НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ «КЕДР.МЕДИА» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА «КЕДР.МЕДИА». 18+
1990-е годы в России были «лихими»: они запомнились путчем и расстрелом Дома Советов в центре Москвы, войнами в Чечне, преступностью и «диким капитализмом». Однако даже лихое бывает разным. Именно эта нестабильная эпоха стала временем больших возможностей для уличного активизма. На 90-е пришелся расцвет экологических движений. Одним из самых ярких среди них стали «Хранители радуги». Участниками движения были преимущественно молодыми анархистами. Они устраивали акции прямого действия — например, приковывали себя наручниками к зданию администрации президента, требуя безопасного уничтожения химического оружия. Кроме этого, они ввели ноу-хау в постсоветскую уличную политику — палаточные лагеря протеста. Такими непривычными методами «Хранители радуги» часто добивались поставленных целей и способствовали решению экологических проблем.
«Кедр» рассказывает историю одного из самых заметных и значимых экодвижений 1990-х: от зарождения во времена перестройки и подъема при Ельцине до заката в середине 2000-х годов.
Объективка ФСБ на «Хранителей радуги», 1998 год
«Хранители радуги» — полулегальная, официально не зарегистрированная организация т .н. радикальных зеленых. Она не имеет внутренних регламентирующих документов и четкой структуры. Центр организации до недавнего времени располагался в г. Дзержинске Нижегородской области, где проживали руководители и активисты этой организации. В ее состав входят в основном молодые люди, не нашедшие себя в бизнесе или не ушедшие в криминал. Образовательный уровень — выше среднего.
Организация стала известной с 1989 года по активным «экологическим демаршам» на территории России и Украины. С этого времени крупнейшими акциями «Хранителей радуги» можно считать: пикетирование Чапаевского завода по уничтожению химического оружия и Горьковской атомной станции теплоснабжения, а также Балаковской и Ростовской АЭС, блокирование административного здания биосферного заповедника в городе Адлер и пр. В акциях принимало участие не более 30 человек. В ряде случаев местные органы милиции проводили задержания отдельных участников за нарушение общественного порядка и распитие спиртных напитков в неустановленных местах. Уголовные дела не возбуждались.
Отличительная особенность организации в том, что участники перечисленных акций и активисты «Хранителей радуги» декларируют применение «ненасильственного террора», т. е. допускают проведение «террористических» акций против неодушевленных предметов, если они не сопровождаются насилием по отношению к людям и животным.
Истоки. Город, «производивший смерть»
Советский человек был ограничен в возможности получать информацию о проблемах своей страны — и об экологических тоже. Настоящее положение дел часто не раскрывалось, рядовые граждане узнавали о многом благодаря сарафанному радио. Однако замалчивание проблем никогда не означало их отсутствия. В Советском Союзе их было немало, в том числе тех, что не решались годами.
Вот лишь несколько примеров:
- 29 сентября 1957 года в закрытом городе Челябинск-40 (ныне Озерск) произошел взрыв на комбинате «Маяк», производившем компоненты для ядерного оружия. Причиной взрыва стало нарушение режима охлаждения радиоактивных отходов. После аварии образовалось 23 000 км² радиоактивного загрязнения, названных Восточно-Уральским радиоактивным следом. В эту зону попали 272 населенных пункта с населением 270 000 человек.
Первоначально взрыв, столб от которого поднялся на километр и мерцал оранжево-красным цветом, пытались представить как «редкое на Урале северное сияние». Лишь через неделю была проведена эвакуация из населенных пунктов в радиусе 22 км от «Маяка». К тому моменту в них уже фиксировались первые гибели от облучения. Переселенцам не объяснялось, почему они должны покинуть свои дома. Официально аварию на «Маяке» правительство признало лишь в 1989 году.
Даже к сегодняшнему дню расселены не все населенные пункты, попавшие под воздействие радиации.
- «Достопримечательность» города Дзержинска в Нижегородской области — Черная дыра, одно из крупнейших хранилищ химических отходов в мире. В нем содержится около 70 000 тонн химикатов. Их сбрасывали сюда с 1960-х годов предприятия по производству ракетного топлива, взрывчатых веществ, а также боевых отравляющих веществ: фосгена, хлора и иприта. Советские чиновники не считали проблемой хранение этих отходов в открытом шламонакопителе в 4 км от жилых домов. Но уже после падения Советского Союза СМИ стали публиковать свидетельства жителей самого Дзержинска и ближайших поселков, которые жаловались на плохое самочувствие, когда ветер дул со стороны Черной дыры. В грунтовых водах вблизи шламохранилища были обнаружены токсичные вещества.
Хранилища опасных отходов, загрязнение рек, сплошные рубки лесов — об этом в Советском Союзе было не принято говорить вплоть до прихода к власти Михаила Горбачева и объявления им в 1985 году гласности. С того момента экологическая повестка стала широко обсуждаться, а наличие большого количества проблем при ослаблении репрессий создало условия для возникновения протестных движений.
Местом, где зародилось движение «Хранителей радуги», стал город Чапаевск Самарской области, с самого основания «производивший смерть». Он был заложен в 1909 году вокруг предприятия, на котором производили взрывчатые вещества, а с 1920-х годов — еще и компоненты химического оружия.
К 1986 году власти СССР взяли курс на сближение с западным миром, страна готовилась присоединиться к Конвенции о запрещении химоружия. Именно вблизи Чапаевска было решено построить завод по его уничтожению. Самих горожан, впрочем, об этих планах в известность не ставили. Завод должен был быть секретным. У него даже появилось кодовое название — «Объект 1212». Люди узнали о намерении чиновников случайно — из речи главы МИД Эдуарда Шеварднадзе, произнесенной в августе 1987 года во время одной из зарубежных поездок. Долгое время не были определены мощности завода, но к 1989 году, когда промплощадка уже была построена, стало известно, что в Чапаевске будут уничтожать до 1000 тонн смертельно опасных веществ в год и привозить их со всей страны. Тогда-то кухонное возмущение и вылилось в открытый протест.
1 апреля 1989 года жители города обратились с письмом к генералу Анатолию Кунцевичу, члену комиссии, отвечавшей за строительство завода. Люди выражали беспокойство «засекреченностью нового объекта, его технологиями, сомнениями в безопасности отдельных участков технологического процесса и доставкой отравляющих веществ». Под письмом поставили подписи более 15 000 человек. Генерал оставил их обращение без ответа.
Первый митинг против завода жители Чапаевска провели 9 апреля 1989 года.
«Ближе к 12 часам организованные колонны рабочих и инженерно-технических работников предприятий города с разных сторон буквально захлестнули всю площадь, включая соседнюю, близлежащую, территорию. По итогам митинга была принята резолюция о недопустимости пуска завода по уничтожению отравляющих веществ в Покровке», — писали о первой акции в газете «Чапаевский рабочий».
Требования митингующих поддержали городские депутаты, но протест не заставил центральную власть и военных отказаться от своих намерений. Результатом стала эскалация конфликта. Совсем скоро аналогичные протестные акции начали проходить по всей Самарской области. 5 августа экоактивисты организовали в Покровке, прямо напротив завода, палаточный лагерь.
«Участие в нем приняли жители Безенчукского района, городов Куйбышев, Чапаевск, Новокуйбышевск. Кроме того, съехались представители других регионов страны, например Казани, Саратова, — писал о лагере историк Игорь Сеелев. — 15% присутствовавших относили себя к неформальным организациям. 12% респондентов состояли в ВЛКСМ, а 11% в КПСС. Самоорганизация движения протеста находилась на высоком уровне. Участники протеста отстаивали общую цель не допустить пуск завода по уничтожению отравляющих веществ, добиться его переноса в нежилую зону или перепрофилирования. Лидерами движения являлись неформальные экологические организации. Социологический опрос показал, что в лагере протеста ощущалась “колоссальная поддержка участников движения со стороны местного населения”. Среди лозунгов протестующих были: “Услышьте нас, пока мы живы!”, “Мы хотим жить!”, “Разоружению — да! Самоуничтожению — нет!”. Несмотря на широкий резонанс в обществе, средства массовой информации не предоставляли всесторонней и объективной информации о лагере протестующих. Когда все видели, что проблема не решается, на митингах начинали раздавать призывы к более решительным формам протеста, в том числе к забастовкам».
По подсчетам участников,за месяц существования через лагерь прошло около 7 000 человек. Часть активистов впоследствии станут называть себя «Хранителями радуги».
Название неслучайное, оно восходит к судну «Rainbow Warrior», на котором активисты Greenpeace в 1985 году пытались помешать проведению французских испытаний ядерного оружия в Тихом океане. Корабль был затоплен спецслужбами Франции, но стал символом для радикальных экоактивистов во всем мире.
«“Хранители радуги” возникли на гребне перестройки. Тогда, в 1989-м, был большой экологический лагерь под Чапаевском. Они не были самым крупным явлением в этой области, был куда больший Социально-экологический союз, но это не анархо-экологи, а скорее такие бородатые дядьки и патлатые тетьки биологи, немного вольного вида, не хиппи, конечно, просто сотрудники биофаков, советские работники, те, что в заповедниках живут, — вспоминал о появлении “Хранителей” участник движения Владлен Тупикин. — А “Хранители радуги” — это было новое поколение радикалов, в основном анархистов. Главным был такой писатель-фантаст Сергей Фомичев. Тактика была такая: <…> искать города, где уже есть народные волнения, есть оппозиционные газеты, катящие бочку на власть по поводу конкретного завода. Надо приезжать туда и раскачивать ситуацию. Сначала приезжает разведчик из анархо-экологов, все выясняет и предупреждает местных — мы будем у вас хулиганить, будьте готовы. Гранты тогда на экологию были, откровенно говоря, небольшие, порядка тысячи или полутора тысяч долларов. Давались они на какую-нибудь конференцию, но, естественно, никакой конференции не проводилось, а покупались наручники, запас еды и палатки. Отчеты писались липовые. Потом ехали, устраивали несанкционированные митинги, разбивали палатки возле объекта, бузили. И менты не понимали, что с этим делать. <…> Потом, обычно через месяц-два, волнений власть сдавалась».
Так произошло и в Чапаевске.
5 сентября 1989 года Совет министров СССР пошел на уступки протестующим и распорядился перепрофилировать «Объект 1212» в учебно-тренировочный центр для военных.
Это была первая победа «Хранителей радуги» (пусть они и не были главной движущей силой протеста) и точка отсчета истории движения.
Лагерный режим
Формирующееся в Чапаевске движение экоанархистов не имело четкой структуры — любой, кто участвовал хотя бы в одной протестной акции, мог причислить себя к «Хранителям». При этом состоять в других организациях не запрещалось. Несмотря на то что у движения не было признанного лидера, внутри были лидеры неформальные, среди них писатель-фантаст Сергей Фомичев и анархист Максим Кучинский.
Фомичев издавал в Нижнем Новгороде экоанархисткий журнал «Третий путь». «Хранители» стали выпускать одноименную газету и издавать на русском языке работы американского философа Мюррея Букчина, чьи анархо-экологические идеи оказали большое влияние на движение. Делегация от «Хранителей» даже ездила к Букчину в США. Впоследствии российские экоанархисты выпустили сборник бесед с ним.
В 1990-е годы «Хранители радуги» стали героями ярких репортажей благодаря организации летних лагерей протеста — тиражированию чапаевского ноу-хау. Принцип действия был простым: экоанархисты находили на карте страны проблемную точку и летом разбивали там палатки.
Как выглядела жизнь лагеря
«Надо сказать честно, что из всех, кто туда едет, только процентов десять — это анархисты, — писал о работе полевых лагерей журналист Валерий Строев. — Остальные участники рекрутируются из числа вольношатающихся без дела неформалов: панков, растаманов, металлистов, студентов, которым бесплатно предлагается скататься в увлекательный туристический тур по России с палатками, кострами, пением под гитару и пользой для дела. Побороться за экологию, залезть на высоту башенного крана с черным флагом и еще масса других, не менее увлекательных вещей.
Лагерь, как и положено, представляет собой палаточный городок, разбиваемый неподалеку от того объекта, который нужно закрыть. Обычно достаточно хорошо организован. Каждый вечер проводится общее собрание, на котором решается что делать, какие проводить мероприятия. При этом пытаются все консенсусом решать. Всегда меньшинство, которое против, имеет право не участвовать. Анархистский принцип не демократический. Если кто-то считает, что нужно идти пикетировать не это здание, а другое, большинство с этим соглашается: “Хорошо, вы идете пикетировать другое, а остальные это”. Никто никого ни к чему не принуждает, главных нет. Больше всего из-за этого расстраиваются милиционеры, когда в лагерь приезжают:
— Кто главный?
— У нас главных нет.
— Кто главный, с кем разговаривать?
— Разговаривайте со всеми.
Это всегда обескураживает и просто ставит в тупик. Тем более что так и есть, это идеология.
В лагере запрещены наркотики и алкоголь, это почти всегда соблюдается. Любого человека могут “повинтить” и сказать, что он был пьян, что это тусовка алкоголиков и наркоманов. В таком случае сразу теряется весь смысл и праведность проводимой акции, что может повредить имиджу. И все же бывает, что кто-нибудь изредко может упиться, но это потом всегда обсуждается на собрании: “Вчера товарищ такой-то ужрался, это очень плохо”.
Состав лагеря обновляется вахтовым методом. Участники приезжают недели на две, а через две недели им на смену приезжает следующая партия. Полтора месяца без перерыва этим невозможно заниматься.
Обычно лагерь длится полтора-два месяца. Подразумевается, что он длится до победы, но на самом деле это не так. В сентябре он в любом случае сворачивается. Холодно, жить в палатках невозможно».
За весь период своего существования «Хранители радуги» организовали около 25 летних лагерей и провели сотни акций.
Вот самые яркие из них:
- 31 марта 1996 года около главного входа в московский зоопарк активисты провели театрализованную акцию против строительства высокоскоростной магистрали Москва — Санкт-Петербург, ради которой планировалось устроить масштабные рубки леса в Тверской и Новгородской областях. «Два десятка “Хранителей”, наряженных в костюмы чебурашек, зайцев, оленей, ежей и птиц, расположились на площадке перед главным входом и шумно негодовали по поводу планов свести на нет остатки дикой природы в центре России», — писал анархистский журнал «Наперекор».
Аналогичные акции повторялись неоднократно. Опасения из-за строительства магистрали высказывали не только активисты, но и ученые-экологи. В 1998 году Борис Ельцин отменил собственный указ о строительстве магистрали: правда, обосновывалось это не экологическими соображениями, а плохой проработкой проекта.
- 14 апреля 1996 года в Нескучном саду, который московские власти планировали застроить частными домами, появилось четыре десятка экоанархистов в сопровождении двух сотен «орков», «эльфов» и «хоббитов».
«Мы захватили стройку на территории Нескучного сада. Нас было мало, человек сорок, и мы думали, кого бы нам привлечь, и логически вышли на цепочку, что это же Нескучный сад, тут толкиенисты — а давайте-ка их позовем. В итоге двести «эльфов» и «орков» вышли на стройку, махали мечами, трясли щитами, и телевидение, конечно, не могло мимо такой картинки пройти», — вспоминал об акции Владлен Тупикин.
После того как протест разошелся по всем центральным СМИ, власти приняли решение отказаться от строительства в Нескучном саду.
— К «Хранителям» я попала в 1996 году, когда еще училась на картографа в Москве. Я увидела репортаж НТВ о протестах против проекта строительства высокоскоростной магистрали Москва — Санкт-Петербург. Примечательно, что репортаж был нормальным: подробно рассказывалось о самом проекте, его плюсах и минусах, тех, кто бы обогатился на нем. А также о тех, кто выступал против строительства трассы, — это были «Хранители радуги». Меня тогда эти ребята впечатлили, и спустя время я случайно наткнулась на их листовку в своем вузе, — вспоминает в разговоре с «Кедром» участница движения Анастасия Некозакова. — Так началось мое погружение в анархическую среду. Мой первый лагерь был под Волгодонском в 1996 году. Там активисты выступали против запуска Ростовской атомной станции.
Ростовская АЭС — один из самых известных долгостроев советской атомной энергетики. Ее строительство началось еще в 1976 году, но шло медленно, с большими перерывами. Только во второй половине 1990-х власти решили запустить ее в эксплуатацию, что вызвало резкое неприятие местных жителей. В 1996 и 1997 годах «Хранители» организовали там два летних протестных лагеря.
Анастасия Некозакова вспоминает:
— Наша группа узнала о возобновлении строительства из релиза министерства атомной энергетики, который был опубликован к 10-летней годовщине Чернобыльской катастрофы. Это была публичная пощечина для всех. Во время нашего очередного собрания поднялось обсуждение о том, что нужно ехать лагерем в Ростовскую область, тем более что некоторые активисты уже отправились туда на разведку. Они выяснили, что там есть ряд местных активистов и журналистов, которые противились строительству АЭС, и муниципальная газета «Огни города», критически писавшая про атомную станцию.
Летом мы разбили лагерь в двадцати метрах от забора станции. Выбрать место для него не было проблемой — АЭС находилась за городом, посреди чистого поля. Волгодонский лагерь был «классическим»: брезентовые палатки, кострища для приготовления еды и всякие туристические принадлежности. В лагерях «Хранителей» всегда действовал запрет на употребление алкоголя и химвеществ. Были дневные и ночные дежурные, а утром и вечером общие собрания. С утра мы обсуждали задачи на день, определяли, сколько человек нужно для их решения, распределяли зону ответственности каждого. Вечером подводили итоги и обсуждали дальнейшую стратегию.
В Волгодонске местные жители всячески поддерживали нас и пытались по мере своих сил помогать. Например, рыбный и хлебный заводы бесплатно привозили нам свою продукцию. Поэтому проблем с едой у нас вообще не было.
Нам даже предлагали помощь местные казаки, а делегация от «Хранителей» ездила к ним в станицу на казачий круг с участием глав окрестных селений. Мы рассказывали им, кто мы такие и почему мы против строительства АЭС. С агитацией же нам помогали «Огни города» — газета печатала нам листовки и размещала наши объявления в своих выпусках. В это же время местная администрация всячески пыталась нас дискредитировать через свои СМИ. В газете «Донская правда» регулярно выходили материалы о том, какие мы «плохие».
Лагерь простоял больше месяца, до середины сентября. Затем под давлением охраны АЭС и милиции активисты вынуждены были разъехаться, тем более что наступали холода.
«Хранители» вернулись на следующий год в июле, поставив новый палаточный лагерь. На этот раз он простоял всего две недели. В определенный момент активисты живой цепью перекрыли дорогу, ведущую к АЭС, приковав себя наручниками к 500-килограммовым бочкам с бетоном. Им удалось «держать строй» три дня.
29 июня несколько сотен работников атомной станции, в том числе боевая группа, вооруженная кусками арматуры, окружили и разгромили экологический лагерь — они обливали палатки бензином и поджигали их.
Действовали жестко: более 30 активистов были избиты, пятеро получили серьезные травмы.
«Мы сидели прикованные, я сидел с краю, как сейчас помню, читал, в правой, не прикованной руке держал книжку о Гете и читал ее, — вспоминает те события анархист и философ Петр Рябов. — Она сразу полетела в кусты. Перед мною пристали три разъяренные рожи. Одна потрясала трехметровыми ножницами и говорила, что она сейчас ими меня кастрирует немедленно. Еще одна нога ударила меня тут же в зубы и разбила очки. Третья взяла меня за волосы и стала бить головой об эту металлическую бочку. И то же самое происходило с остальными. Рядом стояла милиция и стыдливо отворачивалась. <…> Погромщики ворвались в лагерь, сожгли палатки, разбили две кинокамеры, которые у нас были. Чудом никого не убили. Но что было? Одному мальчику сломали нос. У нескольких человек, в том числе у меня, были сотрясения мозга. У одного молодого человека была тяжелая амнезия…»
«Хранители радуги» позиционировали себя как радикальное анархо-экологическое движение. Активисты считали, что благоприятная общественная среда невозможна без кардинального переустройства и переосмысления ценностей. При этом принципиальной основой их действий всегда был ненасильственный протест. Однако участники акций не имели единой позиции по ряду политических вопросов, которые тогда стояли перед Россией. Например, во время Первой чеченской войны одни активисты выступали с позиций пацифизма, другие же поддерживали право чеченцев на самоопределение.
Если речь касалась принятия общих решений, то все участники старались решать ключевые вопросы консенсусом.
— Несмотря на то что интернет тогда был не сильно распространен, у «Хранителей» уже существовала рассылка по электронной почте. Таким способом шло активное обсуждение, в каких кампаниях следующего года принимать участие. Решение принималось на основе консенсуса, а не права большинства, — рассказывает «Кедру» примкнувший к «Хранителям» в 1998 году Виктор Клементьев. — Очень было важно не только наличие самой экологической проблемы в конкретном месте, но и чтобы местные жители уже активно боролись против нее. «Хранители» помогали людям решать проблемы, но ни в коем случае не делали это вместо них.
Конец эпохи
Все 1990-е движение продолжало существовать и иногда добивалось поставленных целей. Однако к началу нулевых все изменилось. Власть стала более репрессивной и перестала стесняться подавлять инакомыслие. Середина 2000-х для «Хранителей радуги» стала провальной. Летние лагеря Пермь-2004 против утилизации на прикамских предприятиях твердотопливных ракет и Ангарск-2007 против создания в городе центра по обогащению урана не добились поставленных целей. Лагерь в Ангарске и вовсе был разгромлен местными неонацистами. В ходе столкновений десятки людей были избиты железными прутьями, а один из участников, Илья Бородаенко, погиб.
— Делали это не силовики, а третьи лица. Предполагаю, что это были люди из мафиозных структур или представители неонацистских организаций, — рассказала «Кедру» участница лагерей протеста Элина Драгунова. — Нанимало их, к примеру, руководство заводов, против строительства которых мы протестовали. По их указке эти люди приезжали ночью, вооруженные битами и арматурой, и громили лагерь. Для нас это было жесткое столкновение с реальностью, ведь мало кто был по-настоящему готов к насилию. Мы все-таки были экологическими активистами, а не какими-нибудь боевиками.
Ко второй половине 2000-х годов «Хранители радуги» окончательно перестали существовать как движение. Наступила новая эпоха, в которой уживались суверенная демократия, антимигрантские настроения и ультраправый уличный террор. В этом мире «Хранителям» места не было.
— Да, в 2024 году повторить что-то аналогичное «Хранителям» невозможно, это просто опасно — репрессии стали очень жесткими, а анархическое движение разгромлено, — говорит Драгунова. — Наша эпоха закончилась. Но она не прошла бесследно. Некоторые из участников «Хранителей» продолжили свою деятельность в других движениях и объединениях, в том числе экологических и правозащитных.
Несмотря на то что «Хранители радуги» растворились в новой реальности, они оставили неизгладимый след в протестной культуре, причем в первую очередь именно в экологической.
Формат лагерей протеста, который именно «Хранители» сделали популярным в России, не исчез. Лагерем вставали активисты в архангельском Шиесе, протестуя против строительства полигона для московского мусора. Лагерем вставали защитники Куштау. Оба раза успешно.
Эпоха экоанархистов, выросших из перестройки и окрепших в «лихие» 90-е, действительно не прошла бесследно.
