«Надеемся, что вы останетесь и не уедете» Как российские эмигранты помогают природе в странах, которые стали их новым домом

С февраля 2022 года сотни тысяч россиян уехали из страны и начали обустраивать свою жизнь на новых местах. В крупных центрах эмиграции — Армении, Грузии и Сербии — стали возникать волонтерские экологические инициативы. Работа по сбору и сортировке отходов, экопросвещение и помощь диким животным стали для многих возможностью поддерживать привычную рутину, помогать новому дому и вливаться в сообщества единомышленников.

«Кедр» попросил трех российских эмигрантов рассказать о своих экологических проектах в новых странах и взаимоотношениях с местными комьюнити и властями.

«Так, как вы нужны здесь, вы нигде не будете нужны»

— Я приехала в Ереван из Ростова-на-Дону 15 апреля 2022 года, а 23 апреля уже провела первый субботник. В России я помогала НКО «Экомост», организовывала просветительские мероприятия, лекции и паблик-токи. Хотя экология была моей большой страстью, основным направлением работы оставалось программирование — фронтенд-разработка. Тем не менее я всегда стремилась к сокращению отходов, в моем окружении было много экоактивистов, сотрудников Greenpeace. Еще до эмиграции я думала об экоцентре, но в России эти идеи остались нереализованными.

Приехав в Ереван, я поняла, что экологическая деятельность — то, чем я хочу заниматься полноценно. Стала искать местных активистов, пыталась с ними общаться. Написала в одну из русскоязычных групп на Facebook* — давайте все, кому интересна экология, соберемся, познакомимся и заодно проведем уборку в Разданском ущелье.

Мне начали отвечать желающие, я создала чат в Telegram. В первый день туда пришло 150 человек, через три дня оказалось уже 700: и россияне, и эмигранты из других стран, и армяне. К самой уборке присоединилось 70 человек и даже местные СМИ — оказалось, мы создали событие. Но это стало и нашим проклятием: постоянно где-то пишут, что «русские пришли убирать Армению», «русские организовали то-то». Мне очень это надоело.Русских на наших акциях действительно больше, но мне не хочется привязываться к национальности. Хочется, чтобы местные тоже приходили к нам, чтобы они не думали, что у нас чисто русское комьюнити. Поэтому в соцсетях я всегда акцентирую внимание, что наши ивенты для всех. Мы и посты в соцсетях стараемся переводить на армянский язык.

На первую акцию пришла даже замминистра экологии Армении и произнесла трогательную речь: «Мы очень надеемся, что вы здесь останетесь и не уедете. Просто помните, что так, как вы, волонтеры, нужны здесь в Армении, вы больше нигде не будете нужны». Она имела в виду, что у людей часто не закрыты базовые потребности и до заботы о природе просто руки не доходят.

СМИ писали, что из 800 населенных пунктов в Армении вывоз мусора есть лишь в 45. Во всех остальных отходы либо выбрасывают в какую-нибудь яму, либо сжигают.

После той уборки многие узнали о нас — мэр Еревана в одном из интервью признался, что ему стыдно, что приезжие убираются в Армении.

Ко второй акции у нас уже появился контакт с начальником управления коммунального хозяйства — он сам со мной связался. С тех пор коммунальные службы предоставляют нам инвентарь: пакеты, грабли, лопаты, перчатки — и организуют вывоз собранного мусора после каждой уборки.

Больше года мы еженедельно проводили уборки, общались с сообществом, консультировали людей по вопросам сортировки отходов и экопривычек, но мне хотелось создать и постоянное место для встреч и обмена знаниями. Основной проблемой было помещение — у нас не было средств на аренду.

В апреле 2023 года во время уборки в парке Победы мы случайно познакомились с владельцем ресторана Аветом Мовсесяном. Он предложил нам складское помещение для нашего инвентаря, а потом и для экоцентра, бесплатно. Весь 2023 год мы обустраивали помещение и открылись в декабре. C начала 2024 года начали платить за аренду, средства на это получали с частных пожертвований.

Это первое экопространство в Армении. Я хотела создать не просто пункт приема вторсырья, а «третье место» — пространство, куда люди могут приходить регулярно, общаться, учиться и становиться экологичнее.

В экоцентре есть лекторий, где проходят лекции, кинопоказы и дискуссии. Есть пункт раздельного сбора — мы принимаем 20 видов отходов, гостиная для отдыха и знакомств, зона Reduce & Refuse — информационные стенды о сокращении отходов, концепции zero waste и альтернативе одноразовым вещам. Есть зона Reuse (Sharing Zone) — большой своп, куда люди могут приносить ненужные вещи и забирать что-то себе. Рядом с центром установлен компостный ящик для растительных отходов, которые превращаются в удобрение для деревьев и кустарников в парке. Еще есть зона Repair: там стоит профессиональная швейная машинка — мы учим людей ремонтировать одежду и текстильные изделия, чтобы продлевать срок их службы. У нас также проходят выставки upcycle-брендов — экспозиция изделий, созданных из переработанных материалов локальными и релокационными мастерами, а также продукции местных перерабатывающих предприятий.

За первый год работы экоцентр посетило более 10 000 человек. Многие, познакомившись с экоцентром, начинают ходить и на уборки, а волонтеры, уже участвующие в них, начинают сдавать вторсырье и менять свой образ жизни. Мы регулярно проводим детские мастер-классы и экскурсии, вовлекая в процесс и родителей.

Финансирование Green Green строится на поддержке бизнеса и пожертвованиях частных лиц. Нам помогает постоянный партнер — компания «Вега», сеть крупных магазинов электроники. Они финансируют уборки и экофестивали. Есть и другие частные пожертвования: люди переводят средства через наш сайт или оставляют донаты во время мероприятий в экоцентре. Это позволяет обеспечивать работу и развитие пространства, оплачивать коммунальные услуги. На данный момент у нас нет грантов, но мы продолжаем искать новые возможности.

На первой уборке в апреле 2022 года около 70% участников были релокантами из России, 30% — армянами. Тогда я думала, что это местные жители, но позже выяснилось, что среди них было много репатриантов, которые недавно переехали в Армению и хотели внести вклад в развитие своей страны.

Со временем наша аудитория поменялась, но привлечь местных армян оказалось непростой задачей. В Армении существует предубеждение, что убирать мусор — это постыдное занятие, а мусорить — окей, если никто не видит. Мы стараемся донести, что убираться не стыдно, стыдно — мусорить, что ответственность за чистоту окружающей среды — общее дело.

Дополнительной сложностью стало то, что я не гражданка Армении. Кто-то воспринимает нас как «пришедших учить их, как жить», хотя мы просто делаем то, что считаем важным, независимо от страны проживания.

Мы пытаемся привлечь местных через взаимодействие со школами и вузами, через лекции и экскурсии в экоцентр. На наших последних уборках около половины участников составили армяне. Из них, по моим ощущениям, примерно 30% — местные жители, остальные репатрианты. Но важно понимать, что местные взрослые реже участвуют в уборках, так как работают на нескольких работах и используют выходные, чтобы провести время с семьей и разобраться с бытовыми делами. Чаще всего к нам присоединяются школьники и студенты, у которых больше свободного времени.

Что касается волонтеров из Европы и других стран, они тоже есть, но их немного. Это люди из Грузии, Ирана, Франции, США и Канады.

В этом году мы планируем увеличить количество контента на армянском языке, снимать социальную рекламу на русском и армянском, больше вкладываться в экопросвещение, сотрудничать с блогерами. При поддержке мэрии мы запустим экологические уроки в детских садах Еревана, а еще хотим водить детей на экскурсии в экоцентр.

«У нас очень большое волонтерское сообщество»

— В 2016 году я переехала в Грузию. Ездила по стране, восхищалась красотой природы, но не могла смириться с тем, что вокруг много мусора. Даже в Ваке-парке в Тбилиси — не в центральной его части, а в отдаленной — на тропинках было много пакетов, банок, всякого хлама. Меня это очень расстраивало, потому что я гуляла там каждый день и каждый день это видела.

Я решила организовать уборку со своими друзьями, нас было шестеро. Мы собирались навести порядок на большой территории, но едва смогли продвинуться на десять метров — вокруг было столько мусора, что мы просто не смогли его убрать. Помню, как залезла в какие-то кусты и выдирала из земли начавший разлагаться пластиковый пакет, он рассыпался в моих руках и я не могла его вытащить целиком. Я ужасно злилась, потому что понимала, что все равно часть пластика остается в земле. Это, среди много другого, подтолкнуло меня к тому, чтобы решать проблему более организованно.

Так вместе с моей подругой Мариам Песвианидзе мы начали работать. Информации о том, как и куда сдавать вторсырье, даже на грузинском языке было мало: и в России, и в Грузии движение по сбору мусора только набирало обороты. Поэтому мы решили, что нужно начинать с образования. Перевели англоязычные инструкции по сбору отходов и стали проводить лекции в пространстве «Циферблат». Люди, приходившие на мероприятия, становились нашими волонтерами или амбассадорами — делились информацией в соцсетях, приводили друзей. Было несколько лекций, на которые приходили представители только-только зарождавшихся в Грузии экологических проектов — например, «Мой город меня убивает», — которые работают и сейчас.

Наш проект Parki ar Minda хорошо отвечал на растущий запрос: людей начало волновать и загрязнение окружающей среды, и проблема сокращения отходов. Подобных мероприятий тогда никто не проводил.

Новой точкой роста стала пандемия COVID-19. Спрос на сбор вторсырья вырос, а проводить лекции и образовательные мероприятия стало невозможно. Так появились экотакси — позвонив в него, любой человек мог заказать вывоз раздельно собранного мусора на платной основе, и экогараж — куда можно было принести мусор самому бесплатно. В экогараже начали работать волонтеры, которые подсказывали, куда сложить тот или иной вид отходов, помогали правильно разделять на фракции.

У нас большое волонтерское сообщество — 79 человек. 90% — русскоговорящие, эмигранты из России и Беларуси, а остальные 10% — люди из Грузии и других стран, включая Европу. Сейчас, например, есть волонтерки из Франции и Бельгии. Менеджерская команда международная, в основном состоит из экспатов, хотя некоторые из нас давно живут в Грузии и получили грузинские паспорта.

Чаще приходят волонтерить те, кто жил или учился в странах с более развитой культурой раздельного сбора. Ведь в Европе его часто регулируют на законодательном уровне: тем, кто там жил, разделять мусор удобнее и привычнее. В Грузии, как и в России, такого нет.

В 2022 году в Грузию приехали эмигранты из России и работы стало невероятно много. Если раньше сдавать вторсырье приходило примерно 60 человек в месяц, то сейчас — 60 человек в день. Для многих сдача сырья оказалась способом психологической поддержки — помогала придерживаться устоявшейся рутины. Но некоторые приехавшие сразу начали волонтерить, так что и помощи стало больше. Постепенно мы открыли еще два гаража в разных районах Тбилиси.

Интерес к экологичности растет: сейчас мы проводим лекции, в том числе для сотрудников компаний, которые запускают раздельный сбор у себя в офисах. Нас часто приглашают в школы читать лекции детям.

При этом мы не сотрудничаем с грузинскими властями больше, чем это необходимо. Я давно поняла все про «Грузинскую мечту», и сооснователи проекта со мной согласны. Понятно, что какие-то вещи по сбору или просветительским мероприятиям в государственных учреждениях без контакта с официальными лицами не организовать, но мы минимизируем это взаимодействие.

Важно понимать, что переработка — не решение проблемы пластикового загрязнения.

Она не может быть конечным действием, но является важным элементом сокращения пластикового загрязнения и циркулярной сырьевой цепочки, где материалы максимально используются повторно. Часто раздельный сбор и сдача в переработку — первый шаг к более осознанному потреблению. Раздельный сбор помогает увидеть, сколько отходов мы создаем, а также принять более информированные решения о покупках — например, в магазине обращать внимание на упаковку и выбирать ту, которую можно переработать, или покупать товары без упаковки.

Когда система раздельного сбора не отлажена на государственном уровне, людям приходится накапливать какое-то количество отходов на переработку дома в течение, например, месяца или двух, и это может представлять некоторый дискомфорт. От этого дискомфорта люди начинают задавать себе вопросы:  как сделать так, чтобы этих отходов было меньше? Тут появляется возможность для изменения привычек потребления, перехода на многоразовые предметы, на жизнь без пакетов или на вторичное использование пакетов для покупки товаров на развес. Раздельный сбор — это первый шаг. Дальше, по цепочке, добавляются другие элементы, которые приводят людей к более осознанному потреблению, сокращению отходов и большей информированности.

«От благополучия диких животных зависит благополучие человека»

— Я всегда любила природу и животных, но это никогда не было моей профессией или даже серьезным увлечением. Уже двадцать лет я работаю системным администратором и до переезда в Сербию не интересовалась птицами.

Но вот в 2022 году я приехала в Белград и купила себе фотоаппарат, просто захотелось фотографировать более профессионально. Как-то сразу я обратила внимание, что вокруг гораздо больше птиц, чем в России. Конечно, в России я жила в больших городах, где априори меньше птиц, а здесь все ближе к природе: птиц много и около автомагистралей, и в городе.

Виды, которые обитают в Сербии, во многом те же, что и в европейской части России. Но некоторых здесь действительно больше. Во-первых, это мечта многих бердвотчеров — усатая синица. Очень симпатичная, маленькая, светло-рыжая птичка с длинным хвостом, у самцов вертикальные черные полосы под глазами — такие, что он похож на блэк-металлиста. Во-вторых, белоголовый сип — одна из крупнейших птиц Сербии. Падальщик. В России он крайне редко встречается, разве что на Кавказе, а в каньоне реки Увац живет огромная колония, крупнейшая в Европе. И третий вид — сизоворонка, потрясающе красивая птица, синяя с рыжим. Численность популяции сизоворонки, к сожалению, по всей Европе снижается, но в Сербии усилиями местных орнитологов, экологов и энтузиастов популяция выросла за двадцать с небольшим лет примерно в 30 раз. От 15–20 гнездящихся пар в начале программы в 2003 году до 509 гнездящихся пар только в нестбоксах (домиках), установленных участниками программы охраны сизоворонок.

Когда я начала этим заниматься, стала снимать птиц и определять виды, я наткнулась на русскоязычный бердвотчерский чат. Там в основном сидят люди, которые живут в Сербии и увлекаются бердвотчингом. Мы обсуждаем увиденных птиц, договариваемся о встречах и следующих вылазках и помогаем друг другу определять птиц по фотографиям или даже по описанию.

Оказалось, что бердвотчинг это интересно и полезно. Для меня это элемент игры — ты не просто следишь и фотографируешь, ты еще и считаешь, сколько и где птиц увидела. Например, я увидела 307 видов птиц с того момента, как начала вести подсчет, оказавшись в Сербии. Недавно я даже поехала на бердвотчерский выезд в Марокко и там увидела 125 видов птиц за две недели. Это очень затягивает.

Бердвотчинг полезен для науки — ты увидел птицу и заносишь информацию о ней в специальную базу данных приложения eBird: биологический вид, локация, дата, время и количество особей, которых было видно или слышно. Можно добавить пол, возраст, гнездовой код и степень покрытия нефтепродуктами, если это применимо. Гнездовой код — это то, чем увиденная птица занимается в момент съемки. Например, она может строить гнездо или нести для него материал, может кормить птенцов или демонстрировать ритуал ухаживания, может петь, защищать территорию. Потом эту информацию используют ученые для исследований и мониторинга миграции птиц.

Очень интересно понимать птиц — внешне они могут быть одинаковые, отличаться — только по голосу и пению. Например, есть виды пеночек, различающиеся только по голосу. Всегда есть какой-то азарт — узнать, что за птичку ты увидела или услышала.

Я так втянулась в бердвотчинг, что полгода назад поехала волонтерить на станцию кольцевания птиц на озере Лудош в регионе Воеводина. Там нас три недели учили ловить птиц, правильно вести отчетность о кольцевании, заносить данные в таблички. Это был классный опыт — вы живете в домиках, похожих на хостелы, по несколько человек в комнате с двухэтажными кроватями. Тех, кто еще учится кольцевать, кормят за 1000 динар (10 евро) в день, а тех, кто уже умеет — бесплатно. Сначала я только подносила сети и кольца, вела документы, а в последнюю неделю мне доверили кольцевать маленьких нехищных птиц. Это очень сложно — достать птицу из сетки быстро, не повредив ей крылья, а потом надеть кольцо на лапку. Сделать все это надо так, чтобы птица не слишком стрессовала. За время лагеря мне удалось окольцевать 10 птиц, для новичка это неплохо. Потом я приезжала уже одна, чтобы помочь сотрудникам с кольцеванием и набраться опыта.

Один раз мне удалось спасти маленькую пустельгу, которая залетела во двор к сербу, держащему голубей. Видимо, ее родители погибли, она еще не умела охотиться самостоятельно и не выжила бы одна. Мужчина был очень недоволен, что она там, и боялся, что голуби пострадают, хотя пустельга голубей не обидит. Пришлось забрать птичку, посадить в коробку и отнести в зоопарк. Ее там обследуют и, когда она подрастет, выпустят на волю, если не обнаружат никаких заболеваний. Мой коллега по кольцеванию как-то спасал сову, которая завязла в смоле на дереве и не мог отлепиться. Пришлось вызывать альпинистов и его снимать.

Сотрудники станции кольцевания с большим удивлением относятся к волонтерам из России, но очень нам рады. Рук всегда не хватает, и любая помощь важна. Постепенно я стала все больше вливаться в их работу — начала по своим знакомым собирать деньги на нестбоксы для сипух. Лесов в Воеводине становится все меньше: много вырубается под сельское хозяйство. Поэтому сипухи селятся то в заброшенных домах, то на развалинах, где их могут найти люди или животные и погубить птенцов. Важно устанавливать нестбоксы, в которых сипухи могут гнездиться и растить птенцов безопасно. Там же можно установить камеру.

Вот я хожу по своим друзьям и говорю: «Дай денег на домик для сипух». Показываю картинки: вот это сипуха, вот такой домик ей нужен, вот такие птенчики будут. И люди дают по 10–50 евро. Так мы уже четыре домика построили, а один стоит 50 евро.

Дальше мы планируем развивать фандрайзинг более серьезно. Как-то я разговорилась с орнитологом, и он сказал, что им не хватает денег на следующий сезон установки нестбоксов. Он спросил, не знаю ли я российские компании, которые могут нам помочь. У них нет ни сайта, ни презентации, ничего, что можно было бы показать, чтобы начать фандрайзинг. Так я начала делать лендинг и фандрайзинговую презентацию. Они в стадии разработки, но уже скоро будем запускать.

Сохранять птиц сложно, никаких действий не будет достаточно. Нужно стремиться, с одной стороны, достигать максимального невмешательства в их жизнь, а с другой — создавать им безопасную среду и изучать их. Исследовать пути миграции птиц и гнездящиеся популяции, организовывать биотехнические мероприятия вроде установки нестбоксов, бороться с незаконными вырубками, образовывать людей, особенно занятых в сельском хозяйстве, увеличивать защитные зоны, делать ЛЭП, ветряки и электрогенераторы безопасными для птиц.

Многие не представляют масштабы потерь естественных мест обитания и масштабы браконьерства. Не знают, насколько хрупкими могут быть экосистемы. Поэтому первое, что нужно сделать, — заняться просветительской работой и объяснить, что от благополучия диких животных напрямую зависит благополучие самого человека. Потому что

биоразнообразие — это не только красиво и занимательно, но и важно для устойчивости экосистем даже в городах.

Кроме того, нужно вовлекать в волонтерство больше людей, а детей учить бережно относиться к природе и показывать им животных не только в зоопарках, а в природе, например на экскурсиях бердвотчеров или на станциях кольцевания.

При участии Александры Амелиной

*Продукт корпорации Meta, которая признана экстремистской и запрещена в России