НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ «КЕДР.МЕДИА» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА «КЕДР.МЕДИА». 18+
С 1994 по 2021 год в России произошло 13 крупных нефтеразливов. При каждом из них в окружающую среду попадало от нескольких сотен до нескольких десятков тысяч тонн мазута, нефти и дизельного топлива. Надзорные органы начинали искать виновных и оценивать ущерб, суды — выносить решения о штрафах, а эксперты — говорить, как эффективнее устранять загрязнения и не допускать новых аварий. Тем не менее страна оказалась не готова к катастрофе в Керченском проливе.
Тысячи птиц погибли, силы волонтеров на исходе, а мазут продолжает выплывать на прибрежную полосу. Ни государство, ни природоохранное движение в России пока не в силах наладить эффективную систему ликвидации разливов такого масштаба.
В 1970–1980-х годах с похожей проблемой столкнулись страны Европы. Из-за развития нефтедобычи в Северном и Балтийском морях движение танкеров по ним становилось интенсивней, вместе с этим росло количество аварий. Десятилетия борьбы с последствиями разливов воспитали целое поколение европейских экологов с уникальным опытом и специфическим мировоззрением. Один из них — Питер ван дер Вольф.
Он родился в Нидерландах и своими глазами видел последствия нефтеразливов, от которых Европа страдала 50 лет назад.
В детстве Питер решил, что будет профессионально помогать животным, страдающим от разливов топлива. В молодости голландец устроился в центр «Экомаре», где учился очищать тюленей и птиц от нефтепродуктов. Затем, в 1992 году, переехал с супругой, морским биологом, в Колумбию, где на протяжении двух лет помогал ей исследовать страдающие от изменения климата кораллы. С 1996 по 2000 год год участвовал в кампании по освобождению диких птиц — от соколов до попугаев — из клеток на Карибах: местные жители отлавливали их и держали дома для развлечения. После этого работал в немецком центре реабилитации диких животных, помогая лечить хищных птиц. В 2003 году приехал на Сахалин, где занялся обучением сотрудников нефтегазовой компании Sakhalin Energy охране природы и работе с животными во время нефтеразливов. Так он остался в России.
Сейчас Питер живет в Южно-Сахалинске, исследует китов, освобождает морских котиков, тюленей и косаток от мусора и веревок. А еще держит конюшню на 12 лошадей и питомник с собаками.
«Кедр» публикует монолог Питера ван дер Вольфа, в котором он рассказывает об исходящих от человека опасностях для птиц и морских обитателей и о том, как эти опасности можно преодолеть.
Вольные животные
В детстве мы с семьей любили отдыхать у Северного моря: каждое лето приезжали к родственникам на остров Тексел. Когда шли плавать, мама с папой обязательно брали бутылки с растворами и ватой. Все потому, что мы выходили из воды, а на теле оставались черные пятна от нефти. Море было очень грязным. Случались аварии, многие танкеры останавливались в неподходящих местах, мыли цистерны и сбрасывали мазут прямо в воду.
Со временем эту проблему стали решать. Для каждого танкера, входящего в порт, ввели обязательные пробы перевозимого мазута и нефти: так в случае разлива стало возможно узнать, какой именно танкер скинул нефть. Сегодня можно проверять движение танкеров по радару, замечать разливы нефти с помощью спутников. Государства запускают самолеты, которые с воздуха контролируют поведение кораблей. Но в моем детстве этого еще не было, и берег иногда даже закрывали из-за выбросов.
В семь лет я первый раз увидел птицу в мазуте. Мне стало ее ужасно жалко. Отец объяснил, что с этим мало что можно сделать, но смириться было сложно.
У меня два образования, одно связано с лесным хозяйством. Но работа в экологической сфере началась с художественной академии. Умение рисовать помогло мне устроиться в центр по спасению диких животных «Экомаре». Туда требовались люди для организации выставок рисунков и фотографий, ведь одна из функций центра — предоставлять информацию об уникальной природе острова Тексел, куда приезжает много туристов. Я сотрудничал с «Экомаре» девять лет, семь из них совмещал с работой в департаменте лесного хозяйства. Помимо организации выставок, в центре я научился спасать птиц и тюленей от нефтепродуктов. К нам приезжали ветеринары, которые рассказывали, как действовать в таких случаях: стабилизировать животных, очищать, проводить реабилитацию. Мы помогали тюленям и дельфинам, которых выбрасывало на берег. Забирали и занимались их стабилизацией в специальном бассейне.
Экологическими проблемами мне приходилось заниматься во многих уголках земного шара. Моя бывшая жена — морской биолог, доктор наук. В 1992 году ее позвали на работу в Колумбию, и я поехал с ней. Она исследовала кораллы, которые страдают от изменения климата: они любят температуру воды в 26-28 °C и начинают гибнуть, если она поднимается выше. Одновременно на кораллах из-за потепления начинает активнее расти морская губка — вредитель.
Затем мы переехали жить на остров Кюрасао в Карибском море. Там было много соколов, канюков и попугаев, которых местные жители массово ловили и держали у себя дома в клетках для развлечения. Я работал в заповеднике Christoffel Park — центре реабилитации диких птиц. Мы рассказывали о вреде содержания диких животных в неволе, проводили лекции. Многие прислушивались и приносили к нам уже отловленных птиц. Животное, долгое время находящееся в клетке, имеет проблемы с адаптацией в естественных условиях. Поэтому мы разработали специальную методику, чтобы приучать птиц к жизни в природе, а затем выпускать их.
Потом я три года проработал в Германии в центре по реабилитации хищных птиц. Занимался орланами и беркутами, помогал их лечить. В мои обязанности также входило кормление, чистка клеток. После того как птицы восстанавливались и могли снова летать, мы их выпускали.
А я еду за орланом
В 2003 году компания Sakhalin Energy предложила моей жене работу. Перед добычей нефти с платформы «Моликпак» требовалось оценить влияние на серых китов возможного загрязнения. Этим и должна была заняться супруга.
Работа подразумевала переезд на Сахалин. Я знал, что там обитает много уникальных животных. У меня на книжной полке всегда стояла энциклопедия по хищным птицам, а на ее обложке был изображен белоплечий орлан. До этого я видел его только в Англии, и он мне очень понравился. Эта птица красивая, большая и интересная. Когда я узнал, что на Сахалине есть орлан, сразу почувствовал желание ехать туда. Так и началась моя жизнь в России.
Поначалу было сложно из-за языкового барьера. Я знал французский, голландский, немецкий, английский, но не русский. Приходилось общаться на пальцах, с помощью словаря или блокнота с карандашом. Иногда я просто рисовал то, что хотел сказать. Но нас очень хорошо встречали, показывали природу, мы ходили в экспедиции. Я все больше говорил по-русски и сейчас чувствую себя вполне уверенно.
Через неделю после приезда я гулял по Южно-Сахалинску и набрел на зоопарк. Попросил о встрече с директором и устроился туда волонтером. Спустя год они сказали, что будут ликвидировать конюшню и раздавать 30 лошадей. В качестве благодарности за работу мне подарили кобылу Астру, а остальных пристроили. У жены закончился рабочий контракт, пришла пора уезжать, но сделать этого я так и не смог. Как оставить лошадь? Жена уехала, а я остался. Мы развелись, и каждый зажил своей жизнью. Я построил конюшню, в которой теперь живет 12 лошадей. Некоторые из них принадлежат моим друзьям, кого-то оставили нерадивые хозяева, и я забрал их к себе. Астра до сих пор живет у меня. Ну а сам я в России уже больше 20 лет.
Крушение «Надежды»
В 2004 году я устроился в отдел охраны природы в Sakhalin Energy, проработал там 15 лет. Инвесторы беспокоились о своей репутации и ставили жесткие требования к экологичности производства. Поэтому компания выделяла много денег на ликвидацию разливов нефти. Она заключалась как в механической очистке берега и воды, так и в спасении животных. Я работал по второму направлению.
Мне предстояло разработать целую структуру по спасению животных и организовать центр, где хорошо обученные люди с полноценным материальным обеспечением могли бы заниматься этим. С 2007 по 2012 год был создан специальный склад с помещением, где теперь могут принимать до двух тысяч птиц и держать их на реабилитации.
Мне выделили почти 1,5 млн долларов на постройку центра по спасению животных, закупку материалов, оборудование и обучение. Каждый год мы проводили тренинги для десятков человек, в том числе из других компаний нефтедобывающей отрасли. Обучали, как ловить птиц или, наоборот, как правильно поднять на крыло, чтобы они не садились на пятна нефти.
В 2015 году я участвовал в спасении птиц после аварии на танкере «Надежда» у побережья Невельска. Тогда я осознал самую большую трудность в нашей работе — не опоздать. У нас уже был центр с необходимыми материалами, костюмами, оборудованием, но организовать саму масштабную операцию оказалось сложно. Началось согласование на уровне руководителей компании Sakhalin Energy и сахалинских властей. Все это заняло пять или шесть дней. Дело было зимой, на берегу низкие температуры. В итоге много птиц пострадало из-за того, что мы поздно начали.
Нам сильно помогло, что мы организовали большую часть работы в центре в предыдущие годы. Тогда откликнулось много людей. Для волонтеров у нас уже были маски, перчатки, материалы и опытные люди на руководящих должностях. Приемная, ветеринарная, место для мойки, сушки, бассейн, где птицы могли поплавать, — все было построено.
Работу наладили, отлов хорошо организовали. Проблема в том, что центр находился в 80 км от места аварии. Транспортировка птиц всегда больная тема. Это большой стресс для них, особенно когда дорога плохая. Тряска и шум негативно влияют на состояние животных. Вопрос с транспортировкой можно решать с помощью мобильного центра. Он устанавливается рядом с местом разлива, в нем птицам оказывают первую медицинскую помощь, нейтрализуют нефть в желудке и уже только потом отправляют их в другое место для мойки и реабилитации. Но устанавливать такой мобильный центр, к сожалению, дорого и долго.
После аварии на танкере «Надежда» к нам в центр привезли 250 птиц в очень плохом состоянии. В основном это были кайры и несколько уток. Живыми и здоровыми нам удалось выпустить на волю трех. Остальных, к сожалению, не удалось спасти. Они были в сильном стрессе, у некоторых просто не выдерживало сердце на этапе очистки от мазута. Нужно понимать, что даже хорошая инфраструктура с профессиональными людьми и материалами не гарантирует спасение животных. Этот процесс зависит от множества факторов: оперативной ловли птиц, быстрой транспортировки, уровня стресса, который они получили.
Анапа
Многие коллеги спрашивают о разливе нефти в Анапе. У меня нет полной картины происходящего, но могу сказать одно: это огромная катастрофа. Пострадало много птиц и дельфинов. Неизвестно, когда природа сможет восстановиться. Дезинтеграция мазута все равно будет, бактерии и микроэлементы его перерабатывают. Но чем дальше, тем больше механическое движение ветра и волн ломает пятно загрязнения, из-за чего оно становится менее заметным, расплывается по большей территории.
Зимой, когда вода прохладная, процесс дезинтеграции занимает много времени. С наступлением теплого периода многие птицы вернутся обратно и снова могут попасть в мазут, если его не ликвидировать. Я бы и сам приехал, если бы у меня не было конюшни на 12 лошадей и питомника с собаками. Но я поддерживаю связь с коллегами и делюсь опытом.
Бывает, что люди хотят как можно быстрее отмыть птиц, но это не всегда правильно. Нужно давать им время, чтобы они спокойно сидели, получая физраствор и активированный уголь для нейтрализации нефтепродуктов, которые могли попасть в желудок или под кожу. Этап мойки приносит много стресса. Я видел после «Надежды», как птицы умирали на руках волонтеров. Важно, чтобы человек посмотрел на их физическое состояние, пощупал грудину для определения степени истощенности. Если животное было худым, я промывал желудок, аккуратно кормил рыбной кашицей. Только потом мы приступали к мойке. Иначе птица может не выдержать и умереть от слабости и стресса.
Часто люди проявляют много энтузиазма, но он временный. Они приезжают, помогают, но реабилитация птицы идет долго. Нужно приезжать каждый день, долечивать ослабленных животных. Ты замечаешь, что интерес и физические возможности людей не бесконечны. Начинаются сложности с рабочей силой. Этот момент тоже нужно учитывать и быть уверенным, что тебе хватит помощников.
Я понимаю, что в Анапе большие проблемы с логистикой по уборке мусора, с техникой, с экипировкой волонтеров. Видел видео, как люди из-за нехватки материалов надевали пластиковые пакеты на руки. Но это не всегда эффективно, ведь нефть разъедает пластик. Поэтому с районами, где есть вероятность такой катастрофы, нужно работать заранее. Определить маршруты танкеров и порты, где могут появиться выбросы нефти. Организовать склады с материалами для ликвидации разлива, сформировать группы людей, которые могли бы оказывать помощь. Хорошо было бы научить людей отпугивать птиц от нефти.
Например, рядом с пятном мазута можно закреплять на грузах большие шарики, похожие на фольгу, серебряного или золотого цвета. Они двигаются и пугают птиц. Существуют также специальные куклы, которые двигаются на аккумуляторе, но они дорогие. Газовые пушки, всякие шумы тоже пугают животных.
Если все это будет подготовлено до вероятного разлива, многих проблем можно избежать.
Мусор и сети
Разливы нефти не единственная угроза животным. Я часто видел на Сахалине плавающие в воде канаты от рыбацких сетей, в которых могут путаться киты, морские котики и тюлени.
Сети крепят или якорями, что дорого и сложно, или веревками. По окончании лова эти веревки нередко срезают, чтобы не развязывать, и бросают в море. В 2017 году я обнаружил их на поверхности воды с помощью дрона. На маленькой лодке мы вместе с сотрудниками проекта по наблюдению за серыми китами IFAW ездили на лежбище в заливе Пильтун, чтобы собирать эти обрезки. Один раз мы вытащили из воды веревку длиной в 4 км! На следующий год я помогал группе «Друзья океана». Мой дрон летел впереди и определял координаты мест, где были веревки. Я сообщал эти данные по рации волонтерам из группы, они ехали на своих лодках и убирали канаты.
Но даже во время прогулки по берегу можно наткнуться на сетку, которую оставили рыбаки. В шторм она может уплыть в море и навредить животным. Никогда нельзя оставлять материалы, но это касается не только рыбаков. Бывает, люди мусорят. Да, легко сказать «не делайте этого». Но чтобы случаев вредительства стало меньше, говорить все равно надо, не замалчивать проблему.
По моему мнению, мусор — главная опасность. В него входят пластик, сетки, веревки и все антропогенные материалы, которые могут навредить морским обитателями. Важно работать на то, чтобы мусора стало меньше. Вторая опасность — движение кораблей. Зачастую они на большой скорости сталкиваются с китами. Эта проблема актуальна для американских берегов, но и в России недооценивать ее не нужно. И наконец — туризм. Наше желание посмотреть на зверей вблизи велико, но они могут не хотеть этого. Морские млекопитающие пугаются лодок и экскурсионных кораблей, это влияет на их поведение. Поэтому лучше всего разглядывать животных на экране, с помощью дронов, не подъезжая к ним на лодке.
Систему по спасению животных нужно улучшить так, чтобы она вообще не была нужна.
Надо убрать все параметры, которые создают проблемы. Это простой ответ, но очень важный. Нужно объяснять людям, как веревки и мусор с кораблей вредят животным. Другое решение — дать возможность тренироваться активным группам спасателей, которые будут знать, как работать в различных ситуациях. Опыт, тренировки и приготовления позволяют быстро и адекватно реагировать на любые операции.
На Сахалине есть активная группа спасателей-профессионалов «Друзья океана», с которыми я сотрудничал. Они прошли обучение за рубежом, научились стрелять шприцом, временно усыплять морских котиков, тюленей и китов, чтобы потом их освобождать. Они режут веревки, чистят раны. Хотелось бы, чтобы профессиональную помощь оказывало большее количество людей.
Зверь принимает помощь
Из головы не выходит случай, произошедший в 2016 году. У села Стародубского на Сахалине застряла семья косаток: самец, самка и два малыша. Из-за перемены ветра случился дрейф льда, и ледяная масса сильно давила на них, не давая уйти от берега. Местные жители заметили это, позвонили в МЧС. Они быстро приехали и освободили самку с малышами. А самец застрял прямо на, его невозможно было вытащить. Он лежал на брюхе, хотел перевернуться на бок, но не мог из-за помятой ласты.
Мы приехали туда и стали думать, как ему помочь. Пришлось всю ночь ждать прилива, чтобы воды стало больше, и он смог уплыть. До этого времени мы стояли в воде, поливали его, обрабатывали раны. Самец не открывал глаз и не дергался, позволял ему помочь. Это непередаваемое ощущение, когда зверь понимает, что происходит, и принимает твою помощь без агрессии и страха. В 5 утра был прилив, самец начал шевелиться, а мы — его толкать. Он освободился. Видеть, как такие махины уплывают обратно в море, восхитительно!
Я много чем занимался за время свою экологической деятельности. Обидно, что не всем можно помочь. В 2018 году совместно с Курильским заповедником мы проводили исследования китообразных после гибели двух кашалотов на побережье Кунашира. Их выбросило на берег. Мы брали у них пробы жира и кожи. Осторожно разрезали и проверяли внутренние органы: желудок, почки, легкие. Всю эту работу проводили вдвоем вручную.
Выяснили, что скорее всего они неудачно попали на мелководье, потеряли ориентацию и страдали на отмели. Огромный вес собственного тела давил на внутренние органы, и кашалоты под ним умерли. Эта трагедия довольна типична для китов, но все равно ужасает. Заметить ситуацию вовремя и спасти их, к сожалению, не успели.
«Природа — это не просто украшение»
Мне нравится Россия. В 2025 году у меня заканчивается виза, и я сильно переживаю, что мне придется уехать. Я нашел себя здесь. Поэтому сейчас с миграционной службой мы разрабатываем шаги, чтобы я мог остаться и, может быть, получить гражданство. Дело продвигается. В миграционной службе и МВД позитивно ко мне относятся, это приятно. Я хочу остаться, но легально, по закону.
В прошлом году была ужасная метель, и все мое хозяйство, включая конюшню, замело. Я физически не мог расчистить снег в одиночку. Рассказал об этой проблеме друзьям, а они, видимо, сообщили другим людям. В итоге ко мне на помощь приехало 50 человек. Я очень удивился. Мы быстро откопали и загоны для лошадей, и будки для собак. Это было потрясающе!
Недавно метель случилась снова. Не было возможности выпустить лошадей, которые уже 6 дней стояли в загонах. Для того чтобы убрать навоз от одной лошади, нужно вывезти три или четыре тележки. Еще с прошлого года мы сформировали маленькую группу поддержки, и я разместил туда объявление. Пообещал угостить чаем и печенье, дать бесплатный навоз тем, кто захочет. Приехали знакомые парни, с которыми мы в течение двух часов все почистили. Народ здесь очень приятный. В этом плане Сахалин хорошее место для жизни.
Мне нравится дело, которым я занимаюсь. Если бы была возможность что-то сказать людям на Земле, я бы обратил внимание на природу. Она уникальна. Но нужно помнить: любое движение с нашей стороны имеет последствия, может ей навредить. Природа — это не просто украшение, ландшафт или приятная глазу картинка. Все живое имеет свою функцию, и мы должны быть осторожными с тем, что нам досталось. Давайте следить за своим поведением и понимать, как оно влияет на природу.
