Месторождение бревен Что не так с лесным хозяйством в России и каким оно должно быть

Россия занимает первое место в мире по лесным площадям и располагает 20% мировых запасов древесины. Однако управление лесными ресурсами в стране, по мнению экологов, далеко от оптимального. Среди ключевых проблем специалисты называют и бесконтрольные рубки, и моду высаживать деревья даже тогда, когда это совсем не нужно, и систему борьбы с пожарами, которая настроена на их «героическое тушение», а не предотвращение.

В лесной отрасли страны есть и гринвошинг: например, отчеты о том, что площади лесовосстановления превышают площади погибших и вырубленных лесов. За скобками остается тот факт, что молодые посадки совсем не равнозначны первозданным или даже просто возрастным лесам: ни по ценности для животных и растений, ни по способности поглощать углерод, ни по влиянию на водный баланс планеты. Кроме того, саженцы зачастую и вовсе гибнут из-за отсутствия ухода — но в отчеты это уже не попадает.

Только в 2024 году, по оценке World Resources Institute, Россия потеряла 5,6 млн га леса.

«Кедр» вместе с экспертами рассказывает, как должно выглядеть лесное хозяйство и что нужно изменить в российской лесной отрасли, чтобы сделать ее устойчивой.

Рубки вместо хозяйства

Российскую модель лесного хозяйства эксперты называют экстенсивной. Она подразумевает постоянное расширение рубок в старовозрастных лесах вместо целенаправленного выращивания деревьев для получения древесины.

— Мы уходим с рубками все дальше в тайгу. Сегодня бо́льшая часть уже идет на труднодоступных территориях, потому что освоенные леса истощились настолько, что там рубить больше нечего, — говорит основатель Центра профилактики ландшафтных пожаров Григорий Куксин.

В краткосрочной перспективе экстенсивный подход может быть выгодным, потому что минимизирует затраты на лесовыращивание, уход за лесами и мониторинг их состояния. Все эти мероприятия проводятся лишь формально. Например, несмотря на существование государственной системы мониторинга, в декабре 2024 года Счетная палата сообщила, что у российских властей нет актуальных данных о состоянии 83% лесов страны. Если говорить о лесовосстановлении, то посадки, по словам экологов, в большинстве случаев не прорастают и гибнут.

«В России ежегодно высаживают около 700 млн сеянцев лесных деревьев, чаще — сосны и других хвойных пород, но из-за низкого качества работ и катастрофической нехватки последующего ухода почти все они гибнут, не образуя новых ценных лесов», — объяснял «Кедру» специалист по лесному хозяйству Алексей Ярошенко.

Следить за посадками попросту некому. По оценкам опрошенных «Кедром» экспертов, в стране не хватает «десятков тысяч» сотрудников лесного хозяйства. Неудивительно: Минприроды официально заявило, что средняя зарплата в лесной отрасли в 2025 году должна достичь 47,3 тысячи рублей. При этом официальная средняя зарплата по стране, по данным Минэкономразвития, — 86,1 тысячи рублей.

Все это — рубки первозданных лесов, гибель саженцев и нехватка кадров в отрасли — в долгосрочной перспективе ведет и к экологическим, и к экономическим проблемам. Уничтожение старовозрастных лесов влечет потерю биоразнообразия, усиливает парниковый эффект и способствует деградации почв, а выгода от новых рубок снижается из-за роста расходов на транспортировку древесины.

— Главный недостаток нашего лесного хозяйства в том, что его практически нет, — говорит эколог, пожелавший остаться анонимным.

— Полноценное лесное хозяйство — отрасль экономики, связанная с выращиванием лесов. У нас же это скорее отрасль контрольно-надзорной деятельности и бюрократии для регулирования добычи древесины в лесах, «которые сами по себе как-то растут».

Эксперт отмечает, что проблемы начинаются уже с базового документа — Лесного кодекса. В нем лес концептуально рассматривается не как объект растениеводства, а как «природное месторождение бревен». Большая часть положений кодекса регулирует именно добычу древесины, а для ее выращивания не предусмотрено каких-либо стимулов. При этом целью правильного лесного хозяйства является именно выращивание древесины, отмечает эксперт.

— Несовершенств в этом документе так много, что исправить его нереально, проще написать новый, — говорит он. — Главный недостаток — сама концепция «освоения лесов», на которой построен документ. Кроме того, в Лесном кодексе запредельный уровень регулирования: тот объем правил и требований к лесной деятельности, который в нем содержится, просто несовместим с реальностью. Например, искусственное лесовосстановление не всегда нужно, но во многих случаях оно обязательно, и за его отсутствие могут оштрафовать. Еще одна проблема — непостоянность. Кодекс часто и непредсказуемо меняется. Он переписан на 90% от исходной версии. С каждой правкой количество внутренних противоречий нарастает, и возникает ситуация, когда что ни делай — непременно что-нибудь нарушишь.

Почему в России нет плантационного лесовыращивания?

Не весь лес считается лесом юридически. Формально к нему относится то, что находится:

• на землях лесного фонда,
• на особо охраняемых природных территориях (ООПТ),
• на землях обороны и безопасности,
• в границах городских лесов.

При этом по факту лес растет, например, и на землях сельхозназначения: только по официальным данным — 70 млн га. Но заниматься лесоводством там нельзя — это будет нецелевым использованием земель.

— Нормальное лесное хозяйство и плантационное лесовыращивание — это главные способы сохранить дикие леса, имеющие высокую природную ценность, — считает эксперт по лесному хозяйству. — Если не идти по этому пути, мы неизбежно потеряем практически всю дикую лесную природу за исключением небольшой сети ООПТ и части северных лесов, в которых добыча древесины экономически невыгодна. Но для этого плантационное выращивание надо разрешить. В Китае, например, большинство лесных плантаций располагается на сельхозземлях, выбывших из прежнего пользования. Они продуктивны по лесным меркам, доступны и близки к людям.

Перевод лесного хозяйства на сельхозземли — как правило, более близкие к населенным пунктам, — по мнению Григория Куксина, поможет решить проблему сжигания порубочных остатков.

— Мы могли бы превращать порубочные остатки в строительные материалы, но это возможно, если лесное хозяйство находится рядом с людьми. Так оно более рентабельно, с простой логистикой. У нас огромное количество заброшенных сельскохозяйственных земель. Их использование позволило бы улучшить экономику в лесном хозяйстве и снизить нагрузку на ценные малонарушенные лесные территории. Там проще рубить, обрабатывать и вывозить продукцию, чем из таежных дальних регионов, — считает Куксин.

В 2020 году правительство России позволило выращивать лес на землях сельхозназначения, но уже через два года снова запретило. Обоснованием стало заявление Минсельхоза о том, что выращивание леса вместо овощей, зерновых и прочих культур создаст «угрозу продовольственной безопасности страны». Однако опрошенные «Кедром» эксперты считают, что вовлекать заброшенные земли в сельхозоборот (чего, впрочем, в России все равно практически не делается) — плохая идея.

— Забрасывали в первую очередь наименее продуктивные и неудобные для обработки земли, в основном в районах рискованного земледелия, — утверждает эксперт по лесному хозяйству. — Чем больше их возвращают в сельскохозяйственный оборот, тем больше площадь худших земель, на которую приходится распределять средства господдержки, силы, технику, семена и многое другое. Использование заросших лесом сельхозземель по прямому назначению — дело довольно дорогое: расчистка, например, двадцатилетнего березняка стоит больше 100 тысяч рублей за 1 га.

По мнению эксперта по лесному хозяйству, использование сельхозземель для лесоводства могло бы дать людям дополнительные доходы, замедлить отток населения из сельских районов и повысить уровень пожарной безопасности. Дело в том, что из-за запрета на произрастание леса на таких землях собственники могут получить штраф до 700 тысяч рублей или потерять свою территорию. Поэтому некоторые жгут молодые деревья с травой, создавая угрозу пожаров.

— У нас преобладает неполивное земледелие, критически зависящее от атмосферных осадков. А они сильно зависят от того, сколько влаги повторно возвращается в атмосферу за счет испарения растительностью. Леса — очень эффективный испаритель, способный существенно смягчать влияние засух на сельхозугодья. В масштабах страны это могло бы внести огромный вклад в продовольственную безопасность, — считает эксперт по лесному хозяйству.

Где рубить лес?

В рамках концепции освоения лесов, заложенной в Лесном кодексе, основным источником для заготовки древесины должны быть эксплуатационные леса. Но на деле под вырубку попадает все что угодно. Например, в Приморье из-за хаотичных рубок осталось лишь 6% ценных лесов — и те расположены в основном на особо охраняемых природных территориях. Причем охраняемые территории тоже пытаются осваивать. «Кедр» публиковал материал коллег из «Новой газеты», который фиксировал рубки в Бирском заказнике в Хабаровском крае. Спустя два месяца после визита журналистов прокуратура признала эти рубки незаконными.

В защитных лесах заготовку древесины зачастую проводят под видом легальных санитарных мероприятий. По этой схеме осуществили и самую крупную незаконную рубку в истории России: в Иркутской области компании местного депутата Евгения Бакурова выпластали 15 тысяч га здорового леса под видом больного.

— Санитарные рубки бывают полезны в хозяйственных лесах, используемых для выращивания нужной людям древесины, — объясняет специалист по лесному хозяйству. — В лесах густонаселенных районов, где природные механизмы самоподдержания лесных экосистем часто нарушены, санрубки тоже могут принести пользу. Но в диких лесах — нет. Там виды, которые мы считаем вредителями, являются частью природных экосистем. При правильно организованном лесном хозяйстве 90% нынешней потребности в санитарных рубках исчезнет.

Нелегальные лесозаготовители, или «черные лесорубы», вопреки распространенному мнению, наносят небольшой урон лесным запасам. Основной угрозой являются «серые» рубки — когда на добычу леса есть разрешительные документы, которые получены незаконным путем или в которых указаны неверные сведения. Например, на бумаге деревьев может быть меньше, чем на самом деле. Однако усиление контроля за лесозаготовителями, считают эксперты, не решит проблему бесконтрольных рубок.

— Нынешний контроль за работой легальных лесозаготовителей во многих отношениях избыточен, — считает специалист по лесному хозяйству. — Если законы и правила допускают, а отчасти даже и предписывают бесхозяйственное и разрушительное обращение с лесами, то каким бы строгим и сильным ни был контроль за их исполнением, он не победит разорение лесов.

Наиболее важный вопрос — где рубить лес. Эксперты уверены: необходимо оставить в покое дикие леса и вести лесозаготовку на плантациях и в наиболее преобразованных человеком лесах, где деревья бы сразу выращивали для промышленных нужд.

Это позволило бы сократить вырубку на наиболее ценных лесных территориях.

— Нам нужно прямо сейчас внедрить сельское лесоводство — выращивание лесов на землях сельхозназначения. В абсолютном большинстве стран и регионов мира их активно используют для лесоводства, в том числе плантационного. Уже примерно треть заготавливаемой в мире древесины выращивается и заготавливается на лесных плантациях, в основном как раз на выбывших из прежнего использования сельхозземлях, — говорит анонимный эколог.

Как правильно тушить лес?

Первое, что нужно сделать при пожаре — обнаружить его. Уже здесь начинаются сложности. Мониторинг лесных пожаров делится на три зоны, связанные с наземным, авиационным и спутниковым наблюдением. Россия — огромная страна с множеством малонаселенных территорий. Заметить пожары даже авиационными средствами, не говоря уже о наземных наблюдательных вышках или патрулировании, не всегда возможно. Поэтому на четверти территории России разрешено не тушить пожары.

— Есть наземная зона, где мы за три часа можем до любого пожара добраться по земле, — рассказывает Григорий Куксин. — Есть районы авиационного применения сил и средств. Туда мы можем довезти людей самолетом или вертолетом. И есть зоны контроля, которые мы вообще можем не тушить. Деньги на это не выделяются. Это слишком далеко даже для авиационных сил. Так и получается, что пожары на этих землях мы видим только из космоса, когда они уже довольно большие.

После обнаружения пожара нужно скоординировать действия пожарных служб. По закону для борьбы с природными катастрофами должна быть выстроена единая государственная система предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Однако в реальности каждое ведомство — Рослесхоз, региональные службы лесного хозяйства, Авиалесоохрана, МЧС, региональные пожарные службы, Минобороны, Минприроды, дирекции ООПТ — уполномочено тушить пожар только на своей категории земель. Огонь не знает, где проходят границы между разными категориями, но сотрудники пожарных служб знают и не могут тушить пожар не на своей территории, даже если хотят.

— Допустим, человек бросил спичку и загорелась трава на обочине дороги, — объясняет Григорий Куксин. — Это земля транспорта. Когда огонь переходит на поле, это земли сельхозназначения. С него пожар переходит на лес — на земли лесного фонда — с одной стороны, и на деревню — землю населенных пунктов — с другой. За все эти категории земель у нас отвечают разные службы. Часто проблема в том, что лесники не могут тушить сельхозземлю. Их могут обвинить в нецелевом расходовании бюджетных средств, что повлечет уголовную ответственность.

По мнению основателя Центра профилактики ландшафтных пожаров, необходимо устранить противоречия и барьеры в законодательстве, которые мешают пожаротушению. К примеру, улучшить противопожарную ситуацию может разрешение совместно расходовать средства на тушение сопредельных территорий с последующими компенсациями.

— В Московский области я уже давно не видел такой проблемы. Там все службы набрасываются на пожар, договариваются работать вместе, а потом разбираются, кто кому что должен. Но Московская область достаточно богатая, и у каждого участника есть запас собственных средств — не только федеральные субвенции, но и серьезная поддержка регионального бюджета. Так не работает в бедных регионах. Правило целевого расходования средств нельзя совсем отменить. Надо аккуратно прописать, что тушение, например, в нескольких километрах от границы лесного фонда является целевым расходованием средств, потому что таким образом пожар не заходит на землю лесного фонда, — утверждает Куксин.

Более качественному взаимодействию также поможет проведение учений. Но только в том случае, если на них действительно чему-то учатся.

— Во время проверки готовности к пожароопасному сезону у нас в стране принято демонстрировать, как все хорошо. Это культурная традиция. Но само назначение учений в том, чтобы как можно больше ошибиться.

У нас непросто происходит взаимодействие между федеральными и региональными структурами, тем более с местным самоуправлением, волонтерскими группами и местными жителями. Надо лучше проводить учения, выявляя слабые места, чтобы быть по-настоящему готовыми к пожароопасному сезону, — уверяет Куксин.

Отдельная проблема — финансирование охраны лесов от огня. В 2025 году оно составило 20 млрд рублей, но, по оценкам экологов, для эффективной борьбы с огнем в лесах необходимо в пять раз больше. По всей стране сотрудники пожарных и спасательных служб жалуются на низкие зарплаты, из-за чего происходит отток кадров. Сокращение зон контроля не сопровождается притоком денег. То есть площадь, где нужно тушить пожары, увеличивается, а финансирование — нет.

— Противопожарные службы финансируются значительно ниже их реальных потребностей. У нас есть дефицит квалифицированных и мотивированных людей из-за невысокого уровня зарплат. Общая проблема с финансированием и недостатком престижности профессии пожарного, безусловно, есть. Но неправильно говорить, что все упирается в деньги. Пожары тушатся не деньгами, а силами людей, — подчеркивает Григорий Куксин.

Во многих странах развиты добровольческие организации. Они состоят из волонтеров, которые без зарплаты и материального стимулирования в свободное время занимаются тушением пожаров. В США они составляют 72% от общего числа пожарных. Но перенести эту практику в Россию не получится: у нас другая страна по площади и плотности населения. По словам Григория Куксина, добровольчество помогает там, где оно есть. Сельские добровольцы обычно тушат огонь первыми, не давая пожару разрастись до катастрофических масштабов. Но в целом по стране это не играет большой роли.

— В России система устроена так, что деньги и управление концентрируются наверху. Самостоятельность и роль муниципалитетов низкая, а сейчас из-за упразднения двухуровневой системы местного самоуправления станет еще ниже. Не остается пространства для принятия решений на местах. А ведь пожары — это во многом проблема сельских населенных пунктов. Поэтому развить пожарное добровольчество с опорой на местное самоуправление у нас довольно сложно. К тому же идея бесплатно поработать воспринимается скорее как глупость, чем достойная модель поведения. Люди еще привыкли опираться на государство, перекладывать ответственность и верить, что оно спасет. Но гораздо правильнее было бы разделить ответственность со всеми людьми, которые живут на огромной территории, — объясняет Григорий Куксин.

При всех ограничениях и экономических возможностях, по мнению экспертов, проблема с лесными пожарами не стояла бы так остро, если бы не возникновение пожаров по вине людей.

— У нас еще сильна традиция поджога травы. Селяне верят, что если сожгут старую сухую траву, то молодая быстрее вырастет и можно будет пускать скот пастись. Хотя это не так — молодая трава от огня быстрее не растет. Палы травы в «профилактических» целях проводят и лесники — если делать все правильно, это действительно может предотвратить возникновение пожаров. Но для этого нужно соблюсти условия безопасности, нужен большой человеческий ресурс, чтобы контролировать огонь, — говорит специалист.

В 2015 году в России был введен запрет на самовольное сжигание сухой травы. По оценкам экологов, в связке с методическими указаниями по проведению контролируемых профилактических выжиганий он помог сократить количество весенних пожаров вдвое.

— В отдельных случаях профилактические выжигания и сжигание порубочных остатков могут приносить пользу, — считает анонимный эксперт по лесному хозяйству. — Тем не менее с учетом того колоссального вреда, который они приносят сейчас, их стоит на какое-то время запретить, введя, например, десятилетний мораторий. Совершенно точно нужно убрать все формы государственной поддержки такой деятельности. К примеру, выделение денег из федерального бюджета на проведение профвыжиганий.

— У поджогов есть альтернатива — это механическая уборка, — добавляет Григорий Куксин. — Траву можно скосить, распахать или убрать граблями. Это безопаснее.

Как сажать лес?

Российские власти ежегодно отчитываются о перевыполнении планов по лесовосстановлению на десятки процентов. Но леса в стране от этого больше не становится. Лесовосстановление, в отличие от лесоразведения, подразумевает посадку деревьев там, где они уже росли, но погибли в результате рубок, пожаров или из-за паразитов. Кроме этого, разные организации ведут свой учет площади исчезнувшего леса, и их данные отличаются.. Согласно Минприроды, за 2021 год были уничтожены леса на территории 88,6 тысяч га. Однако только от лесных пожаров в том же году, по оценке Института космических исследований РАН, погибли деревья на площади 2,5 млн га. В официальную статистику по лесовосстановлению попадает меньшая из этих цифр.

Лесовосстановление делится на искусственное и естественное. Последнее, по словам опрошенного «Кедром» эксперта, в России преобладает: 80% леса восстанавливается самостоятельно. Первыми, как правило, прорастают так называемые пионерные деревья — чаще всего береза или осина. Уже после них, спустя довольно продолжительное время, восстанавливаются деревья ценных пород.

— Обычно новые деревья не пионерных пород начинают появляться под пологом пионерных довольно быстро после рубки. Но массово выходят в верхний ярус и образуют новый лес они только после того, как древостой из пионерных начинает распадаться, — говорит специалист в сфере лесного хозяйства. — Распадается этот древостой в основном от старости — обычно пионерные деревья не долгоживущие. Не пионерные этому стараются помочь, постепенно пробиваясь в верхний полог и вытесняя пионерные, но главный фактор распада все-таки старость, болезни, вредители и сильные ветра. В условиях средней полосы на относительно богатой суглинистой почве требуется примерно 100–150 лет, чтобы ельник восстановился через смену пород.

Искусственное лесовосстановление нужно, чтобы более ценные породы деревьев прорастали сразу. Но для этого им необходим уход, а для ухода — человеческие ресурсы, которых нет.

— Лесное хозяйство — это отрасль растениеводства, которая как раз и занимается тем, что выращивает более ценные леса там, где выросли бы менее ценные, — утверждает анонимный эксперт по лесному хозяйству. — В этом его суть и предназначение. Вопрос в том, где это нужно контролировать, а где не нужно. Во многих случаях самое эффективное — отказаться от каких-либо активных действий по лесовосстановлению. Лесовосстановление, тем более искусственное, — потенциально опасная деятельность, которая может навредить так же, как сплошные рубки.

Восстановление леса проводится в пять этапов: подготовка почвы и посадка, агротехнический уход, осветление, прочистка, прореживание и проходная рубка. Посадки молодых саженцев недостаточно для выращивания полноценного здорового леса, но зачастую этим все ограничивается. При этом полностью процедура полезна только в случае возможности ухаживать за деревьями в течение десятилетий.

По мнению специалиста по лесному хозяйству, для России было бы правильно высаживать лес в меньших объемах, но с лучшим уходом.

— В средних для Подмосковья условиях, если после сплошной рубки провести правильное лесовосстановление с посадкой сеянцев сосны, а затем провести все необходимые приемы ухода, через 10 лет получится сосновый молодняк высотой 4 метра. При этом будут большие затраты на его выращивание в несколько сотен тысяч рублей на гектар и большие риски, что он сгорит молодым или погибнет из-за нехватки или ошибок ухода. Если же оставить ту же территорию под естественное заращивание, получится березняк высотой 6 метров, и это неплохо. Лучше сажать меньше, а на высвободившиеся средства ухаживать лучше, — считает специалист по лесному хозяйству.

Лесозаготовители обязаны выполнять мероприятия по лесовосстановлению, прописанные в договоре аренды и проекте освоения лесов. Эти обязанности — договорной вопрос, который решается после предоставления леса для заготовки древесины.

— Обязанности лесозаготовителей могут оказываться разными даже в одинаковых условиях — в зависимости от того, кто и как договорился с госорганами, — утверждает специалист по лесному хозяйству. — Контроль в этом деле не главное. Если правила, регулирующие лесовосстановление и уход за лесами дурные, то более жесткий контроль будет вести к еще большим глупостям.

Альтернативой может стать система экономического поощрения и разумные правила для лесовосстановления. В этом большую роль играет развитый рынок лесных участков с надежной системой их оценки, на котором владельцы заинтересованы в выращивании качественной древесины для ее продажи. По мнению эксперта, обычно такая система работает в странах, где лес по большей части является частной собственностью. Например, в США, где в руках частников сосредоточено 60% леса.

— Посадил лес правильно — повысил продуктивность и качество всего участка, а значит, и его рыночную стоимость. Провел правильный уход — то же самое. Такая система могла бы работать и при аренде лесов, если бы право аренды было надежно закреплено и могло передаваться на рыночных условиях, — утверждает специалист по лесному хозяйству.

Для эффективного лесовосстановления, по его мнению, нужно оценивать полученный результат и должны работать стимулы.

— Необходимо следить не за тем, сколько сеянцев и какого размера воткнули в землю после вырубки, а за тем, какой молодняк получился через определенное время. Как этого результата достигать, должен решать конкретный работающий в лесу специалист, — подчеркивает эксперт.