Страна-самосвалка Почему в России не приживается раздельный сбор мусора?

Общая площадь российских свалок — 4 млн га. Это сравнимо с территорией Нидерландов или Швейцарии. Отходами можно целиком засыпать Москву, Санкт-Петербург, Ивановскую и Калининградскую области вместе взятые.

Правительство признает проблему: с 2019 по 2024 год на мусорную реформу было выделено не менее 94 млрд рублей. Предполагалось, что на эти деньги повсеместно поставят контейнерные площадки и наладят вывоз отходов даже из отдаленных сел, построят мусоросортировочные комплексы и мусороперерабатывающие заводы. Перед стартом реформы в Минприроды заявили, что к 2024 году в стране будет перерабатываться 60% отходов, но в итоге показатель едва достиг 13%. «Предполагалось, что по всей стране будет выстроена четкая система по сбору, сортировке, переработке и утилизации отходов. Однако на деле все забуксовало», — признала в декабре спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко.

Экологи указывают, что в реформе изначально был изъян — она не предусматривала мер по расширению раздельного сбора отходов. Без этого, указывают они, большей части мусора дорога на свалки. Ведь если алюминиевая банка валяется в контейнере с пищевыми отходами и бытовой химией — в переработку ее не возьмут.

Усилия к раздельному сбору должны прикладывать и государство, и предприятия, и простые граждане. Однако россиян, сортирующих у себя дома мусор, тоже не слишком много — порядка 37%.

Почему же раздельный сбор не приживается в нашей стране? Говорим об этом с экологами и экоактивистами.

Проблема не нова

Санкт-Петербург. Ноябрь 2024 года. В машине автора книги «Мусорная революция» Игоря Бабанина висит флаг Ингерманландии, разбросаны грязные перчатки, бычки, старый замок, разноцветный детский конструктор. Теперь к ним добавились еще два пластиковых стаканчика — из-под кофе, который мы взяли навынос. Бабанин громко вздыхает, потому что забыл многоразовую кружку дома, и объясняет:

— Лучшее, что можно сделать с отходом — его не допустить. Как этот стаканчик, который я, к сожалению, допустил. Я всеми руками за этот подход, минимизация количества мусора на будущее — это святое. Но что «Невский экологический оператор» будет делать с уже образовавшимися отходами, когда время упущено, я не знаю.

Последние двадцать лет Бабанин пытался донести до чиновников и петербуржцев, что раздельный сбор обязателен для решения проблемы переполненных мусорных полигонов.

— В нулевые годы мы говорили: свалок хватит еще лет на пять, давайте сокращать объемы мусора. Например, за следующую пятилетку в два раза, тогда бы свалок хватило еще на 10 лет. За последующие пять лет — еще в два раза, и методом половинного деления можно было бы сделать так, чтобы свалки не переполнялись долгие годы, — активист кратко пересказывает свои предложения двадцатилетней давности.

Для этого мусор необходимо было собирать раздельно и как можно большую его часть перерабатывать. Однако городские власти особого интереса к этому не проявляли. Поэтому сегодня полигоны в Ленобласти переполнены. Так, «Новый свет — ЭКО» в Гатчине еще в 2016 году превысил проектную вместимость в шесть раз. Но в 2025-м на него все еще свозят мусор — туда должна отправиться четверть отходов из Петербурга.

В 2002 году Бабанину, который тогда работал в одной из международных экологических организаций, удалось совместно с компанией «Автопарк № 1 “Спецтранс”» установить баки для раздельного сбора по всему Петербургу. Игорь говорит, что через их бачки проходило 2% всех городских отходов. Из собранного в них мусора перерабатывалось 60%.

Со временем «Спецтранс» начал увеличивать количество площадок для раздельного сбора: сначала до 400, потом до 2000 баков. Контейнеров стало слишком много, следить за ними не удавалось, вскоре проект и вовсе закрылся — волевым решением чиновников. В 2009 году на должность начальника Управления по обращению с отходами Санкт-Петербурга пришел контр-адмирал, герой России Всеволод Хмыров.

Моряк-подводник посчитал раздельный сбор неприбыльным, а потому ненужным. Вскоре в баки для раздельного сбора стали выбрасывать обычный смешанный мусор.

О нулевых годах как о времени расцвета раздельного сбора вспоминает и член межрегионального союза «За химическую безопасность» Дмитрий Левашов:

— В Борском районе Горьковской области появлялись утильные дворы-площадки для приема различных видов отходов, — рассказывает он. — В Дзержинске свыше 90% контейнерных площадок были переданы фирме «Ремондис», их оборудовали баками для раздельного сбора. Действия НКО и региональных фирм привели к тому, что карта точек раздельного сбора стала расширяться.

Дмитрий объясняет успех, во-первых, пропагандой общественников, во-вторых, готовностью властей в некоторых регионах им содействовать. Муниципалитеты стали заключать с бизнесом контракты на организацию раздельного сбора и вывоз раздельно собранных отходов.

Однако с началом мусорной реформы ситуация изменилась: вместо управляющих компаний или организаций, например «Спецтранса» и «Ремондиса», которые были мотивированы организовать раздельный сбор для получения дополнительного дохода, за вывоз отходов начали отвечать монополисты — региональные экологические операторы. Они нашли другой способ увеличения прибыли: за пять лет реформы оплата за вывоз мусора в регионах повысилась от 1,5 до 8 раз.

В июне 2021 года раздельный сбор в Петербурге и Ленобласти организовали компании Valio и Tetra Pak: они открыли 7 точек в самом Питере и 12 — в городе Сертолово. Игорь Бабанин тогда работал директором в «Точке сбора» — компании, которая занималась вывозом мусора из этих пунктов. Проект мог успешно развиваться, люди просили о расширении сети.

Но наступил февраль 2022-го. Valio ушла из России вместе со своим проектом, а Игорь стал участвовать в протестах против военных действий. Основатели «Точки сбора» испугались, что из-за директора у компании будут проблемы, и настояли на его увольнении.

Проще извлечь прибыль

— Если поставить по городу баки для раздельного сбора, первое время будет собираться не больше 10% от всех отходов. И существующих [в Петербурге] мощностей для их переработки на это хватит. Потом можно усиливать пропаганду важности раздельного сбора, увеличивать объемы и параллельно достраивать заводы по переработке, — делится своими идеями Бабанин. Но тут же поясняет, что раздельный сбор предполагает множество действий, которые современным российским чиновникам и крупному бизнесу непонятны: например, просвещение населения и установку отдельных баков для каждого типа отходов.

Захоронение смешанных отходов на полигонах, по его словам, «куда более привычный и понятный вариант», из которого проще извлечь прибыль.

При этом свалки, говорит Игорь, самый неэкологичный и социально опасный способ утилизации мусора. Неслучайно во многих регионах проходят протесты против строительства полигонов: люди жалуются, что они отравляют подземные воды, а также регулярно горят, из-за чего населенные пункты заволакивает едким дымом.

Раздельный сбор предполагает полную смену парадигмы: компании больше не просят денег у населения за вывоз мусора, а получают их иначе — за счет переработки мусора и повторного запуска продукции в торговый оборот.

В качестве альтернативы свалкам в России в 2020 году предложили другой способ утилизации отходов — мусоросжигательные заводы. 25 таких предприятий собирался построить «Ростех». Против этого проекта сразу выступили экологи.

«При сжигании одной тонны отходов в атмосферу поступает: 11–19 грамм пыли, 40–50 грамм диоксида серы, до 1 кг окислов азота, 30–40 грамм соляной кислоты, 5–40 мг ртути, — объясняли «Кедр.медиа» специалисты. — По данным различных исследований, многие из этих токсичных веществ, способных накапливаться в живых организмах, приводят к росту онкологических заболеваний и разрушительно влияют на гормональную систему».

В 2021 году вице-премьер России Виктория Абрамченко заявила, что заводы «Ростеха» построены не будут. Объяснялось это не заботой о здоровье граждан, а высокой стоимостью предприятий — 1,3 трлн рублей. Абрамченко назвала их платиновыми.

Игорь Бабанин говорит, что коррупционная сущность мусоросжигания в России ему была понятна задолго до появления проекта «Ростеха». Так, по его словам, построенный в 2004 году московский мусоросжигательный завод № 4, принадлежащий ООО «Хартия» (входит в бизнес-империю Игоря Чайки, сына бывшего генпрокурора РФ Юрия Чайки) стоил в несколько раз дороже западных аналогов.

Что делать?

Пять лет назад Бабанин предлагал закупить для Петербурга 5 000 бачков для раздельного сбора объемом по 2,5 кубометра и просвещать жителей — чтобы те сортировали отходы. Сейчас он предлагает придерживаться той же стратегии, эмоционально добавляя: «Несмотря на то, что уже поздно» — имея в виду, что существующие полигоны переполнены.

— Нужно развивать раздельный сбор, но не по остаточному принципу. Из смешанных отходов можно переработать всего 11,9%. Оставшаяся часть уже загрязнена органикой, — говорит Игорь. — Если бы органику собирали отдельно, мощностей заводов в Питере хватило бы для ее переработки и последующей продажи компоста населению. Да, продажа компоста не окупит сам завод, но затрат будет меньше. Значит, со временем можно будет построить второй завод по переработке и так далее.

У Бабанина даже есть пошаговый план внедрения раздельного сбора:

• Провести учет всех частных компаний, которые занимаются раздельным сбором и ставят бачки у жилых домов.
• Поставить контейнеры в тех местах, где их нет.
• В районах, где не было бачков, начать рекламировать раздельный сбор — «сделать хорошую пропаганду».
• И последнее — наладить логистику, чтобы мусоровозы уезжали заполненными из одного района, а не ездили по нескольким. Тогда сбор будет менее затратным.

Эколог Дмитрий Левашов считает, что около половины населения в больших городах и четверть в маленьких поселениях уже сейчас, без рекламы, готовы сортировать мусор: «Жителям даже не нужно подробно объяснять. Достаточно один раз, как мы это делали 10-20 лет назад, поклеить объявления и либо сделать поквартирный обход, либо провести информационные мероприятия».

Обойдемся без мелких?

После начала мусорной реформы небольшие частные компании начали выдавливать с рынка обращения с отходами. Так, Приморский район Санкт-Петербурга был одним из тех, где раздельный сбор был налажен благодаря предпринимательнице Елене Карасик.

С 2015 года она и ее сотрудники установили порядка 300 баков и провели агитацию среди местных жителей. Но после запуска реформы ей позвонили из управляющей компании «Жилкомсервис» и сообщили, что расторгают с ней контракт на сбор и вывоз мусора — он переходит НЭО. В итоге Елене пришлось за неделю убрать баки за свой счет и закрыть проект.

Дмитрий Левашов рассказывает, что он наблюдал случаи закрытия низовых инициатив во многих регионах. Например, в Коми перестал работать проект по раздельному сбору Алексея Семенова.

По мнению эксперта, причина кризиса раздельного сбора в России не только политическая, но и логистическая: российские переработчики не могут собрать необходимое количество сырья, чтобы работать в полную мощность.

— Системы сбора нет, потоки организовать не могут. В Нижнем Новгороде есть завод по производству гипсоволокнистых плит [из макулатуры], и они закупают сырье в Чувашии — в 250 км от Нижнего Новгорода. Другой пример — фирма, которая занимается переработкой автомобильного стекла в городе Боре Нижегородской области, закупает грязные бутылки со свалки из Подмосковья и везет 400 км, — добавляет Дмитрий.

С 2019 года стало сложнее и принимать отходы I и II класса опасности (лампы, батарейки, аккумуляторы) из-за того, что монопольное право на это получил «Федеральный экологический оператор» (ФЭО) — структура «Росатома». Если до этого батарейки можно было сдать в музеях или магазинах рядом с домом, то теперь, согласно новым санитарным нормам, собирать их могут только организации, заключившие договор с «ФЭО».

Точек для сборов опасных отходов стало мало, и большое количество мусора с содержанием ртути и хлора попадает на полигоны, — говорит Левашов.

Петербуржец Дмитрий Нестеров, эксперт в сфере обращения с отходами и член Российского социально-экологического союза (РСоЭС), отмечает, что в раздельный сбор мусора не был включен в показатели эффективности региональных экологических операторов. И поэтому они не мотивированы им заниматься.

— Региональные операторы не горят желанием вести раздельный сбор — это убыточная история, расходы на которую не субсидируются со стороны государства. Отрасль раздельного сбора и переработки в Европейском союзе, например, имеет большую государственную поддержку, — говорит он.

По мнению Нестерова, закон «Об отходах производства и потребления» во многом идентичен европейскому, поэтому он часто приводит в пример успешные западные практики, которые можно было бы внедрить и нам. Например, в Швейцарии есть персональная ответственность жителей за сортировку — на пакеты с мусором приклеивается фамилия для учета. И люди, которые сортируют мусор, платят меньше за его вывоз.

Но для этого, кажется, нужна воля государства.