли на основную дорогу.

Снова подъем по склону. Справа тянутся отвалы: это горы отработанной породы — вперемежку красноватой, серой, бежевой. Они напоминают цветные фотографии марсианских пейзажей. По гребню проезжают потоки БЕЛАЗов.

Поднявшись выше, видим прямоугольное углубление в земле, засыпанное ровным слоем щебня. Евгений говорит, что здесь будет фундамент для водоочистных сооружений.

Построен он на месте вырубленного леса, во время уничтожения которого местные жители отправляли запрос в прокуратуру. Им ответили, что по картам никакого леса здесь нет.

С вершины видны белые каркасы строящегося комбината. Мне они напоминают скелет какого-то фантастического животного. На обратном пути, проходя мимо «марсианских» гор и штабелей стволов, обреченных на гниение, я размышляю, ждет ли подобная участь величественную Синою гору, красивые Басалаевские пруды, да и весь маленький поселок на Среднем Урале?

P. S.

В октябре редакция отправила запрос начальнику управления общественных связей УГМК Алексею Свалову с просьбой прокомментировать ситуацию в Баранчинском. Вот, что нас интересовало:

1. Почему АО «Святогор» потребовалось расширять карьер именно в сторону поселка Баранчинский?
2. Существует ли совместная экспертная группа из сотрудников АО «Святогор» и местных жителей?
3. Принимает ли АО «Святогор» какие-либо меры для недопущения загрязнения водоемов в окрестностях поселка Баранчинский?
4. Какие меры принимаются для охраны краснокнижных животных и растений, обитающих в окрестностях поселка Баранчинский, со стороны АО «Святогор»?

На момент публикации ответа получено не было.

Этот текст — часть спецпроекта «Экологическая карта России». Читайте наши материалы об экопроблемах в регионах страны

Читать