Боевые действия в Украине раскололи российское общество. С телеэкранов транслируют массовую поддержку властей, но в то же время тысячи человек выходят на протестные митинги. «Единая Россия» организует акции поддержки «специальной военной операции», а деятели культуры и науки высказываются против происходящего.
В марте несколько экологических организаций обратились к общественности с просьбой не поддерживать боевые действия. Реакция не заставила себя ждать. Сейчас экологи и экоактивисты констатируют, что давление государства на них усилилось, причем оно имеет многовекторный характер: от административных и уголовных дел до попыток выдавить из страны международные экологические организации.
Как люди, борющиеся за природу, стали неугодны власти и чем оборачиваются пацифистские настроения экоактивистов — в интервью сопредседателя Российского социально-экологического союза Виталия Серветника.
— 24 августа Эколого-кризисная группа представила доклад, в котором говорилось, что за полгода боевых действий в Украине преследованиям со стороны властей за антивоенные выступления подверглись 37 российских экоактивистов. О скольких эпизодах давления известно сейчас и в чем оно выражается?
— Сейчас мы располагаем данными с начала «СВО» и по конец сентября. Нам известно о более чем сорока экоактивистах, подвергшихся преследованиям за антивоенные действия. В октябре эта цифра прогнозируемо увеличится.
Сам характер давления со временем меняется. Если в феврале — марте это были задержания за участие в антивоенных митингах, то с апреля мы начинаем видеть штрафы за «дискредитацию использования Вооруженных Сил РФ за рубежом». Например, защитницу сквера у Драмтеатра в Екатеринбурге Алену Смышляеву оштрафовали в общей сложности на 230 тысяч рублей: шесть раз по статье о дискредитации российской армии (ст. 20.3.3 КоАП) и один раз по статье о неуважении к власти (ст. 20.1 КоАП). Общая сумма штрафов экологам за антивоенные действия уже превысила 750 тысяч рублей.
Более того, пятерых экозащитников преследуют по уголовным делам. Дела по статье о распространении «фейков» про российскую армию (ст. 207.3 УК РФ) возбуждены в отношении экоактивистки из Башкортостана Раисы Болдовой, петербургского экоактивиста и правозащитника Бориса Романова, главного редактора интернет-издания «Новый фокус» Михаила Афанасьева. В отношении казанского активиста, кандидата биологических наук Андрея Бояршинова возбуждено уголовное дело по статье о призывах к осуществлению террористической деятельности.
Есть уже и приговоры экозащитникам. Экоактивист из Адыгеи Роман Таганов осужден на 3 года условно по ч. 1 ст. 318 УК РФ за не опасное для жизни или здоровья насилие в отношении представителя власти — полицейского. Поводом для возбуждения дела при этом стало нападение на самого Таганова во время прогулки с сыном, одетым в одежду желто-голубых цветов. На мужчину сзади напал неизвестный, впоследствии оказавшийся сотрудником полиции. Самозащиту Таганова суд признал агрессией против силовика.
Ко всему этому добавились статьи о неповиновении распоряжению сотрудника полиции. Так 28 сентября в Ярославле из-за репоста публикации во «ВКонтакте» задержали экоактивиста и юриста Андрея Акимова: на своей странице он поделился анонсом антивоенной акции, опубликованным движением «Весна» (Минюст считает это движение иностранным агентом. Оно также включено в список экстремистов и террористов Росфинмониторинга — прим. ред.). Акимову назначили четверо суток админареста по статье о «неповиновении» (ст. 19.3 КоАП), а также на него составили протокол о дискредитации российской армии (ч. 2 ст. 20.3.3 КоАП). В тот же день в Уфе задержали защитника шихана Куштау и бывшего участника национальной организации «Башкорт» Фаиля Алсынова и вменили ему статью о неповиновении сотрудникам полиции. Ранее, 25 сентября, Алсынов разместил на своей странице во «ВКонтакте» антивоенный опрос.
Мы ведем два отдельных списка: тех экоактивистов, кого преследуют за экологическую деятельность, и тех, кого преследуют по антивоенным статьям. Конечно, можно сказать, что антивоенный протест — сам по себе про экологию, потому что понятно, какое воздействие бои оказывают на окружающую среду. Но нам было важно отделить давление на экозащитников за антивоенные действия от давления из-за защиты природы, потому что даже в Советском Союзе в той или иной степени можно было поднимать экологические проблемы.
— В каком из этих двух списков сейчас больше людей?
— В экологическом. Более 100 человек подверглись давлению за защиту природы и более 40 — за антивоенные выступления. Экологи продолжают протестовать по экологическим проблемам чуть больше. Не все переключились на антивоенную повестку, потому что экопроблемы никуда не делись.
— Но при этом можно сказать, что зеленое движение в России еще и антивоенное?
— Попробую обрисовать, как это вижу я. Экологическое движение очень разное. Я условно делю его на два или даже три пласта.
Первый — НКО, классические природоохранники. Greenpeace, WWF*, те люди, которые вышли из дружин охраны природы и научных институтов Советского Союза. Это эксперты, которые понимают, что происходящее в Украине значит для природы, для российского гражданского общества. И они в шоке. При этом я бы не сказал, что они активно выступают против, потому что просто не привыкли использовать политические методы.
Второй пласт экологического сообщества — это активисты, которым несправедливость не нравится до надрыва. Они как раз выходят протестовать: как по экологическим вопросам, так и по поводу происходящего в Украине. Это те люди, которые борются со свалками, рубками лесов, старателями, варварски добывающими золото в реках. Если представители первой группы выберут формой протеста экспертное заключение, то эти люди будут вставать в пикеты и писать петиции. Но есть важный момент: в этой группе случаются расколы. Был раскол по поводу Крыма, есть раскол и по поводу боев в Украине. Нужно понимать, что это очень широкий круг людей: от оппозиционеров до сторонников КПРФ и тех, кто развешивает на деревьях портреты Владимира Путина.
Есть еще третий пласт — это люди, которые занимаются исключительно раздельным сбором мусора, осознанным потреблением, вот этими вещами. Они скорее про стиль жизни, чем про борьбу. Среди них, насколько я вижу, преобладает осуждение [происходящего в Украине], но они не активисты и больше голосуют ногами — уезжая.
Но что я могу сказать точно: довольно много экологических организаций в самом начале *** выступили с заявлениями против. Некоторым пришлось их удалить, когда появилось новое законодательство. Некоторые их удалять не стали, как «Комитет спасения Печоры»: активиста Ивана Иванова за это привлекли к административной ответственности — оштрафовали на 30 000 рублей за то, что организация опубликовала заявление и не убрала его. Поэтому можно сказать, что экологическое сообщество не промолчало, высказалось, обозначило свою позицию.
— С чем были связаны самые жесткие эпизоды давления именно по экологической, а не антивоенной линии? Какие экологические акции вызывали наиболее суровую реакцию силовиков?
— Троицк и Битца. Региональных историй в этом году меньше, но в Москве были массовые задержания. По Троицку прямо очень массовые: 144 административных дела против защитников Троицкого леса. И там противостояние продолжалось, даже когда *** уже шла.
Что происходило в Троицке и в Битце
В январе этого года в Троицком административном округе Москвы началась рубка леса под строительство двух автодорог, детского сада и школы на 2100 учеников. Для этих целей власти запланировали вырубить 12 га хвойного леса. Горожане выступили против проекта и установили дежурство в лесу, не давая зайти туда рабочим и технике. Неоднократно противостояние доходило до драк. В настоящий момент борьба за лес продолжается, хотя частично он все-таки вырублен.
В Битцевском лесу на юге Москвы активисты выступают против предложенного мэрией проекта «благоустройства», предусматривающего рубку деревьев и нарушение плодородного слоя почв. Жители собрали более 20 000 подписей под петицией к мэру Москвы с требованием оставить лес в естественном виде. В августе этого года полиция задержала пятерых защитников леса, после «профилактических бесед» они были отпущены из ОВД.
— Усилилось ли давление на экоактивистов после начала ***?
— Стало больше уголовной составляющей. Если раньше было в большей степени административное давление — задержания и штрафы за протесты, то сейчас каждый месяц, можно сказать, мы видим заседания по уголовным делам: московская экозащтиница Ольга Кузьмина, челябинский экоюрист Владимир Казанцев, волгоградский экоактивист Роман Себекин, продолжает находиться в заключении защитник Шиеса Андрей Боровиков, лишь в августе после отбывания срока вышел на свободу борец с подмосковным мусорным полигоном Вячеслав Егоров. Плюс расследование старых уголовных дел выходит на судебную стадию. Это в первую очередь относится к делам сотрудников Кроноцкого заповедника и директора нацпарка «Самарская Лука» Александра Губернаторова.
— Нет у вас ощущения, что в последнее время участились какие-то совершенно запредельные случаи вроде самоубийства Андрея Горяева из движения «Полтавская против свалки» или избиения Алексея Семенова в Коми?
— Здесь стоит оговориться. Во-первых, мы пока не пришли к выводу, с чем связано самоубийство. То есть насколько оно связано именно с экологической борьбой Горяева. Мы сейчас пытаемся выяснить это у местных активистов. И такая же история по Коми, потому что оказалось, что в реанимацию Алексей Семенов не попадал. То есть, может быть, все не так плохо, как кажется.
Но в целом очевидно, что общество в России взвинчено. И эти случаи — отголосок общей тревожности.
— Пытаются ли власти под шум *** ослабить природоохранное законодательство?
— Совершенно точно да. Мы видим такой тренд с 2000-х, с указа Путина об упразднении Госкомэкологии. Тогда ослабление законодательства объяснялось необходимостью поправить экономику. Потом его стали ослаблять, чтобы «оправиться от санкций». Сейчас объясняют «недружественными действиями» Запада. С начала года мы видим попытки ослабить экологическую экспертизу и запретить «иностранным агентам» участвовать в ее проведении, видим, что депутаты хотят позволить сплошные рубки леса на Байкале, видели, что Минобороны просило разрешить военным рубить лес без ограничений.
— Сейчас в стране вообще пытаются запустить такое «импортозамещение» экологических организаций. Депутаты и чиновники периодически предлагают сделать Greenpeace и WWF «иноагентами». Зато в мае в стране создали некий «Компас» — движение, которое широко разрекламировали как замену международным организациям. Зачем это делается?
— Мы давно видим два параллельных тренда: давление на независимые организации и появление неких окологосударственных движений, которые заявляют, что власть не нужно критиковать, ей нужно «помогать». Мы видим это в разных сферах, в том числе и в охране окружающей среды. Те, кто критикует, становятся «иноагентами», а те, кто помогают, попадают в списки «социально ориентированных общественных организаций». Я долгое время работал в Мурманской области: власти там поддерживали тех общественников, кто занимался раздельным сбором мусора, а тех, кто выступал против строительства АЭС на Кольском полуострове, называли экстремистами, «наймитами Запада». Это еще до «Компаса» было. Конечно, все это очень вредит независимому экологическому движению.
При этом я не спорю, что собирать раздельно мусор полезно и нужно. Но эти приближенные к власти организации специально уводят дискурс от серьезных и неприятных для чиновников проблем.
— Есть ли в России ведомства или хотя бы отдельные представители власти, которые последовательно и деятельно защищают природу?
— К сожалению, деградация системы такова, что деятельных и последовательных там практически не осталось. А если кто что-то делающий и остался на своем месте, то мы точно его не будем называть. Потому что, если мы их назовем, навряд ли они задержатся на своих постах.
Если мы снизим планку требований с «деятельных и последовательных» до тех, кто хотя бы прилично выполняет свои функции — без отписок и закрывания глаз на безобразия, — то тут все зависит от того, насколько им по зубам вопрос.
Реагировать на нарушения местных предприятий-загрязнителей чиновники еще могут, а вот трогать проекты, аффилированные с федеральными властями, уже нет.
— Какие меры предпринимают экологические организации, чтобы как-то обезопасить активистов сейчас?
— На самом деле примерно те же, что и раньше. Пару лет назад в Российском социально-экологическом союзе появилась программа по поддержке экологических активистов, в рамках которой юристы и правозащитники оказывают помощь тем, кому грозит опасность. В рамках этой же программы мы рассказываем, как вести себя в той или иной ситуации, как помочь, например, задержанным активистам — а помогают даже звонки в отдел полиции с вопросами, как человек себя чувствует, на основании чего он задержан и так далее.
В связи с *** и мобилизацией мы также стали активно размещать информацию о том, как уехать из страны или избежать мобилизации, оставаясь в России. И, безусловно, внутри сообщества помогаем разными способами.
* Признан Минюстом «иностранным агентом»
