— Участок на бору они уже вырубили. Это Крайний Север, дальше начинается тундра, так что рубят, считай, последний лес, — Иван Иванов, председатель Комитета спасения Печоры — старейшей экологической организации Республики Коми, говорит о происходящем вблизи деревни Новикбож в Усинском районе. Деревня эта уже появлялась в сводках новостей год назад — тогда она пострадала от колоссального разлива: предприятие «ЛУКОЙЛ-Коми», хозяин пролившейся на грунт и в реку сырой нефти, — называло цифру 100 тонн. Экологи, основываясь на открытых данных, предполагали, что эти данные занижены в пять раз по сравнению с реальными.
Нефть неделями шла по реке, воду из которой и так давно уже не пьют — отравлена предыдущими разливами. Для стирки и мытья в Новикбоже собирают дождевую воду.
— Вообще нефтяники выбирают себе хорошие места, возле водоемов, например. Местные уже замерили: край участка будет в 30 метрах от озера, — говорит Иванов. — До самой деревни 4 км. Можно проследить изменения на картах: в последние годы вблизи деревень появились огромные карьеры и куча технологических дорог (местные жители не могут ими пользоваться).
На прошлой неделе в Новикбож приехали чиновники и менеджеры «ЛУКОЙЛ-Коми». В ДК собрали местных жителей, пришло около 100 человек.
Но когда руководитель муниципальной администрации предложил дать слово нефтяникам, народ их слушать не захотел. Полтора месяца назад они уже выступали здесь на общественных слушаниях. Участники высказались категорически против бурения. Но процедуры голосования теперь на слушаниях не предусмотрены — так решил республиканский Госсовет. Кому это выгодно, можно предполагать. Нефтяная отрасль — главный источник наполнения бюджета Коми. И главный экологический загрязнитель — на нефтепроводах фиксируется по нескольку сотен разливов в год.
Слушать повторно приехавших менеджеров новикбожцы не стали, слова им не дали. Гостям пришлось покинуть зал. Гендиректор «ЛУКОЙЛ-Коми» Александр Голованев, как сообщает «Комитет спасения Печоры» со ссылкой на местных жителей, уходя, заявил, что от планов по бурению не откажется. А также добавил: ответом на негатив станет отказ компании от обязательств по приоритетному трудоустройству местных жителей на производство и развитию социальной инфраструктуры.
После ухода гостей местные единогласно приняли резолюцию против строительства разведочной скважины № 3р Прохоровского месторождения (Южно-Ипатской площади).
Отрицательное отношение людей к проекту небезосновательно. Промышленное освоение затронет места рыбалки, охоты, сбора грибов и ягод — традиционных видов деятельности народа коми. А озеро Ёрхаты кормит жителей рыбой. Ловить ее в Печоре небезопасно: после многочисленных разливов речная рыба пахнет нефтью. Кроме того, здешняя нефть содержит большое количество сероводорода, он выделяется во время локальных выбросов, и с учетом розы ветров пойдет в деревню.
Что такое сероводород, новикбожцы тоже знают не понаслышке: 5 лет назад в 20 км от деревни произошел пожар на скважинах нефтегазового месторождения имени Алабушина. Тоже «ЛУКОЙЛ-Коми». Задыхаться начали в трех деревнях. Экологи подсчитывали, сколько тонн сероводорода попало в атмосферу за несколько дней пожара, компания привычно уверяла, что превышения допустимых концентраций ядовитых веществ в селах нет, а жители вспоминали, как протестовали против добычи на этом месте. Боялись ЧП, говорили об экологии. Тогда нефтяники вместо слушаний, где люди тогда еще имели права голосовать, провели «информирование». Поставили перед фактом.
Теперь происходит, по сути, то же самое. Только скважина намного ближе.
— Наша беда, что вся нефть лежит под нашей деревней, — говорит жительница Новикбожа, оппозиционный депутат Госсовета Коми Екатерина Дьячкова. — Но содержание сероводорода в ней крайне высоко — до 15%, поэтому долгое время ее добыча не велась — опасно для людей. Мы живем в низине, весь газ пойдет к нам. Они сейчас говорят о разведывательном бурении одной скважины. А вырубили 8 Га — на такой площади могут разместить целый куст, до 8 скважин. И для перехода с разведывательного бурения на эксплуатационное никакие слушания уже не нужны. Если они начнут бурить, — а они уже завозят оборудование, — нам смерть.
