Российская самолетостроительная корпорация «МиГ» — город в городе. 60 гектаров земли и более 130 строений в районе бывшего Ходынского поля.
Что значит «МиГ» в научно-промышленной истории России, да и всего мира, хорошо известно. Но сегодня предприятие фактически находится в процессе ликвидации (хотя положено называть это иначе — реструктуризацией). Владелица «МиГа» — Объединенная авиастроительная корпорация — решила продать производственный комплекс у метро «Динамо». Теперь на его месте построят жилье и создадут парк.
Однако, закрывая завод, начальство не вспомнило о тех, кого поселило здесь с важным поручением. Группы котов — профессиональных крысоловов — десятки лет проживали в каждом цеху. На заводе их было более двухсот.
На протяжении всей истории предприятия эти «сотрудники» были за штатом. Тем не менее они всегда оставались частью коллектива (мы собрали тому многочисленные свидетельства ветеранов «МиГа»). Однако после решения закрыть промплощадку многие десятки животных буквально брошены на погибель.
Материал о котах, работавших на заводе «МиГ», был впервые опубликован в журнале «НО», созданном сотрудниками «Новой газеты». «Новая газета» и «Кедр.медиа» — члены объединения независимых изданий «Синдикат-100». Мы публикуем текст о котах-авиаторах, чтобы расширить его аудиторию.
Кошкин дом
Предшественником «МиГа» было предприятие «Дукс», основанное в 1893 году инженером Юлием Меллером, выходцем из Эстляндской губернии. Сначала на заводе собирали велосипеды, затем — мотодрезины, затем — автомобили и наконец в 1909 году сконструировали первый самолет.
— Кошки появились там вскоре после создания «Дукса». В 1910 году завод, одно из первых авиапредприятий в России, переехал на площадку на Ходынском поле. Кошки переехали вместе с ним. Таким образом традиция [держать котов на предприятии] поддерживалась более 100 лет, — рассказывает руководитель центрального музея «МиГа» Галина Чармадова. — В авиационном производстве очень много ручного труда, в том числе намотка проводов. А в те времена было еще и много деревянных деталей. Понятно, что грызуны начали портить проводку в самолетах, и нужна была защита от них. При этом производство сверхточное, и никакие химикаты, в том числе и против грызунов, тут применять нельзя: они могут влиять на технологические процессы. Даже дорожки зимой у нас посыпались мраморной крошкой. Кошки были естественной защитой: у нас никогда не было ни крыс, ни мышей.
Чармадова подчеркивает: завод всегда был особенным миром.
— В этой вселенной работали династии, в каждом цеху был зимний сад. Подаренный Индирой Ганди фикус вырос в таком саду до пяти метров. Здесь была своя мощная корпоративная культура. Все помнили, что в войну тут делали по двадцать штурмовиков Ил-2 в сутки. Весь огромный коллектив жил ради казавшегося чудом создания крылатых машин. Все сотрудники были мастерами, виртуозами своего дела. Они привыкли к животным, в большей части — обожали. Неправильно будет сказать, что кошки выполняли у нас чисто утилитарную функцию. Их просто любили, они всех очеловечивали. И это была функция психологии труда.
В силу особенностей вида кошки живут в определенном месте с собственной территорией и границами, куда чужих не пускают. Кроме того,
подразделения «МиГа» сами соревновались, у кого коты интереснее. В разных цехах жили кошки отдельных пород: сиамской, британской, русской голубой и сибирской. Черные как пантеры, дымчатые шотландские, палево-рыжего окраса. Выводились и чисто «миговские» породы: черные с изумрудными глазами, рыжие — с медовыми, полосатые — с особым расположением рисунка шерсти.
Гармоничное сосуществование котов и людей на заводе продолжалось до 2020 года. К тому моменту, правда, «МиГ» уже много лет находился в кризисе. В 2017 году руководство Объединенной авиастроительной корпорации приняло решение о постепенном закрытии промышленной площадки. Пандемия коронавируса только ускорила этот процесс.
Зима близко
Когда территорию стали готовить к продаже, работников начали увольнять волнами. Из 20 тысяч человек осталось лишь несколько сотен. Летом прошлого года руководство завода потребовало от работников не кормить животных. Расчет был на то, что кошки сами куда-то уйдут.
— Тут проявилось полное непонимание их природы, — объясняет Галина Чармадова. — В отличие от мышей и крыс, кошки — как раз не мигрирующие животные. Они никуда не уходят, умирают на пороге. Что, собственно, и начало происходить.
Известная фотография военных лет — сожженная дотла деревня. Вдоль бывшей улицы стоят остовы печей, на которых сиротливо сидят кошки. Если бы не было животных, фотография не стала бы знаменитой. Почему они вернулись?
Кошка привязана к территории. Дом, в котором она живет, — ее родина. Поэтому на фотографии беззащитные животные на полуразрушенных печах вырастают до символа сиротства.
На 60 гектарах оборонного предприятия с уходом людей началась битва за выживание. Пока завод работал, все кошки были здоровы. Но их жизнь изменилась в одночасье. Оставшись без ухода в неотапливаемых цехах, животные начали болеть и массово гибнуть. Сотрудники музея «МиГа» в отчаянии искали волонтеров, писали в приюты, но принять столь большое количество котов — тем более страдающих лейкозом и иммунодефицитом — не был готов никто. Трудностей добавлял и тот факт, что руководство завода не хотело пускать на закрытую территорию оборонного предприятия посторонних.
Чармадова говорит: «Я даже молилась Спиридону Тримифунтскому, покровителю животных. И дальнейшее рассматриваю как чудо: с одной стороны, мы достучались до волонтеров, а с другой — руководство совершенно неожиданно изменило свою позицию, пошло нам навстречу».
Вечером 16 декабря, в преддверии самой длинной в году, а значит, самой страшной для замерзающих кошек ночи, в Facebook появилось объявление о поиске волонтеров: «Москва прощается с самолетостроением, покупая у «Ростеха» территорию бывшего завода «МиГ». Под жилое строительство. За сумму не менее 35 миллиардов рублей. А в стороне от этих миллиардов остались на верную голодную смерть оставшиеся там, прожившие на этом месте свою и так недолгую кошачью жизнь, местные коты и кошки <…> Они, как умели, служили, отлавливали крыс, радовали и украшали производственный быт. Очеловечивали среду. Не подозревая для себя ничего плохого. Просто вдруг остались одни, люди стали уходить, почти ушли… И ни нынешние хозяева, ни пока будущие их просто не заметили, за миллиардными-то оборотами. Бросили. В 10 минутах езды от Кремля около 100 несчастных животных оказались обречены на страшную смерть».
Уже на следующее утро первая группа из трех человек с котоловками (прозрачные ящики, закрывающиеся, когда в них заходит животное) прибыла на завод. Это не были люди, которые профессионально, по роду деятельности, занимаются помощью животным. Но именно они смогли объединить вокруг себя десятки активистов, которые впоследствии спасли с предприятия более сотни котов и кошек.
— На проходной «МиГа» нас встретил начальник заводского гаража Герман. На руках у него сидел сопливый кот, которого звали Фредди. Герман почему-то упорно называл его Черномординым — видимо, из-за окраса, — рассказывает журналист Ирина Бейден, одна из участниц первой экспедиции на «МиГ». — Герман фактически стал «мотором» нашего движения, причем совершенно непринужденно: он просто зашел в зоомагазин купить продукты для своих домашних кошек и рассказал сотрудникам о ситуации на заводе. В скором времени к спасению стали подключаться ловцы, уже имевшие опыт спасения животных с других предприятий.
Начальник гаража проводил первых волонтеров в офисное здание.
— Коты там до закрытия завода находились в постоянном контакте с людьми и были ручными. Мы забрали сразу шестерых, всех развезли по своим домам, — рассказывает Бейден.
Впоследствии Ирина сформулирует, пожалуй, центральную идею экспедиции спасения: «Кошки «МиГа» — маленькое стойкое войско, силы которого почти на исходе. Но часто спасение приходит, когда уже не ждешь ничего».
Начало
Волонтеры объединились вокруг кандидата исторических наук, историка-урбаниста Светланы Рябовой. Она училась и преподавала в Канаде, вела английский в Высшей школе экономики. И именно ей пришлось не только собирать людей вокруг чатов в социальных сетях, но и стать официальным представителем авиакотов.
— Света — героическая девушка, — рассказывает Ирина Бейден. — Она всех спасенных на «МиГе» записала в ветеринарных клиниках на себя. На начальном этапе это были ее личные обязательства перед клиниками на семьсот тысяч рублей в месяц.
— В 20-х числах декабря, в первые дни, когда мы объявили о начале спасательной операции, к нам присоединилось очень много людей. Только автоволонтеров, которые развозили котов по ветклиникам, было 12. А число подписчиков в соцсетях, в том числе жертвующих деньги, достигло 1300, — говорит Светлана Рябова. — Мы вкладывали в продвижение информации о котах в социальных сетях и свои личные деньги: 5000 рублей в неделю.
Благодаря Галине Чармадовой администрация разрешила волонтерам продолжить отловы в январе, феврале и марте.
Костяк команды сформировался быстро. Значительную часть оргработы взяла на себя Екатерина Устюгова, IT-сотрудник «Леруа Мерлен», до этого работавшая в Mail.ru.
— Я из авиационной семьи. Мой погибший дед — военный летчик, — рассказывает она. — Папа в прошлом тоже военлет и летал как раз на «МиГах». Сейчас он летает на «Боингах». Случайно я увидела в Instagram* пост о беде с кошками завода «МиГ» и сразу подумала о нем. Хотя животных я тоже люблю, так все совпало. В проекте я с 21 декабря. Начинала волонтером, училась по внешним признакам отделять котов с соплями и слезами от здоровых. 23 декабря повезла кошек в клинику и там встретила свою Мандарину.
Екатерина сделала для проекта отдельный сайт. Позднее стала вести страницу в Instagram*. Поскольку она профессионально монтирует видео, дело сильно продвинулось: stories Устюговой нашли отклик у пользователей, люди стали активнее брать котов к себе.
— Мы с ней решили, что жалостливых текстов у нас не будет. Надо рассказывать о реальной ситуации в Москве: идёт реновация, сносят множество домов, животные гибнут без привычного места обитания, — объясняет Светлана Рябова. — Я администрирую все сайты, а Ирина Бейден и Мария Пономаренко пишут отличные тексты. Не жалостливые, а настоящие портреты без умолчаний. И так — про каждое животное.
Волонтеры
Костяк команды спасателей невелик: административную работу тянут на себе буквально четыре человека. Они вкладывают в проект не только свое время, но и деньги. Сильно им в этом помогает Мария Пономаренко, глава HR-отдела крупной корпорации, посодействовавшая продвижению постов об авиакотах в соцсетях.
С самого начала к проекту подключились ловцы, в том числе — ранее спасавшие животных с территории научно-исследовательского института дальней радиосвязи (этот советский оборонный институт с огромной подземной инфраструктурой сейчас сносят), — Александра Колюцкая, Даниил Бигава, Михаил Плотников. У них уже был приличный опыт, а ведь ходить на отловы среди мертвых зверей психологически тяжело.
Сейчас в проекте есть люди, которые берут к себе животных временно, на социализацию. Она может продолжаться до трех месяцев.
— Светлана Дунаевская из Фонда защиты городских животных и проекта «Накорми» договорилась с ветклиниками о больших скидках. Ее же фонд стал оплачивать стерилизацию. А ведь сегодня стерилизовать беременную кошку стоит 2500 рублей, обычную — 2000, — говорит Светлана Рябова. И начинает перечислять тех, кто помогает спасать авиакотов. — Таня Четышева — настоящая Жанна Д’Арк, поднимавшая публику в чате: я ведь только когда попала на эти 60 гектаров, поняла масштаб и почему нам нужно не менее 50 человек. Дмитрий Пантелеев из строительной компании привозит древесный гранулированный наполнитель для туалетов: это побочный продукт при производстве мебели. А еще есть автоволонтер Вера, инженер на авиазаводе Сухого. У нее четыре диких кота на передержке. В ветклинике просто прописалась профессиональный фотограф Катя Денисова. Постоянно жертвует деньги и помогает руками Наташа Филиппова, актриса из Театра Маяковского. На помощь пришли и волонтеры проекта «Экосборка».
Финансовые кураторы
Когда заканчивались деньги, Рябова начинала рассылать подписчикам в соцсетях предложения взять кураторство над конкретными котами — вносить определенную сумму в месяц.
— После запрета продвижения проектов для российских граждан в Facebook и Instagram в связи со спецоперацией на Украине мы оказались в сложном положении, — признается Светлана.
Благодаря отклику подписчиков волонтеры имели возможность сразу после отлова везти животных в конкретные клиники, осматривать их, стерилизовать, делать им прививки, брать у них анализы на особо опасные инфекции (надо было понимать совместимость животных на передержке). Передержка также почти всегда платная, особенно для лейкозных котов.
— В итоге финансовые кураторы взяли на себя содержание более двух третей числа особей, — рассказывает Ирина Бейден.
Один из хранителей проекта, Дмитрий Г., помогает деньгами, когда наступают совсем патовые ситуации. Сотрудник госструктур, он не хочет называть своей должности.
— Увидел перепост в Facebook* в самом начале, написал мне в ночи: «Сто тысяч хватит?» Я ответила: «Не смешно!» А он перевел эти деньги и нас спас.
Сегодня в проекте 65 животных на домашних передержках. Максимальное число кураторов единовременно составляло 70 человек. Сегодня их 32.
Болезни и медицина
Минувшую зиму кошки «МиГа» впервые встретили в неотапливаемых помещениях. К такому повороту они не были готовы: в цехах было очень много погибших, буквально примерзших к трубам животных. Практически все болели, обычный диагноз — анемия и лейкоз (более 35%). Здоровых было очень мало.
Светлана Рябова, с уважением относящаяся к доказательной медицине, начала брать у ветеринаров интервью. Из них волонтеры делали тексты о кошачьих инфекциях. Удалось, например, сделать прямой эфир с ветеринаром-инфекционистом Владиславом Скороходовым.
— Поскольку у нас много котов с лейкозом и с коронавирусным гастроэнтеритом, мы хотели этим эфиром убить двух зайцев: во-первых, рассказать про доказательную медицину — о том, что не нужно бояться всех кошачьих инфекций (тот же коронавирусный гастроэнтерит — это не человеческий коронавирус, им не могут заразиться люди, а лейкоз — не приговор, есть препарат, который помогает снижать титр заболевания), а во-вторых — стимулировать людей брать таких животных к себе. У нас после этой лекции забрали четырех котов с лейкозом.
Концерт во имя кошек
У Светланы Рябовой нашлось много друзей среди профессиональных музыкантов из Гнесинки и Большого театра, они очень помогли. Сначала в команде оказался знакомый альтист, за ним пришли и другие музыканты: Сергей Ананич (виолончель), Большой симфонический оркестр, квартет Ипполитова-Иванова, Сергей Тищенко (альт, Pratum Integrum), Ольга Жмаева (Большой театр).
— Знакомый из музыкального круга Светланы пианист Олег живет в Сиэтле, в США. Работает там в International Ballet Academy. На заводе было немало диких котов, которые никогда с людьми не общались. Олег организовал их перевозку в Америку. До Сиэтла они летели двое суток. Сейчас проходят реабилитацию в специальном центре, потом им будут подыскивать семьи, — говорит Ирина Бейден.
В Сиэтле по иронии судьбы расположен грандиозный завод корпорации Boeing. Неизвестно, грустили ли питомцы «МиГа», покидая родные цеха, но на родине американского авиапрома у них хорошие условия.
В марте волонтеры решились устроить в помощь котам благотворительный концерт. Многие знакомые профессиональные музыканты согласились играть безвозмездно — из Гнесинки, Большого симфонического оркестра, камерного оркестра им. Ипполитова-Иванова. Галина Чармадова нашла деньги на оплату сцены в Доме архитекторов, договорилась с художником Васей Ложкиным о постерах и сувенирах для аукциона. Концерт вела Светлана Рябова, концертмейстером выступил виолончелист Сергей Ананич. Программа состояла из музыки барокко, романтизма, современного минимализма.
Анонсы дали СМИ вплоть до «Афиши». Билеты вызвали ажиотажный спрос. Зал был полон. В помощь авиакотам собрали 400 тысяч рублей, на эти деньги спасательная экспедиция существовала месяц.
Сейчас на попечении волонтеров остаются 87 котов. Участники экспедиции спасения продолжают заниматься их лечением и отдавать в добрые руки.
Постскриптум. От автора
Пока завод работал, кошки были включены в систему отношений с сотрудниками. Однако, когда предприятие закрывали, его руководство котов «за своих» уже не считало.
Многим работникам «МиГа» животных не отдавали: электрики, которые оставались на предприятии до последнего, объясняли, что эти кошки — крысоловы и должны служить в цехах до конца: «Иначе крысы перегрызут все кабели». Потом обещали пристрелить животных после окончательного закрытия «МиГа». Так сказать, «решить вопрос». Дошло до того, что пьяный электрик избил миниатюрную защитницу «авиакотов» 18 лет от роду. Травматологи констатировали у нее синяки на плече и боку ближе к пояснице — ушибы без переломов. Отловы прекратились.
Но сделать к этому времени успели очень много. На памяти бывалых волонтеров такое количество кошек эвакуировали с одного объекта впервые. Постоянных участников в проекте на пике активности было около 60 человек.
Подобные начинания работают на объединение гражданского общества. Тут сошлись люди самых разных убеждений. Один из волонтеров, совсем еще юноша, уехал воевать в Донбасс. Многие участники категорически не разделяют его устремлений. Россия на распутье. Какой она будет по окончании нынешнего периода, не знает никто. Но коты «МиГа» доказали, что гражданское противостояние — не приговор и будущее принадлежит всем.
В беседах с участниками этого удивительного предприятия меня как человека старой закалки поначалу коробило слово «проект». Проект подразумевает расчет, равнодушную рациональность, разделение ответственности и подчиненность. Закончили — разбежались.
Если добро делают из корысти, это не добро. «Сделай меня счастливым, и в тот же миг я сделаю счастливым тебя!» — вот истинная формула, которую волонтер читает в глазах питомца.
Благотворительность в ее прежнем облике строилась на эмоциях и сопереживании.
Но жизнь все изменила. Пришло новое поколение, которое строит бескорыстную помощь по современным технологиям управления. Животные замерзают и умирают на улице, а волонтеры расчерчивают условную доску и магнитами прижимают к ней карточки поручений с отметками о прохождении этапов.
Видимо, только так и нужно решать тяжелые задачи со множеством переменных. Это очень энергозатратная история. По словам Екатерины Устюговой, она выгорела в конце концов, пришлось делать перерыв. Волонтеры постоянно борются за доверие читателей, убеждают их в своей адекватности и порядочности.
И организованная по всем правилам спасательная экспедиция на Ходынку не исключала человеческого сочувствия. Удовлетворение, гордость, любовь — все это законные спутники благотворительности. Люди становятся лучше, появляется самоуважение.
На сегодня в результате всех этих усилий отловили 168 животных. Из них 11 умерли, около 70 уже нашли новый дом, остальные ждут свою судьбу.
Трудами волонтеров создан обширный разнообразный благотворительный и просветительский контент на всех ресурсах проекта. А география отправки котов самая широкая: Ухта, Питер, Казань, Евпатория, Сиэтл.
Они по-прежнему нуждаются в помощи. Сделана лишь половина работы, пусть и самой необходимой. Волонтеры будут рады любому участию. Но уже сегодня искреннюю благодарность им приносят сами спасенные — последние коты российской авиации.
* Является продуктом Meta, запрещенной в РФ
