«Любую собаку нужно спасать домой» Кто спасет вашего питомца, если он потеряется? Репортаж о ловцах, разыскивающих животных посреди мегаполиса

В ноябре 2023 года вся Москва узнала о пропаже левретки Сальви. Хозяева создали чат для поиска, оклеили все районы столицы объявлениями, добились публикации о своем питомце в новостях и на первой полосе газеты «Metro», привлекли к поиску более 1,6 тысяч человек — так тщательно собаку еще не искал, кажется, никто. Но найти Сальви не удалось.

Как и в случае с пропажей людей, в поиске собаки первые часы — самые важные: она еще не убежала слишком далеко, не забилась в угол и может бороться с холодом. В таких случаях вызывают ловцов. Они — «урбанистические охотники», которые выслеживают и ловят животных, но стараются делать это как можно бережнее.

Корреспондентка «Кедра» отправилась на вызовы вместе с московскими ловцами Константином и Екатериной, чтобы рассказать, как найти собаку в большом городе.

Тоби

Едем по Ленинскому проспекту максимально разрешенные 80 км/ч. Оглядываюсь в салоне авто: на заднем сидении несколько банок энергетика, пакетик корма, огромный рыбацкий сачок, коробка шприцов-дротиков и несколько пузырьков с анестетиком.

— Его заметили, выложили в местный чат, где все собачники района. Зовут Тоби, маленький немецкий шпиц. Выяснилось, что есть хозяева, которые ищут, но они китайцы — по-русски не говорят совсем. Неделю назад из приюта взяли, а он вырвался на прогулке, выкрутился из ошейника. Поймать не смогли. Вызвали нас, — Екатерина вводит меня в курс дела. — Всегда волнительно. Особенно, когда мелкаши. Они двигаются очень быстро, даже дротиком стрелять в них нельзя. Доза препарата может оказаться слишком большой.

Дротики с седативными препаратами — одно из орудий ловцов. Но прибегают к их использованию далеко не всегда.

Почти во всех случаях приходится седировать собаку с неизвестным медицинским статусом. Есть ли у нее хронические заболевания, которые могут привести к гибели после укола, не знает никто. Но идти на риск приходится, ведь на улице опасностей еще больше: голод, низкие температуры, догхантеры и бродячие животные.

Екатерина рассказывает: препараты делятся на те, которые можно купить только по лицензии — более сильнодействующие и часто более опасные, и продающиеся свободно. Ловцы используют вторые.

Телефонный звонок. Екатерина прикрывает окно и включает громкую связь: «Все нормально, мы следим за ней. Она остановилась у подъезда на проспекте, забилась в угол и прилегла. Сейчас скину геоточку». Заметив мой вопросительный взгляд, поясняет:

— Да, на месте уже наши волонтеры. Есть несколько ребят, которые всегда готовы выехать на поиск. Они знают, что делать. Например, преследовать собаку толпой нельзя, только сильнее напугаешь.

Приезжаем. Под высокой лестницей подъезда лежит крошечный комок пуха, в котором едва можно узнать собаку. Хлопает дверь, комок поднимает голову, прислушивается и снова закрывает глаза.

Около 10 минут ловцы и волонтеры обсуждают тактику. Использовать дротики Константин не хочет, считает, что нет необходимости. Решают, что он подойдет к собаке из слепой зоны с большим сачком. Буквально секунда — и Тоби попадает в сетку. Волонтеры помогают посадить его в переноску.

Прибывшим на место хозяевам собаку отдают не сразу. Волонтер Дарья через онлайн-переводчик выдает инструкции: Тоби нужно чипировать, приобрести жетон с контактными данными и заменить ошейник на шлейку, из которой тот не сможет выкрутиться. Хозяева кивают, сдержанно радуются, видно, что им неловко из-за произошедшего.

Чернушка

Екатерина и Константин не сотрудничают с муниципальными приютами. Они либо возвращают отловленных собак хозяевам, либо передают их проверенным опекунам. Говорят, что в приютах забота о животных «не всегда стоит на первом месте».

На их счету более 100 спасенных животных. В планах — совершенствовать навыки и развивать Telegram-канал, который работает как срочная помощь при потере питомца.

Спустя неделю после случая с Тоби едем в сторону района Перово, чтобы помочь отловить собаку, которая живет на улице, но вдруг стала кому-то нужна. Чернушку заметили полтора месяца назад. Несмотря на наличие ошейника, она отказывалась приближаться к людям. Откуда она появилась, остается тайной. Неравнодушные люди создали чат поиска, расклеили объявления, а после того как собаку удалось обнаружить, вызвали ловца. После неудачного выстрела, она пропала почти на две недели. Когда ее заметили снова, вызвали Константина и Екатерину. Если ее удастся поймать, она отправится на домашнюю передержку, чтобы ждать своих постоянных хозяев.

На этом выезде ловцы работают бесплатно.

— Мы делали и делаем это по зову сердца и днем, и ночью. Однажды Костя за три часа до Нового года из-под машины котенка вытаскивал, — рассказывает Екатерина. — И сейчас, когда понимаем, что денег у человека нет, помогаем просто так. Бывает, что человек и так много потратил на расклейку объявлений, вызывал безрезультатно ловцов, которые за выезд по пять тысяч берут, и ему по-человечески помочь хочется. А бывает, видим в чате клич о помощи и сами срываемся — бесплатно, ведь нас же никто не вызывал. Конечно, часть вызовов платная, чтобы хоть в минусе не оставаться. Но заработать на этом по-настоящему очень трудно.

Выдувать дротик — работа Константина. Его напарница считает, что для этого «нужно иметь талант». Екатерина работает с длинным копьем, на конце которого тоже находится дротик. Оно позволяет уколоть животное на большой дистанции и подлезть в самую узкую щель. Со своим «вооружением» они похожи на охотников, но их задача — спасти чью-то жизнь, а не оборвать ее.

Не сводя глаз с дороги, Константин залезает рукой в коробку на полу и протягивает мне целлофановый пакетик с дротиком. Главное отличие от обычного шприца в том, что он должен быть максимально легким, ведь ловец «стреляет» им, выдувая его из трубки. Шприц, попадая в цель, срабатывает автоматически. Один такой дротик стоит примерно 350 рублей, но основную цену выстрела составляет препарат: один пузырек «Золетила», которого хватает на пять собак, стоит порядка 7 000 рублей.

Попадание должно быть точным — не в кость, а в мышцу. Но в холода, когда мышцы собак напряжены, они могут «пружинить» после попадания иглы, а дротик — отскочить даже при попадании в них.

Не менее важна и общая тактика. Хороший ловец редко стреляет в собаку на месте ее лежки. Если промахнуться и напугать, на это место она вряд ли вернется.

Цена выезда ловца обычно фиксированная, сколько бы выстрелов ни пришлось сделать: две тысячи за выезд и еще шесть тысяч, если животное будет поймано.

— Чем точнее будут выстрелы, тем меньше денег потеряешь, — говорит Константин и хмурится. — Каждый поиск уникален. Тяжелые, когда собака скитается давно, когда ее только что забрали из приюта и она сбежала от нового хозяина или когда она проявляет агрессию, мы называем валидольными. А поиск привыкших к дому собак считаем простым. Но бывает, что ты думаешь, что собака «простая», а поймать ее не выходит.

Подъезжаем к точке сбора, где уже ждут волонтеры ChesterAlert — организации, которая занимается поисками пропавших питомцев. Ловцы достают сачок, перчатки-краги, способные защитить от укусов, а еще тепловизор: он приходится кстати, когда собаку необходимо искать вечером без освещения.

Обсудив план действий, расходимся по наблюдательным точкам. Зона поиска — парк и его окрестности. При свете дня собака, вероятно, будет стараться найти более безлюдное место. Все ждут сигнала, что Чернушку кто-то заметил. Несколько часов обследуем территорию, Константин внимательно смотрит за следами на снегу. Пытается понять, в какую сторону и как давно она двигалась. Но вдруг начинается метель и становится ясно — если Чернушка и была здесь, то спряталась от непогоды, найти ее сегодня вряд ли получится.

Расстроенная команда разбредается по машинам. Всю следующую неделю волонтеры будут расклеивать новые объявления, расширяя зону поиска, и в выходные снова соберутся в надежде ее поймать.

«Есть те, кто любит животных, и те, кто их гоняет»

В 2025 году вопрос о том, как следует обращаться с бродячими животными, значительную часть которых составляют сбежавшие из дома, остается для российских законодателей открытым. До 2018 года в стране практиковался отстрел и усыпление, однако проблему это не решало, ведь оставшиеся на улицах собаки в условиях снижения конкуренции за пищевые ресурсы начинали активнее размножаться.

Параллельно развивалась совершенно другая точка зрения, которая отстаивала право животных на жизнь. В 2018 году единственным законным решением проблемы был признан метод ОСВВ (отлов, стерилизация, вакцинация, выпуск на прежнее место обитания). Однако и он не дал результата — в основном из-за коррупции: во многих регионах подрядные организации животных не стерилизовали.

Поэтому в 2023 году эвтаназию для бездомных животных вернули, хотя и ограничили ее применение «исключительными случаями» — тяжелыми травмами или опасными болезнями. Сегодня эти рамки пытаются расширить: Госдума рассматривает новый законопроект, который позволит усыплять животных по истечении предельного срока их содержания в государственных и муниципальных центрах.

Зоозащитное движение противопоставляет свой подход государственному. Волонтеры предлагают не помещать уличных собак и кошек в приюты и тем более не убивать их — они отдают приоритет поиску новых хозяев и домашним передержкам.

Ловцы — неотъемлемая часть этой системы, ведь зачастую только они могут совладать с побитыми жизнью и не приученными к рукам животными. Часто ловец — единственный, кто способен доставить собаку волонтерам «на одомашнивание».

Каждый, кто не доволен, что в его дворе проживает кот или пес, может вызвать такого специалиста.

— Мы в приют собак не ловим. Любую собаку нужно спасать домой, — говорит Константин. — Но иногда приходится поступаться принципами, потому что понимаешь, что собаке вообще никто не поможет. Недавно ездили в Каширу на вызов. Собака попалась в охотничий капкан в дачном сарае. Человек его поставил, чтобы не таскали кур. У собаки не было ни куратора, ни хозяина, а того, кто вызвал ловцов, больше интересовала сохранность капкана и куриц. Собака была напугана, в руки не давалась, но мы ее вытащили, выпустили на свободу, а капкан отнесли в полицию.

Носик

Еще один вызов — в Балашиху. Пес, которого пытаются поймать, бегает по местному парку уже несколько недель. Жители назвали его Носиком, создали чат помощи, теперь хотят отвезти в ветеринарную клинику на осмотр.

— Он вроде дружелюбный, но ошейник надеть не дает, — говорит Константин уже в машине. — Его смогли заманить и закрыть на собачьей площадке, ждут нас.

В дороге успеваем поговорить. По профессии Константин инженер с графиком 5/2. Жизнь ловца считает скорее увлечением или призванием.

— Мы 12 лет этим занимаемся, — говорит Екатерина. — Сначала просто кого-то кормили, кого-то подбирали. Если видели в чате своего района объявление о пропавшем питомце, не проходили мимо, помогали хозяевам искать. На каждую «потеряху» поблизости раньше выезжали — искали день, два, три. Потом у нас появились визитки с номерами телефонов. Когда ходишь по району, ищешь определенную собаку, говоришь прохожим: «Если встретите, позвоните нам, пожалуйста». Это тоже срабатывало. Но со временем стали чаще сталкиваться с собаками, к которым не подойти, не взять руками. Так и узнали о профессии ловца.

Константин начинает искать место для парковки. Судя по картам, поблизости большой лес, но нужная нам точка рядом с жилым комплексом. У входа в парк ловцов встречают две девушки и провожают к закрытой площадке, где уже сидит крупная пушистая собака. Ее морда выглядит сильно обожженной, кожа от носа до ушей голая и воспаленная, а глаза, кажется, слепы. Но она понимает, что кто-то рядом и приветливо виляет хвостом.

Константин просит людей отойти, поднимает трубку, делает глубокий вдох и резкий выдох. Дротик оказывается у Носика в холке, и пес взвизгивает. Еще пару минут он крутится на одном месте, пытаясь понять, что произошло, а потом ложится. Екатерина склоняется над собакой, проверяет дыхание и пульс — все в норме.

Пока Носик проваливается в сон, девушка-волонтер рассказывает, что в чате помощи люди разделились на два лагеря — тех, кто хочет вызвать ловца, и тех, кто против. Собаке давно требовался осмотр и лечение, но воспаление на морде было настолько сильным, что надеть на нее намордник и посадить в машину казалось невозможным. С помощью ловца волонтеры смогут отвезти ее в ближайшую ветеринарную клинику.

Сначала Константин пытается нести собаку к машине на руках, но выдыхается и взваливает ее на плечи. Перед погрузкой он еще раз проверяет, что Носик дышит и сердце бьется уверенно.

На обратной дороге Константин говорит, что помощь животным похожа на зависимость:

— Мы как дофаминовые наркоманы. Хочется больше, хочется повторить, спасти еще, найти историю посложнее.

Тут раздается звонок. Девушка, которая помогала Носику, взволнована.

— Константин… Пока несли от машины до ветклиники, он погиб. Перестал дышать, а реанимировать его отказались. Мне уже пишут угрозы в чат, что найдут меня и закопают. Говорят, что он погиб из-за меня.

Десять минут мы едем в полной тишине. Такое у Константина и Екатерины происходит в первый раз.

Екатерина начинает расстроенно говорить, что морально они готовились, что подобное рано или поздно произойдет, ведь стрелять дротиком приходится в собак, про здоровье которых не только ловцы, но часто вообще никто ничего не знает. Но быть по-настоящему готовым к смерти невозможно.

— Стрелять всегда страшно, хоть и доза на щенка, — говорит Константин.

Ловцы возвращают волонтерам деньги за вызов.

Тут вновь раздается звонок.

Джесси

На другом конце провода женщина представляется Алиной. Взволнованно и сбивчиво рассказывает, что встретила в электричке овчарку. На собаке — ошейник, но поймать ее и уж тем более увести невозможно. При попытке дотронуться собака начинает огрызаться, хоть и ведет себя мирно. Алина увидела овчарку на станции Пушкино, а когда обнаружила, что хозяина нет, решила действовать. Девушка отменила намеченные дела и стала следовать за собакой. Вместе они доехали до Москвы, где овчарка сама спустилась в метро. Они катались два часа, на протяжении которых Алина активно искала, к кому можно обратиться, но не находила помощи.

В конце концов, собака вышла на станции Свиблово и, вероятно, устав или не понимая, куда идти дальше, легла.

Приезжаем на место. Овчарка лежит в выкопанной ямке, тяжело дыша и подрагивая. Но едва Екатерина приближается — делает несколько предупреждающих выпадов в ее сторону.

Пока ловцы проверяют, насколько пес контактен, Алина ищет передержку: привезти животное домой она не может. Когда становится ясно, что просто так посадить собаку в машину не получится и она явно испытывает боль, Константин говорит, что придется стрелять, и советует везти ее в больницу. Найти клинику, которая готова была бы принять собаку с неясным инфекционным статусом в девять часов вечера даже в Москве, — задача не из простых. Договориться удается с третьей попытки.

Константин осторожно приближается к собаке. Дождавшись, пока на пешеходном переходе загорится зеленый, чтобы овчарка не побежала в поток машин, стреляет.

От укола овчарка вскакивает, но не бежит. Какое-то время она пытается медленно идти вдоль обочины, а затем засыпает. Всю дорогу до ветклиники ее придерживают за голову и проверяют дыхание.

Обследование занимает пару часов. У собаки находят бронхит и кисту в молочной железе. Ловцы помогают Алине объясниться с врачами и обсуждают план действий. В волонтерском чате уже вовсю идут поиски передержки или новых хозяев: люди из разных городов рассылают сообщения о найденной овчарке.

Молодая пара из чата помощи соглашается взять собаку на передержку или оставить насовсем, если хозяин не найдется. После ветеринарного обследования они забирают животное.

Но новый дом в итоге не требуется. Спустя несколько дней овчарку, которую, как оказалось, зовут Джесси, забирают ее же хозяева.

Они говорят, что собака потерялась, побежав за машиной скорой помощи, в которой увозили одного из членов семьи. Что заставило ее сесть в электричку, неизвестно, но увидев своих людей, Джесси заскулила от радости. Сомнений не было — она дома.

Уже позже Константин скажет:

— После каждой неудачной истории, когда поймать собаку не удается, я думаю, что это вообще не мое. Но порой вытаскиваешь сложнейших… Два ловца приезжали, три ловца приезжали, не смогли. А ты приехал и смог. Каждая собака — капля в море, но пусть это будет моя капля.