Экологический центр «Дронт» в Нижнем Новгороде — это сообщество природоохранной общественности: ученых, активистов, всех, кому не безразличны проблемы экологии. Похожий центр был в Новосибирске, но в 2015 году его, как и «Дронт», признали иностранным агентом, и сибирский экоцентр закрылся.
Есть, конечно, в России и другие экологические центры — созданные бизнесом. Но работают они, в том числе, ради прибыли. А активисты «Дронта» продвигают свои проекты ради самой идеи сделать мир лучше.
— Мы в глухой обороне находимся, потому что у бизнеса есть деньги, ресурсы, выход на власть. Поэтому мы скорее стараемся не дать сделать мир хуже, потому что делать лучше — тяжело, хотя иногда и такое удается, — говорит бессменный руководитель «Дронта» Асхат Каюмов.
По партийному заданию
«Дронт» квартирует на втором этаже небольшого двухэтажного здания на одной из самых «тусовочных» улиц Нижнего Новгорода — Рождественской. Чтобы попасть в кабинет Асхата Каюмова, надо пройти через комнату, в которой стоят стеллажи с книгами, в углу помещения — старенькие деревянные лыжи. По словам эколога, в библиотеке «Дронта» собрана краеведческая литература Горьковской, а ныне Нижегородской области: раритетные издания 70-80-х годов, например, о рыбах Горьковской области, которые отсутствуют в интернете, так как издавались еше до его появления.
Есть здесь и книги о влиянии различных видов животных и растений на окружающую среду, карты, на которые нанесены природные ценности или отображены негативные воздействия на природу. Были и так называемые «пятисотметровки» — карты масштабом в 1 сантиметре 500 метров, но еще в советское время они были отнесены к секретным, и не рассекречены до сих пор, поэтому сотрудники ФСБ эти карты у экоцентра изъяли.
Кабинет руководителя «Дронта» совсем маленький. В комнате примерно 2 на 3 метра поместились диван, кресло, рабочий стол и стул. На стенах помещения висят календарь, изображение «лесного коралла», птичье перо и деревянная табличка, которая гласит: «Самое прекрасное в природе — отсутствие человека».
На вопрос, когда появился «Дронт», Каюмов улыбается и говорит, что экоцентр существует второе тысячелетие, поскольку появился в прошлом веке — в 1989 году.
— Был период в конце 1980-х годов, когда жесткие рычаги советской власти начали ослабевать и появились первые кооперативы. Тогда комсомол понял, что если давление на молодежь не ослабить, она сделает это сама. Так появились первые молодежные центры. И вдруг ЦК ВЛКСМ создал при себе экологический центр в Москве. А дальше заработала вертикаль власти, и в обкомах тоже начали появляться подобные организации, — рассказывает эколог.
— Я тогда был в дружине охраны природы Горьковского университета (ныне Нижегородский госуниверситет имени Лобачевского — прим. ред.).
Они к нам в дружину пришли и говорят: «Давай ты создашь экологический центр». Отвечаю: «А что делать?». А они мне: «А что хотите, то и делайте».
Сказали что помогут, стартовых денег дадут, и даже дали половину от обещанной суммы — пять тысяч рублей. К слову, тогда зарплата какого-нибудь директора была 230 рублей в месяц, так что комсомольских денег нам хватило примерно на полгода. Меня сразу назначили руководителем, а через шесть месяцев экоцентр отправили на вольные хлеба.
В тот период в экоцентре продолжали проводить различные природоохранные акции, разрабатывать проектную документацию для охраняемых территорий, участвовать в эколого-биологических исследованиях. Например, сотрудники «Дронта» закупали для организаций оборудование для исследований воды, помогали устанавливать его и объясняли, как работать с приборами, и таким образом зарабатывали деньги.
После того, как областной комсомол перестало интересовать молодежное объединение, не приносящее прибыль, «Дронт» зарегистрировался в райисполкоме, потом был товариществом с ограниченной ответственностью, в середине 90-х стал общественным учреждением, и, наконец, — региональной общественной организацией, которая просуществовала до «эпохального» 2015 года, когда экоцентр вдруг признали иностранным агентом.
Фитонциды детям
Вообще говоря, «Дронт» не всегда был неудобен властям. Некоторые проекты экоцентр делал и для чиновников, и для крупных корпораций. Например, в Нижегородском городе Кстово, где располагается компания «Русвинил», экоцентр не раз выигрывал гранты на поставку в детские сады фитонцидных комнатных растений, уничтожающих за счет выделяемых веществ болезнетворные микроогранизмы в воздухе.
Похожий проект экологи делали и для «Лукойла». Но тогда компания предложила им свой подшефный садик. Специалисты завезли растения, раздали методички с пояснениями, как за ними ухаживать, дали детям инвентарь, чтобы они сами могли рыхлить землю в горшках. А через полгода выяснилось, что растения «куда-то делись, и даже горшков не найти». С тех пор «Дронт» проводит свой конкурс среди садиков и раздает растения победителям, что увеличивает ответственность за сохранность растений.
— У одной из нефтяных компаний в Нижегородской области трубы проходят в таких местах, где обитает много краснокнижных птиц. Мы вместе с сотрудниками компании ставили для пернатых искусственные гнезда, в этом году, надеюсь, установим камеру, чтобы увидеть, как гнездятся птицы, выкармливают птенцов. Потом компания может сказать, что она не только нефть качает, деньги зарабатывает, но и спасает природу. Вот, посмотрите, гнезда сделала для редких птиц. Это красиво. С таким бизнесом мы всегда найдем темы для разговора, но такого мало. С остальными приходится ругаться, — говорит руководитель экоцентра.
Попытка № 5
Так, одно дело тянется за Каюмовым еще с тех времен, когда он был в университетской дружине охраны природы — проект по недопущению подъема уровня воды Чебоксарского водохранилища на Волге. Этот объект формально считается недостроенным, хотя эксплуатируется еще с 1980 года. Сейчас уровень воды в водохранилище не превышает отметки в 63 метра, хотя по проекту верхняя граница должна достигать 68 метров. Именно за эти пять метров Каюмов и «Дронт» воюют уже почти 40 лет — не давая поднять уровень воды,
ведь если задуманное все же осуществится, только в Нижегородской области будет затоплено около 170 тысяч гектаров земли, на которых располагаются населенные пункты, могут пострадать памятники архитектуры, придется вырубить леса.
Кроме того, в части водохранилища возможны застои воды.
— За весь период борьбы против Чебоксарского водохранилища мы накопили пять «окончательных» решений о недопущении возобновления строительства. Да, звучит смешно. Первое такое решение приняли еще при СССР, в 1986 году, потом его же принимала российская власть несколько раз, и в 2015-м мы добились решения от президента Владимира Путина. Но компания «РусГидро» раз в десять лет снова пробует возобновить стройку. Это уникальная история, в ходе которой против выступала и региональная власть, и наука, и общественность, и население, — вспоминает Каюмов.
Но, несмотря на это противостояние, «Дронт» сотрудничал с филиалом «РусГидро» — нижегородской гидроэлектростанцией. Каждый год экологи и сотрудники ГЭС очищали от мусора берега Волги и других водоемов. Об этой акции даже узнало московское руководство компании и распространило ее в других регионах.
Для властей Нижегородской области «Дронт» спроектировал около 200 особо охраняемых природных территорий — памятников природы, заказников. Его специалисты готовили два издания региональной Красной книги и сейчас работают над третьим. «У нас хорошие специалисты по изучению растительного и животного мира, лучшие в области», — отмечает Каюмов.
По его словам, с одной стороны краснокнижным животным и растениям в Нижегородской области угрожает активная хозяйственная деятельность, которая ведется на севере региона, а именно — освоение лесов. «Вырубается лес. И если заяц может как-то переместиться, перебежать на другую территорию, то краснокнижный лишайник, растущий на высоковозрастных осинах, погибнет. Освоение лесного сектора является большой проблемой для редких растений», — говорит Каюмов.
С другой стороны, на юге области, где много степных участков, наоборот, наблюдается недостаток хозяйственной деятельности. Там нет копытных, которые бы рыхлили землю и облегчали существование мелким грызунам.
Иноагент за «Сокровища матушки Волги»
Работа с госзаказом и над проектами частных компаний приносила «Дронту» какой-никакой заработок, и сотрудникам могли выплачивать кровно заработанные. Но после 2015 года, когда экоцентр признали иностранным агентом, он завершил все проекты, а руководство сложило с себя полномочия. Сегодня «Дронт» работает практически за идею.
— Если удается через какие-то дружественные юрлица найти ресурсы — хорошо, если нет — делаем различные проекты на общественных началах, — говорит руководитель экоцентра.
Неприятности начались после того, как Россия «присоединила Крым». По словам Каюмова, тогда примерно 20 общественных экологических организаций страны подписали заявление, что России и Украине нечего делить, потому что у этих стран общая история и общие экологические проблемы. Все, кто подписал это заявление, в том числе нижегородский экоцентр, в течение года попали в список иноагентов.
Повод поставить это клеймо на «Дронт» в региональном Минюсте искали долго, и нашли: в 2013 году московское отделение Всемирного общества защиты животных выделило экологам две тысячи долларов на проект по сохранению краснокнижной черепахи на юге России.
— Потом нам приписывали участие в политической деятельности за то, что я сказал, что мэров надо не назначать, а выбирать. Я вас умоляю, здравый смысл тут искать не нужно, этот список вызывал бурный смех, но дальше было куда интереснее, — говорит эколог.
Согласно закону, статус иноагента можно снять, если с момента получения денег из-за рубежа прошло три года. По истечении этого срока сотрудники экоцентра попросили вычеркнуть их из списка. Тогда из Минюста к ним пришли с повторной проверкой, долго копались в бухгалтерии и нашли — грант Русской православной церкви.
— Они сказали, что деньги конкурса «Православная инициатива», которые мы получили на проект «Сокровища матушки Волги», нам выдали через созданный в РПЦ фонд «Соработничество», а у этого фонда часть денег проходит через кипрский офшор. А раз так, то деньги «Соработничества» тоже являются иностранными, а значит и грант конкурса «Православная инициатива» — иностранный источник. В общем, так из реестра нас и не исключили, — говорит Каюмов.
После этого случая экоцентр до конца года выполнил свои обязательства перед заказчиками и провел последнюю конференцию, на которой все руководство вышло из состава, и позже по решению суда «Дронт» был ликвидирован.
— Но природу-то надо спасать, независимо от фантазий регионального Минюста. Мы снова собрались, немного другим составом, и создали общественное движение, — рассказывает Каюмов.
Он уточняет, что сейчас «Дронт» работает с кем-то в партнерстве, какие-то проекты сотрудники финансируют из своего кармана, кто-то жертвует деньги. В общем, с миру по нитке. Но, тем не менее, сейчас специалисты-активисты участвуют в подготовке для ВНИИ «Экология» материалов под проект национального парка «Нижегородское Заволжье». Предполагается, что этот парк разместится на пяти участках: Заволжском, Камско-Бакалдинском, Килемарском, Пустынском и Ичкаловском.
— В регионе к нашему статусу иноагента отнеслись как к нелепой глупости, которую устроил Минюст. Общественность организовала концерт в нашу поддержку. И его согласовали все, представляете! Полиция согласовала концерт на центральной улице города в поддержку иноагента. Управление культуры, администрация — все были не против, — удивляется Каюмов.
Он говорит, что сегодня отношения экоцентра с региональным правительством можно описать как «вынужденное сотрудничество», «поскольку властям компетентные специалисты все-таки нужны». Но относятся к «Дронту» настороженно, поскольку часто в экоцентре негативно высказываются о реализации федеральных проектов, например, того же низконапорного гидроузла.
Этот проект придумало федеральное Министерство транспорта как альтернативу продолжения строительства чебоксарского водохранилища, чтобы поднять уровень воды до нужной отметки. Дело в том, что на Волге от Нижегородской до Чебоксарской ГЭС есть участок, где нет водохранилища, и судам в том месте трудно проходить.
— Мы министерству говорили, что судоходство можно обеспечить, спуская больше воды с водохранилища. Но энергетикам не выгодно гнать воду мимо турбин, денег не заработаешь. Этот проект по использованию водных ресурсов уже лет 15 гуляет по согласованиям, — говорит эколог.
На проект и строительство низконапорного гидроузла ниже города Балахна уже и денег дали. Только во время проектирования стало понятно, что за 43 миллиарда объект не построить, он будет в несколько раз дороже. Экологи, в свою очередь, объясняли, что появление этого гидроузла приведет к подтоплению населенных пунктов, но и это не самое страшное.
— Также в Балахнинском районе есть пруды кислых гудронов, появившихся в советский период. Это мазутоподобная масса, смешанная с кислотой, которая остается после переработки нефти. Ее выливали в землю, часто без нормальной гидроизоляции. Понятно, что если сейчас поднять уровень воды, то поднимется и грунтовая вода, которая будет подмывать все это. Непонятная смесь пойдет в реку, а ниже питьевой водозабор Сормовского района Нижнего Новгорода.
Кроме того, под Балахной находятся свалки химических отходов и сибиреязвенный скотомогильник. Все это также может оказаться подтоплено грунтовыми водами.
— Мы не против самого проекта, вы сначала только безопасность обеспечьте. Ликвидируйте свалки, скотомогильник перенесите. Но это же стоит огромных денег. Когда об этих проблемах узнал губернатор, он свернул проект, — говорит Асхат Каюмов.
Как не дали построить АЭС
Примерно 15 лет назад по инициативе Росатома в Навашинском районе Нижегородской области планировали построить АЭС. Но территория там сильно закарстована — под землей много пустот, и грунт может провалиться в любой момент. Специалисты обследовали территорию и нашли площадку в два квадратных километра, где якобы находится устойчивая порода. Но для проведения инфраструктуры этого мало.
— Проблемы возникли бы и с водой. Ее пришлось бы брать из Оки и сливать туда же. Да и с радиоактивными отходами, скромно называемыми «отработавшее ядерное топливо», мы не умеем пока обращаться. Но самое главное, энергия с этой станции никому не нужна. У нас поблизости есть Костромская ГРЭС на которой не знают, куда девать электричество, — объяснил эколог.
Проект этой стройки не свернули до сих пор, однако планы на его реализацию откладываются все дальше и дальше до 2031-2035 годов.
«Почему 42»
По словам сотрудников «Дронта», люди начинают интересоваться экологией, когда эта проблема затрагивает их интересы: например, когда во дворах начинают вырубать деревья, чтобы построить магазин. Подобная история произошла как раз недавно. В конце апреля в микрорайоне Мещерское озеро практически за ночь во дворе вырос железный забор. Он появился на территории бывшего детского сада, который уже давно сдавался под офисы и магазины. У работников одного из этих магазинов жители микрорайона и узнали, что на этом месте среди девятиэтажек строят 22-этажный дом. Паспорта объекта или какой-либо другой информации о стройке на заборе не было.
При этом в микрорайоне не хватает детских садиков, а за 15 лет не построили ни одной новой школы, зато там вырос еще один новый микрорайон «Седьмое небо».
Жители ближайших домов стали бороться со стройкой, но выяснили, что публичные слушания по строительству многоэтажки прошли еще летом 2019 года, и на них даже присутствовал один человек. Слушания признали состоявшимися, а земельное назначение с учебно-образовательной перевели под высокоплотную многоквартирную застройку. Сейчас нижегородцы активно выступают против строительства многоквартирного дома, собирают подписи, обращаются в СМИ, пишут письма губернатору и в профильные министерства, но пока стройку не отменили.
Экологических проблем — много, а экологов и экоактивистов — мало. Именно поэтому в 2018 году «Дронт» запустил образовательный проект «42 — я имею право!», в рамках которого его сотрудники объясняют, как жителям отстоять свое право на благоприятную окружающую среду.
По словам координатора проекта Татьяны Паутовой, в экоцентр часто обращаются люди с просьбой решить локальные экологические проблемы: например, остановить спил деревьев во дворах или строительство очередного торгового объекта посреди городского парка. Когда таких обращений стало слишком много, Паутова с коллегами записали серию видеороликов, в которых на конкретных примерах объясняется, как можно защитить свои экологические права и в какие инстанции следует обращаться.
— Так, в 2018 году появился наш проект «42 — я имею право». 42 — это номер статьи Конституции, которая гласит, что каждый человек имеет право на благоприятную окружающую среду. С помощью видеороликов мы хотим донести, что некоторые простые проблемы люди могут решить сами, и объяснить, как это сделать, — говорит Паутова.
Позже проект трансформировался в нечто большее — в своего рода экологическое СМИ, которое рассказывает об экологической ситуации в регионе и на примерах показывает нарушения экологического законодательства.
Благодаря экоактивистам, у жителей есть инструменты влияния на принимаемые властями решения. Команда проекта «42» разработала специальный телеграм-бот, в который приходят уведомления с сайтов администраций (которые обычно мало кто читает) о проведении общественных слушаний, и люди заранее могут узнать, что в их районе планируется вырубка деревьев или точечная застройка.
Также в этом телеграм-боте можно выяснить, что делать, если горит лес, если в водоем сливаются нечистоты или где-то образовалась нелегальная свалка.
Авторы проекта запустили свой TikTok, в котором рассказывают как собрать станцию мониторинга воздуха у себя дома, замеряют уровень шума в метро и рассказывают эконовости. В том же TikTok они публикуют серию видеороликов, посвященных самой громкой нижегородской проблеме последних лет — благоустройству парка «Швейцария», за которым стояла компания «ЕКС», близкая, по информации СМИ, к друзьям президента — миллиардерам Ротенбергам.
Война за «Швейцарию»
«Швейцария» — это один из самых больших природных парков Нижнего Новгорода, раскинувшийся на площади 52 гектара. По словам местного гида Ирины Потрикеевой, он был заложен еще в 1903 году детьми-гимназистами. С тех пор в парке неоднократно проходила реконструкция. Последние подобные работы проводились с 2020 по 2021 годы и были приурочены к празднованию 800-летия Нижнего Новгорода.
Согласно проекту реконструкции, в «Швейцарии» должны были появиться гигантская смотровая башня, яхт-клуб, линия электротранспорта, кафе, коворкинги, музей, детские площадки. Стоимость строительных работ оценивалась в 3,74 миллиарда рублей.
После презентации проекта общественность подвергла его критике. Главный редактор нижегородского издания KozaPress Ирина Славина написала, что проект благоустройства предусматривает строительство капитальных объектов, а это — запрещено законом. После этого губернатор Нижегородской области Глеб Никитин заявил, что «проектировщики и ответственные лица провалили работу» и никаких капитальных строений в парке не будет.
Однако бетонные фундаменты все же начали строить, заводить в парк коммуникации, рыть траншеи. Поэтому за ходом работ стали наблюдать активисты, которые опасались в том числе и за то, что рабочие повредят вековые деревья, высаженные в парке еще до революции. Некоторые утверждали, что эти работы необходимы, чтобы в будущем в «Швейцарии» построить жилье.
Чтобы как-то повлиять на ситуацию, нижегородцы начали воевать практически за каждый клочок парка. Раз в неделю активисты с фонариками выстраивались вдоль парка в «живые цепи» и устраивали молчаливый протест против благоустройства. «Дронт», как экологическая организация, тоже поддерживал протестующих.
— Благодаря общественности из проекта благоустройства исчезли многие строения, например, вместо восьми коворкингов появилось только две читальни, не построили кафе на бровке, видовую башню. Активность населения была не напрасной, но ущерб парку все равно нанесли большой, — говорит Каюмов.
Фото: Проект «42 – я право имею»
По его словам, во время работы в «Швейцарии» выкопали много траншей, чем нанесли урон почве и корням деревьев, много деревьев были ободраны.
— От этого растения не умрут, но постепенно будут чахнуть. Получается, что мы обрекли деревья на долгую мучительную смерть. Парк, конечно, сам оклемается, если мы перестанем «любить» его и благоустраивать, лет за 30 он сам восстановится, главное снова не начать его «улучшать», — отмечает эксперт.
Хватит «кошмарить» природу
По мнению Асхата Каюмова, две основные экологические проблемы страны — недостаток экологической грамотности у властей и отсутствие диалога между министерствами и с общественностью.
— С одной стороны, мы говорим, что нам нужны чистые воздух и вода, надо разумно разрабатывать недра, сохраняя при этом землю, реки, рыбу… А с другой стороны — боимся обидеть бизнес, который это нарушает, потому что тогда он уйдет и не будет налоговых поступлений в бюджет.
Эта концепция «не кошмарить бизнес» привела к тому, что бизнес «кошмарит» природу.
Экологическое благополучие должно быть важнее освоения ресурсов и бюджетов. Как бы грустно для Минфина это ни звучало. А иначе мы так и будем вымирающей страной, — считает эколог.
По его словам, положительные моменты в решении экологических проблем в стране есть. Наличие проблем заметили на федеральном уровне. И как одно из доказательств — было два указа президента об объявлении года экологии и года охраны окружающей среды в стране.
— Постепенно с самого верха указы начинают приводить к каким-то изменениям, но дальше все упирается в инертную систему управления. Изменение нормативных документов — это годы, а то и десятилетия. Начинается всероссийская проблема: трудности межведомственного взаимодействия, когда федеральные министерства между собой договориться не могут, потому что каждый министр считает себя богом и не понимает, почему он должен слушать кого-то другого. Пока этим богам главный Зевс не стукнет трезубцем, они так и будут между собой переписываться. Нужны новые указы с самого верха, чтобы ситуация менялась. К сожалению, сейчас самый верх занят не экологическими проблемами, — констатирует Каюмов.
