Озеленяющие Освенцим Как нацисты разделили природу на «арийскую» и остальную — подлежащую уничтожению. Разбор экополитики Третьего рейха

В 1935 году за браконьерство в Германии можно было угодить в концлагерь. Подобная участь грозила и тем, кто решался рубить заповедные леса или отхватывать земли на охраняемых природных территориях. Штрафы и тюремные сроки были прописаны в ряде законов, принятых нацистами после прихода к власти.

Казалось бы, зачем государству, готовившемуся к войне — самой неэкологичной человеческой деятельности, — заботиться об окружающей среде? Ответ прост: за этим стоял идеологический расчет.

«Кедр» рассказывает, как нацисты вписали природу в свои расовые доктрины, поставив ее охрану на службу тоталитарному мифу о земле, народе и крови.

«Люди земли»

Было бы ошибкой считать, будто именно нацистская партия принесла Германии культ природы. Стремление к единству с окружающим миром уходит корнями в немецкий романтизм, пронизывая и произведения Гете, и симфонии Малера. Студенты в Германии уже в XIX веке создавали клубы для совместных походов на природу. Подобные объединения существовали как среди социал-демократической молодежи, так и среди ультраправых.

Чувство подавленности и утраты привычного окружающего мира, вызванное промышленной революцией, было распространено по всей Европе. Наиболее ярко его выразил шотландец Томас Карлейль: «Теперь человека душит, хуже всякого кошмара, Гений Механизма, так что из него уже почти вытрясена душа и только некоторого рода пищеварительная, механическая жизнь еще остается в нем. На земле и на небе он не может видеть ничего, кроме Механизма; он ничего другого не боится, ни на что другое не надеется».

Будущий рейхсминистр вооружения и военного производства Третьего рейха Альберт Шпеер, отсидевший после Второй мировой войны 20 лет по приговору Нюрнбергского трибунала, также писал:

«Многие представители нашего поколения искали этот контакт с природой. Дело было не только в романтическом протесте против буржуазной узости — мы бежали и от требований все усложняющегося мира.

Нами владело чувство, что окружающий нас мир утратил равновесие — в природе же гор и долин рек все еще чувствовалась гармония. Чем более нетронутыми были горы, чем более уединенными долины, тем более они нас привлекали».

При этом первыми экологическую повестку в Германии вывели на государственный уровень отнюдь не ультраправые. В 1898 году это сделал леволиберальный депутат прусского парламента Вильгельм Ветекамп, потребовавший, чтобы власти взяли на себя ответственность за охрану природы. Именно благодаря усилиям Ветекампа в Пруссии была создана служба по охране памятников природы — первое подобное ведомство в Германии. В 1925 году при Веймарской республике появилось народное движение защитников природы, объединившее сотни тысяч немцев. Но общенациональное экологическое ведомство учредили только в Третьем рейхе.

В первые годы существования нацистского движения ключевым идеологом его экономического и социального курса был Готфрид Федер — инженер-строитель из Мюнхена, познакомившийся с Гитлером осенью 1919 года. Федер стал одним из основателей Немецкой рабочей партии, которая впоследствии трансформировалась в Национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП). Вплоть до прихода нацистов к власти в 1933 году Федер считался интеллектуальным лидером партии. Он выступал за строгий государственный контроль над землепользованием, продвигая идею, что классовую борьбу в городах можно преодолеть, вернувшись к деревенской жизни и развивая ремесла и сельское хозяйство. «Арийцы», по его замыслу, должны были вновь стать «людьми земли» и зажить простой жизнью в гармонии с природой.

Но после назначения Гитлера рейхсканцлером ситуация кардинально изменилась. Идеи Федера оказались невостребованными — нацисты, обуреваемые мыслями о создании мощной армии для завоевания «жизненного пространства», пошли на альянс с крупными промышленниками.

Герингу — герингово

Защитники природы, безуспешно добивавшиеся принятия единого закона об охране окружающей среды при Веймарской республике, увидели новые возможности в усилении центральной власти при нацистах. Различные общественные организации, например Немецкое общество защиты птиц, с энтузиазмом восприняли тезисы о единении немецкого народа с землей. Они активно лоббировали свои интересы в министерстве сельского хозяйства и вышли на Германа Геринга, который к 1934 году руководил и лесным управлением. Защитники природы апеллировали к его чувству гордости за природные богатства Германии, что помогло привлечь ближайшего соратника Гитлера к поддержке закона. В июне 1935 года документ был утвержден фюрером.

Еще раньше нацисты ввели в действие сразу несколько нормативных актов, направленных в первую очередь на защиту животных. Были запрещены ритуальный забой, использование животных для съемок фильмов и при проведении общественных мероприятий, если это может причинить им страдания. Вивисекцию разрешили проводить только в научных целях и при полной анестезии подопытных. Малейшие нарушения карались со всей строгостью, вплоть до отправки в концлагерь. Известен случай, когда за колючей проволокой оказался рыбак, пойманный при разделке живой лягушки.

Впрочем, как пишет американский исследователь Боря Сакс, обвинения в «вивисекции» нацисты широко использовали для арестов еврейских врачей и ученых.

Нацисты также приняли закон, который установил жесткие правила для охотников. Хотя рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (как и Гитлер, он одно время был вегетарианцем) предлагал полностью запретить охоту, сделать это не получилось из-за ее экономической важности и привычек населения, которое не хотело отказываться от мяса. Вместе с тем и охоту, и рыбалку сделали строго регулируемыми: охотиться могли только прошедшие обучение в Немецком национальном охотничьем обществе, только в определенный сезон и только в специальных угодьях. В список разрешенных для добычи животных входили олень, заяц-русак, фазан, утка, лисица и кабан. Двух последних разрешалось добывать круглогодично.

Браконьеры составляли значительную часть контингента тюрем и концлагерей Третьего рейха: в середине 1930-х годов приговоры за незаконную охоту и рыбалку ежегодно получали от 4 до 6 тысяч человек. Однако суровые правила, установленные для обычных немцев, и идеологически закрепленный подход к охоте мало повлияли на хобби самого Геринга — по разным подсчетам, за время нахождения нацистов у власти он убил от 4 до 5 тысяч животных в своих угодьях, преимущественно в Восточной Пруссии.

Будучи главным имперским егерем, Геринг ввел в Германии так называемый «культ трофеев» или «символов победы». Как заявляло Немецкое охотничье общество, он развивал охоту, «чтобы удовлетворить инстинктивные наклонности боеспособного немецкого мужчины».

Но строгие охотничьи правила, как и другие природоохранные меры, касались только природных пространств Германии и тех территорий, которые Третий рейх в ходе последовавшей войны или включил в свой состав, или рассчитывал заселить «арийскими народами». В этом случае нацисты действительно могли быть предельно заботливыми по отношению к природе. Когда немцы в 1940 году оккупировали Норвегию, чьи жители, согласно расовой теории, были вполне ровней «истинным арийцам», они разработали для расквартированных здесь частей специальные инструкции по строительству скворечников и выпустили брошюру с информацией о кормлении птиц.

В то же время, согласно наработкам по немецкому плану «Ост», захваченные на Востоке территории предполагалось колонизировать с массовой вырубкой лесов и осушением болот под сельскохозяйственные угодья.

Это касалось, например, центральных и западных районов Украины. В то же время на других участках, в частности в Крыму, планировалось сохранить природу в первозданном виде. При этом нацисты собирались полностью очистить полуостров от коренного населения и германизировать его, превратив в Готенланд — «землю готов».

План «Ост» так и не был официально утвержден — у Гитлера не хватило на него времени. Тем не менее некоторые похожие проекты нацисты начали реализовывать. Так, после оккупации западных районов СССР в 1941 году они решили создать в Беловежской Пуще охотничий заповедник для высших офицеров вермахта и СС, расширив его площадь с 100 до 260 тысяч га за счет соединения с угодьями в Восточной Пруссии. В связи с этим был объявлен настоящий «сезон охоты» на местных жителей: евреев, белорусов и поляков, нарушавших, по мнению нацистов, этническую чистоту планируемого охотничьего хозяйства. В июле – августе 1941 года в районе Пущи проводились карательные операции, в ходе которых было сожжено более 30 деревень и убито множество мирных жителей. Евреев насильно собирали в группы, вывозили в глухой лес и расстреливали. Британский социолог Фрэнк Фуреди пишет об этом:

«Любой здравомыслящий человек поймет, что бандиты, терроризирующие евреев и поляков, чтобы создать “тевтонский” зоопарк, не имеют ничего общего с современными “зелеными”, даже теми, кто исповедует наиболее радикальный подход к экологии… Нацисты хотели не защищать природу, а превращать ее в нечто, напоминающее декорации для вагнеровских опер».

Таков закон

Однако вернемся в лето 1935 года, когда до ужасов войны было еще далеко и на столе у фюрера лежал только что подписанный «Закон рейха об охране природы». В преамбуле этого документа сразу же подчеркивалось, что лишь при нацистах забота об окружающей среде способна выйти на новый уровень и принести результат:

«Сегодня, как и прежде, природа лесов и полей служит источником грусти, радости и отдыха для немецкого человека… Охрана природных памятников, начатая на рубеже веков, достигла лишь частичного успеха из-за отсутствия политических и идеологических предпосылок, и лишь с преобразованием немецкого народа возникли условия для эффективной природоохранной деятельности».

Дальнейший текст закона почти не содержал идеологических отсылок. В законе оговаривали меры по защите редких видов растений, непромысловых животных, природных памятников, а также создание охраняемых территорий. Важной инновацией стало закрепление понятия «ландшафтный заповедник» и возможность отчуждения частной земли без компенсации, «если это необходимо в целях охраны природы».

Закон запрещал строительные и любые другие работы, которые могли бы нанести ущерб окружающей среде, а также ограничивал освоение и использование земель, признанных важными для природоохранных целей. Ценность природных объектов определялась критериями уникальности, красоты и интереса с точки зрения науки, местной истории и фольклора.

За умышленное или грубое повреждение, уничтожение редких или охраняемых видов растений и животных, а также за нарушение режима охраняемых территорий и природных памятников вводились штрафы, конфискации и реальные тюремные сроки, предусматривающие от нескольких месяцев до нескольких лет заключения в зависимости от тяжести нарушения.

Последствия принятия закона были неоднозначны. С одной стороны, на его основе были созданы тысячи новых охраняемых территорий (в 1940 году в Германии насчитывалось более 800 зарегистрированных природных заповедников и 50 000 памятников природы) и сформирован государственный подход к охране природы, оказавший влияние на последующее немецкое и австрийское законодательство. С другой — интересы охраны окружающей среды при нацистах все равно уходили на второй план ради военной промышленности, аграриев и строительства транспортных магистралей.

Закон 1935 года служил инструментом «очищения» и преобразования природы в интересах тоталитарного государства, и многие его нормы, прописанные с видимой заботой о растениях и животных, реализовывались лишь постольку, поскольку отвечали задачам режима. После того как руководство рейха полностью сосредоточилось на подготовке к войне, усилия властей свелись к интенсивной эксплуатации природы, а не к ее защите. Разработчик закона, доктор геологии Ганс Клозе, писал:

«Если раньше добросовестный защитник природы лишь опускал руки, то теперь он вдобавок мог проливать “кровавые слезы”. С этого момента разрушительные силы, наносящие ущерб окружающей среде, начали усиливаться в невиданных масштабах… Автаркия требовала использования всех оставшихся природных ресурсов».

Любопытно, что после краха нацистской Германии закон 1935 года продолжил действовать на территории советской оккупационной зоны, а позже и в ГДР — вплоть до середины 1950-х годов.

Зеленая маскировка

Однако, даже развернув по всей Германии грандиозное промышленное и дорожное строительство, нацисты не забывали сопроводить его идеологическими выкладками. Утверждалось, например, что немецкие автобаны, помимо выполнения своих прямых функций, должны служить выражением тесной связи народа с природой. Проектированием дорог, которые бы вписывались в «арийский ландшафт», занимался ведущий парковый архитектор Германии Элвин Зайферт.

Многие именитые специалисты в области ландшафтного дизайна охотно сотрудничали с нацистским режимом, и их деятельность распространялась не только на гражданские объекты. Так, даже для крупнейшего немецкого лагеря смерти в Освенциме была запланирована масштабная озеленительная программа, разработанная архитектором Вернером Баухом. Ему поручили не только благоустроить территорию лагеря, но и создать некий «естественный» периметр вокруг целого города из бараков, который бы маскировал ужасную действительность того, что происходило за колючей проволокой. Идею озеленения Освенцима активно поддерживали высшие чины СС, включая Генриха Гиммлера и коменданта лагеря Рудольфа Хесса.

Еще большим размахом работ могла похвастаться программа озеленения «Линии Зигфрида» (Западного вала) — оборонительного рубежа длиной более 600 км, проходившего вдоль западной границы рейха. Для маскировки этого сложнейшего комплекса, состоявшего из множества подземных бункеров, противотанковых надолбов и сотен километров траншей, нацистские специалисты несколько лет насыпали искусственные холмы, высаживали деревья и кустарники. Причем саженцы отбирались исключительно из местных пород, чтобы никаким образом не нарушить принцип «почвы и крови». Что показательно — во время работ на Западном валу широко использовался труд заключенных, многие из которых ради сохранения секретности вокруг объекта позже были расстреляны.

Маскировка не помогла нацистам удержать Западный вал — к весне 1945 года он был прорван союзниками на всем протяжении. Зато сегодня в руинах «Линии Зигфрида», как пишут немецкие СМИ, образовался своеобразный биотоп, представленный дикими кошками и летучими мышами.

Итого

Несмотря на всю свою внешне экологически сознательную риторику и новаторство в природоохранном законодательстве, нацисты и начатая ими Вторая мировая война нанесли окружающей среде колоссальный ущерб. С 1936 по 1945 год площадь лесов в Германии сократилась примерно на 10%, что составило около 1,2 млн га. Одновременно на захваченной советской территории оккупанты вырубили почти 200 млн м³ древесины.

В развязанной Гитлером войне погибло 8 млн вьючных животных: лошадей, ослов и мулов. Только на Восточном фронте вермахт за два месяца потерял почти 200 тысяч лошадей. Помимо этого, во время боевых действий было использовано, по разным подсчетам, свыше 60 млн мин и около 700 млн артиллерийских снарядов, что привело к серьезному загрязнению почв и водоемов токсичными химическими веществами.

Борьба за ресурсы, милитаризация территорий и эксплуатация окружающей среды в военных интересах привели к долговременному экологическому ущербу, последствия которого ощущаются и сегодня. Этот опыт напоминает, насколько важна осознанная и гуманная политика в области охраны природы, свободная от идеологии и военно-политических амбиций.