А «Роснефть» на ликвидацию выйдет? Катастрофа в Черном море — итоги первого месяца: масштаб загрязнения, нерешенные вопросы, виновные

С момента крушения танкеров «Волгонефть-212» и «Волгонефть-239» в Керченском проливе прошел месяц. Пятно загрязнения расширяется — мазут достиг южного и западного побережий Крыма, а по некоторым данным, проник и в Азовское море. При этом его откачку из акватории Черного моря и с самих танкеров все еще не начали — даже несмотря на то, что с них происходят новые выбросы топлива.

Чиновники вообще на катастрофу реагируют неспешно. Режим ЧС федерального характера, позволяющий правительству России выделять дополнительные средства на ликвидацию последствий аварии, ввели лишь на одиннадцатый день после нее. А Владимир Путин только 9 января заявил, что принимаемые для минимизации ущерба меры недостаточны, хотя волонтеры говорили об этом все первые недели после ЧП.

Но и как изменит ситуацию заявление президента, тоже пока непонятно: 11 января государственные СМИ сообщили, что МЧС наращивает группировку для ликвидации разлива нефтепродуктов, однако конкретных цифр не привели. Сообщений от волонтеров о значительном росте помощи со стороны государства также не поступает.

«Кедр» вместе с учеными и природоохранными экспертами рассказывает:

• Каков сегодня масштаб катастрофы и ее последствия для животного мира.
• Какие проблемы до сих пор не начали решать.
• Кто понесет ответственность за аварию.
• И почему героизм волонтеров вызывает страх за них.

Даже не приступали

По данным Минтранса России, после аварии в море попало около 2,4 тысяч тонн нефтепродуктов, а всего танкеры перевозили порядка 9 тысяч тонн топлива. Эксперты, опрошенные «Кедром», считают, что в реальности в акватории оказалось куда больше мазута — в своих оценках они опираются на протяженность уже загрязненных берегов и акваторий. «Истину мы узнаем, когда остатки мазута все же откачают из обломков», — говорит один из специалистов на условиях анонимности. Он отмечает, что во время катастрофы 2007 года в акваторию Черного моря попало порядка 2,5 тысячи тонн мазута, однако загрязнение по площади было примерно в пять раз меньше, чем сейчас.

Экологи называют важнейшие проблемы, которые пока даже не начали решать «на местности»:

• Во-первых, это откачка мазута с танкеров, откуда могут происходить новые выбросы топлива. Эколог Дмитрий Лисицын, опираясь на официальные данные о разливе 2,4 тысяч тонн, подсчитал, что в затонувших частях танкеров находится порядка 4,6 тысяч тонн нефтепродуктов, а в севшей на мель корме «Волгонефти-239» — более 1,5 тысяч тонн.

Еще в конце декабря Лисицын писал, что корма представляет собой «экологическую мину» и рекомендовал откачать с нее мазут как можно скорее. Но этого не было сделано, и 10 января «Волгонефть-239» дала течь, в первые же сутки загрязнив нефтепродуктами 2,8 тысяч квадратных метров акватории.

Специалисты Морспасслужбы установили боновые заграждения, начали сбор мазута в море и на берегу, но так и не приступили к его откачке с судна. 

• Вторая нерешенная проблема — сбор загрязнения непосредственно в море. 2 января Морспасслужба заявила, что ЧС в акватории Керченского пролива — первая в мире авария с «тяжелым» мазутом марки М100 и испытанных технологий по его удалению из толщи воды в мире нет. Однако Лисицын отмечает, что за рубежом уже происходили морские аварии с разливом такого топлива и стоит изучить опыт ликвидации их последствий.

Эколог приводит в пример крушение судна «Эрика» во Франции в 1999 году и судна «Престиж» в Испании в 2002-м. В случае с «Эрикой» в устранении загрязнения участвовала французская нефтедобывающая компания Total, которая вела работы, в том числе, непосредственно в море. «Проще всего заявить, что ничего такого никогда не было, мазут очень тяжелый, он весь утонул, собирать его в море невозможно», — написал эколог в своем Telegram-канале.

Ликвидация последствий аварии по сути идет в том же режиме, что и месяц назад: мазут собирают на побережье. Затонувшие обломки танкеров пока ждут разработки и согласования проекта по их подъему. По сообщениям Минтранса, возможные места повреждения танков герметизируются водолазами во избежание утечек.

Бедные животные

С самого начала наряду с очисткой пляжей у волонтеров и ученых появилось другое направление работы: спасение птиц, попавших в мазутное загрязнение. Их стали собирать на побережье и буквально отмывать от топлива чистящими средствами. В скором времени возник логичный вопрос: что делать с ними дальше? В новогодние праздники вокруг этого разразился скандал: представители Минприроды Краснодарского края выпустили в море 160 отмытых от мазута чомг, и уже на следующий день волонтеры обнаружили на этом месте 60 погибших пернатых. Орнитологи объяснили, что жировой слой оперения, позволяющий птицам долгое время держаться на воде, мог не восстановиться за короткое время после очистки от мазута. Власти пообещали больше с выпусками не торопиться.

Однако и в реабилитационных центрах гибнет большое количество пернатых. Так, 13 января ставропольский центр «Пеликан» заявил, что из поступивших к ним с момента аварии 1 051 черноморских птиц выжили только 175. Причина столь массовой гибели — длительная и сильная интоксикация мазутом.

При этом сегодня топливом уже загрязнены ключевые орнитологические территории, а значит, количество пострадавших птиц может вырасти.

— Мазут уже добрался до Таманского залива, в котором расположен Запорожско-Таманский заказник. Через него ежегодно мигрируют миллионы водоплавающих птиц, зимуют здесь тысячи пернатых. В аварии 2007 года от разлива мазута погибло порядка 30 тысяч птиц — значительная их часть обитала как раз в этом заказнике. И согласно последним новостям, мазут вновь проник на его территорию, — рассказывает «Кедру» эколог Евгений Симонов*.

Загрязнение затронуло природный парк «Анапская пересыпь», заповедники «Утриш» и «Опукский», зашло в крымскую лагуну Донузлав — важную охраняемую орнитологическую ООПТ. Вход в лагуну из моря был открыт, хотя ее могли бы спасти боновые заграждения, отмечает Симонов.

Эколог добавляет, что практически все побережье Керченского полуострова и существенная часть южного берега Крыма включены в «Изумрудную сеть» — реестр наиболее ценных территорий для сохранения флоры и фауны Европы. А Керченский пролив и Таманский залив числятся в списке важных местообитаний морских млекопитающих Международного союза охраны природы (МСОП).

Морские млекопитающие действительно массово гибнут наряду с птицами. Так, центр спасения дельфинов «Дельфа» сообщает, что c 5 января количество дельфинов, погибших после разлива мазута, увеличилось почти в два раза. Всего после 15 декабря было обнаружено 58 павших дельфинов, состояние тел которых показывает, что они погибли не более трех недель назад. На мониторинге в море 10 января специалисты «Дельфы» зафиксировали, что афалины и азовки плавают среди нефтяных пленок и мелких фракций мазута.

Морской биолог Мария Воронцова в разговоре с «Кедром» отмечает, что особую тревогу вызывает массовая гибель азовок. По сообщениям «Дельфы», среди павших морских млекопитающих больше всего обнаруживают именно их.

— Азовка — самый маленький в мире кит. Это очень нежные, трогательные и наиболее уязвимые к воздействию человека китообразные, — говорит морской биолог. — Они небольшие, ныряют неглубоко, прыгают плохо и плавают медленно. Азовки развивают скорость около 20 км/ч, в то время как афалины могут плавать гораздо быстрее. Поэтому уйти на приличное расстояние от опасности просто не могут. Они любят держаться недалеко от берега и заплывать в бухты, но здесь они часто попадают к рыбакам в ставниковые сети. А при отлове у азовок может даже случиться инфаркт — настолько они пугливые.

Воронцова объясняет, что азовки относятся к морским свиньям, численность которых в мире сокращается быстрее, чем других морских млекопитающих, более приспособленных к антропогенному воздействию.

— Печально известна, например, судьба вакит — морских свиней, обитавших в Калифорнийским заливе. Сейчас там осталось не более десяти особей — это результат интенсивного рыболовства с использованием сетей, — говорит она. — Популяция азовки в Черном море оценивается примерно в 12 тысяч особей. Пока мы не знаем, как эта катастрофа на них отразится в долгосрочной перспективе, но не стоит думать, что негативного воздействия удастся избежать.

Преступное бездействие

В разговоре с «Кедром» сразу после аварии специалист в области экологической преступности Дмитрий Шевченко главной причиной катастрофы называл рейдовую перевалку нефтепродуктов в Керченском проливе, которую не прекратили даже после аварии 2007 года.

После ареста капитана «Волгонефти-212» Леонида Волегова издание Baza сообщило, что судно, вероятно, не смогло вовремя разгрузиться не только из-за непогоды, но и из-за указаний «Роснефти». Переместить мазут на сушу с 212-го танкера должны были до 30 ноября, но разгрузка постоянно откладывалась. По словам Волегова, «Роснефть» нарушала очередность, отдавая приоритет своим судам и откладывая выгрузку танкеров других компаний. Это же следует из его переписки с диспетчером порта — на прямой вопрос Волегова о том, почему разгрузка все время переносится, ему отвечают: «Работаем по указаниям “Роснефти”». 

При этом сама «Роснефть» от катастрофы на анапском побережье, кажется, дистанцировалась. В разговоре с «Кедром» природоохранные эксперты, пожелавшие остаться анонимными, отмечают, что компания не участвует в ликвидации, хотя и имеет для этого ресурсы.

— На юге у «Роснефти» большая региональная структура с силами и средствами для ликвидации нефтеразливов, поэтому они уже давно могли бы включиться в процесс, — считает один из специалистов. — Встает и вопрос о корпоративной ответственности компании, в публичной политике которой экология занимает не последнее место. Однако по-настоящему экологически ответственный бизнес не только должен учитывать риски разных видов транспортировки, нести ответственность за своих подрядчиков, но и «ухаживать» за местом, которым он регулярно пользуется и где сосредоточена немалая часть его интересов. А Керченский пролив и Краснодарский край для «Роснефти» такими местами как раз являются. Конечно, вина ляжет не на «Роснефть», которая якобы саботировала выгрузку, а на судовладельцев — маленькие компании, которые обанкротятся после того как им предъявят миллиардные иски. Сейчас к ним приковано все внимание, но возможностей и готовности выдвинуть силы на уборку у них нет.

Владелец «Волгонефти-212» — пермское ООО «Кама Шипинг». Помимо печально известного судна компания владеет еще одним танкером — «Волгонефть-55» («Прикамье»). Владелец 239-го танкера — московская ЗАО «Волгатранснефть». Ни «Кама Шипинг», ни «Волгатранснефть» к ликвидации последствий не подключились.

— Возможно, что в этой аварии и есть невидимая рука «Роснефти». Но сейчас больше вопросов к стивидорным компаниям — тем, кто организует рейдовую перегрузку нефтепродуктов в порту Кавказ, — считает другой эксперт. — Одна из них по каким-то причинам отдавала приоритет в выгрузке другим судам. К тому, что заявляет капитан 212-го судна, нужно относиться критично и не воспринимать как истину в последней инстанции — он в этой истории не самое объективное лицо. Потому что ответственность за судна несут не только владельцы, но и капитаны. А делать выводы о том, что «Роснефть» не давала ему разгрузиться, только на основании этих слов, не очень правильно, нужны другие подтверждения. Не стоит забывать, что 239-й танкер вообще не имел права находиться в этом районе, и ему никто не мешал уйти.

Однако, по словам природоохранного эксперта, нет сомнений в том, что разлившийся в Черное море мазут принадлежит «Роснефти». И компания несет ответственность за эту аварию на более системном уровне.

— «Роснефть» продолжает отгружать свой товар на древние танкеры. Хотя флот давно нуждается в обновлении, а «Волгонефть» нужно полностью выводить из эксплуатации, чтобы такие трагедии не повторялись. Было бы гораздо правильнее, если бы перевозку своих нефтепродуктов «Роснефть» организовала сама, не обращаясь к мелким безответственным посредникам, которые не просчитывают риски, не берегут репутацию и не готовятся к авариям. А законодательно необходимо вводить ограничения для мелких компаний на владение танкерами.

Отдельно природоохранные специалисты обращают внимание на бездействие и других крупных нефтегазовых компаний.

— У того же «Газпрома» и даже средних компаний нефтегазового сектора есть эффективные аварийно-спасательные формирования, заточенные под ликвидацию нефтеразливов.

Это просто возмутительно, что огромные силы бездействуют, техника стоит в ангарах, а здоровые мужики наблюдают за тем, как девушки в белых комбинезонах чистят пляжи, отравляя себя.

Есть еще один аспект, о котором почему-то никто не говорит, хотя он хорошо изучен. При ликвидации таких аварий люди, особенно необученные и работающие без особых средств защиты, получают тяжелые, долгосрочные последствия для здоровья, некоторые — на всю жизнь и на генетическом уровне. Особенно тяжкий вред получают именно женщины, — говорит эксперт.

В 2010 году группа ученых из Университета Коруньи провела обзор исследований, связанных с воздействием нефтепродуктов на здоровье человека. Особое внимание авторы обратили на генотоксические эффекты, выявленные у волонтеров, участвовавших в ликвидации разлива мазута М100 с танкера «Престиж». Наибольший вред получали люди, непосредственно участвовавшие в работах по очистке, а не жители зоны загрязнения. В крови волонтеров значительно увеличивался уровень тяжелых металлов (алюминий, никель и свинец), фиксировались повреждения ДНК и менялись показатели гормонов.

Сегодня в Анапе некоторые нефтяные компании все же участвуют в ликвидации разлива. Например, «Транснефть» и «КТК» в первые дни после аварии отправили на расчистку анапских пляжей своих сотрудников.

— Отправить людей собирать мазут лопатами и отправить специально обученные экипированные группы — это разные вещи. Если взять даже часть сил и средств нефтегазовых компаний, то их боновых заграждений хватило бы для защиты всех пляжей. Я уже не говорю про эту несчастную речку Анапку, в которую постоянно затягивает мазут. Там люди устанавливают самодельные боновые заграждения из мешков с соломой — это вообще куда годится? На речках и ручьях компаниям ничто не мешает развернуть силы — там нет штормов, они прекрасно это умеют, — добавляет эксперт.

Второй специалист напоминает, что в 2020 году в Норильске удалось избежать худшего сценария именно потому, что все крупные нефтяные компании выдвинули на ликвидацию разлива дизтоплива свои силы и средства.

— Авария на Черном море касается всех крупных нефтегазовых игроков, но дать им команду бежать спасать природу — в прерогативе государства. Любой здравомыслящий человек понимает: именно компании, а не волонтеры имеют колоссальные возможности и опыт для участия в таких операциях.

Предотвращение? Нет, не слышали

Девизу спасателей «Предотвращение. Спасение. Помощь» учат в школе с первых уроков ОБЖ, но в российской системе борьбы с нефтеразливами о первом слове будто не слышали.

— Мы видим, как Морспасслужба публично говорит, что не знает, как убирать этот мазут. Только сейчас чиновники начинают интенсивные консультации со специалистами, чтобы придумать и утвердить эффективные технологии уборки, хотя М100 этим путем возят с 60-х годов, — говорит эколог. Также он отмечает, что все госслужбы почему-то забыли о существовании планов по ликвидации аварийных нефтеразливов (ЛРН).

Такой план должен представлять собой не просто «бумагу», а иметь за собой подготовленные силы и средства, которые при необходимости будут немедленно привлекаться в достаточных объемах. Планы ЛРН — это рабочий, утвержденный документ, который представляет собой основу для ликвидации нефтеразливов.

— Поразительно, что сегодня, когда эти наработки так нужны, на официальном уровне о них никто не вспоминает, — удивляется эколог. — Сейчас при ликвидации последствий разлива «Морспасслужба» должна следовать плану ЛРН на Черном море, в котором прописан весь порядок действий, ответственные лица, привлекаемые силы и средства, взаимодействие с регионами и прочие нюансы. Если план адекватный, заминок быть не должно. Но мы не знаем, в каком состоянии находится план ЛРН на Черном море сегодня — последняя его версия, которую удалось найти в открытом доступе, датируется 2011 годом. Обновлялся ли он, руководствуются ли им сейчас, загадка.

Другой природоохранный эксперт приводит в пример заливы Принца Уильяма и Кука на Аляске, где идет активная транспортировка нефтепродуктов и действует специальный правовой режим:

— То есть для этих заливов создали отдельные системы, которые ориентированы конкретно под эти акватории. В них действуют более жесткие требования и контроль ведется пристальнее, чем в целом по стране, в том числе гражданский контроль.

На Аляске действуют гражданские советы — они осуществляют независимый общественный контроль за терминалами и перевозкой нефти. С тех пор, как эта система заработала, там не случилось ни одного крупного нефтеразлива.

Мы тоже могли бы обратиться к этому опыту. России необходимы такие зоны с особым правовым режимом в Керченском проливе, Балтийском море и на всей протяженности Северного морского пути.

Отдельно от планеты всей

— Сейчас мы видим, как изоляция России от всего мира, в частности от всего полезного, нужного и ценного для охраны природы, приводит к плачевным последствиям, — говорит морской биолог Мария Воронцова. — Людям на местах приходится буквально изобретать велосипед — это касается и спасения птиц, и очистки моря с пляжами от мазута. Хотя все практики уже существуют в международном опыте, опробованы на похожих авариях. А опыт по отмыванию и спасению птиц с последующим выпуском в природу насчитывает более 40 лет. Как правило, на разливы для спасения пернатых приезжает сложившаяся группа экспертов, представляющих разные организации и страны. Признанный лидер в этом деле — Международный центр по спасению птиц (International oiled bird resque Center). В кооперации с местными властями эта группа экспертов оперативно создает временный центр для отмывания и реабилитации, который работает несколько недель. Все это делается очень быстро и профессионально, а волонтеры мгновенно перенимают знания в слаженной совместной работе. И к этому опыту нужно было бы обратиться. Эксперты могли бы приехать на место катастрофы и предоставить квалифицированную помощь.

Помимо разрыва связей с мировым сообществом, российские чиновники избавились и от международных природоохранных организаций, хотя именно их сотрудники одними из первых выезжали на место в случае похожих аварий, координируя волонтеров на местах и оказывая профессиональную помощь в сложных вопросах. Более того, специалисты таких организаций успешно сотрудничали с местными и федеральными властями, что помогало эффективнее выстроить работы по ликвидации загрязнений и добиться больших результатов в кратчайшие сроки.

— К их исследованиям и оценкам прислушивались. А сейчас все узнаваемые природоохранные бренды, к которым прислушались бы волонтеры, сломаны — отсюда и хаос на местах. Теперь на их место пришли ГоНГО — «государством организованные негосударственные организации», — считает Арсений Филиппов, президент международной ассоциации сохранения биоразнообразия Native Russian.

— У меня большие опасения по поводу волонтерского движения, которое самоорганизовалось в первые дни трагедии. То, что сейчас делают обычные люди, — феноменально и заслуживает отдельного глубокого уважения и признания. Мы видим мощное сплочение вокруг доброй, понятной темы, — добавляет Воронцова. — Но российские власти не любят такой консолидации общества и могут начать применять к отдельным людям репрессии в виде административных и уголовных дел. Очень не хотелось бы, чтобы сейчас кого-то из отловщиков или мойщиков птиц привлекли к ответственности за то, что они плохо спасали условную краснокнижную гагару.

В свою очередь эколог Евгений Симонов считает, что массовость и публичная жертвенность нынешнего волонтерского движения, пусть и не быстро, но приводят к результатам в диалоге с властью — например, введению ЧС федерального уровня.

— В чрезвычайных ситуациях любая взятая на себя ответственность для чиновников — это риск. Но теперь и открытое бездействие для вовлеченных в эту историю представителей власти может быть чревато карьерой — именно потому, что появился такой мощный контроль со стороны гражданского общества, — заключает он.

* Признан Минюстом «иностранным агентом»

Этот текст — часть спецпроекта «Экологическая карта России». Читайте наши материалы об экопроблемах в регионах страны

Читать