«Кедр.медиа» рассказывает, как жители Клина и Липецка на протяжении нескольких лет безуспешно бились против мусорной свалки и металлургического завода, сталкивались с равнодушием чиновников и судей, но не бросили борьбу и в итоге добились прецедентных решений международного суда.
«Воздух отравлен»
Мусорный полигон «Алексинский карьер» расположен в 70 километрах от Москвы рядом с Клином. В советское время здесь добывали песок, но с 1993 года карьер эксплуатировался исключительно как муниципальная свалка. За 20 лет сюда было насыпано примерно полтора миллиона тонн клинского мусора. Ситуация выглядела настолько аховой, что в 2013 году были разработаны поручения президента и правительства о закрытии и рекультивировании свалки.
В 2014 году Минэкологии Московской области отрапортовало о закрытии «Алексинского карьера» и… начиная с того же года на фактически уже закрытую свалку, которая не значилась в реестре объектов размещения отходов, в нарушение законов начали массово свозить мусор из Москвы — по оценке активистов, только в 2015–2018 годах на свалку привезли от 4 до 7 миллионов тонн столичного мусора. Делалось это, по словам местных жителей, без какого-либо контроля за соблюдением технологии захоронения и природоохранных норм.
Жители несколько лет подряд обращали внимание местных властей на то, что свалка работает с нарушениями норм российского права. Ближайшие дома стоят в нескольких метрах от нее. Жители отмечали, что страдают из-за выбросов вредных веществ и неприятных запахов, обращались с исками к компании-оператору полигона. Но чиновники и суды отказывали им в требованиях. Миллионы тонн мусора продолжали свозить из Москвы. Жители окрестных домов начали выходить на протесты, а полиция — выписывать им за это административные штрафы.
В 2018 году самые активные — их оказалось 14 человек — направили совместную жалобу в Страсбург. К этому моменту все российские суды они проиграли. Интересы клинчан представлял глава международной практики «Агоры» Кирилл Коротеев. Как рассказал юрист «Кедр.медиа», Европейский суд признал, что мусорный полигон является экологической проблемой: «Суд подчеркнул, что полигон функционировал с многочисленными нарушениями российского права, и эти нарушения не исправляли годами. Даже когда компания-оператор принимала меры, они не приводили к улучшению обстановки с загрязнением воздуха».
Страсбург пришел к выводу, что нарушена статья 8 Европейской Конвенции о правах человека (право на уважение частной жизни и жилища). Кроме того, не прошел ЕСПЧ и мимо того факта, что российские власти штрафовали заявителей за организацию протестов. Это суд счел нарушением статьи 11 Конвенции (свобода собраний). В пользу заявителей постановлено взыскать 40 000 евро компенсации морального вреда.
«Кедр.медиа» поговорило с жителем Клина Алексеем Котовым, одним из истцов в Европейском суде.
— С чего началась борьба жителей против мусорного полигона?
— Хочу сразу оговориться: в Клину расположен не «полигон», как везде пишут, а банальная незаконная свалка, просто очень большая. Что такое полигон? Согласно «Инструкции по проектированию, эксплуатации и рекультивации полигонов твердых бытовых отходов», которая утверждена Министерством строительства РФ 2 ноября 1996 года, полигон — это комплекс природоохранительных сооружений, предназначенных для складирования, изоляции и обезвреживания твердых бытовых отходов, обеспечивающий защиту от загрязнения атмосферы, почвы, поверхностных и грунтовых вод, препятствующий распространению грызунов, насекомых и болезнетворных микроорганизмов.
«Алексинский карьер» не соответствует этому определению, поскольку отходы тут не изолируются и не обезвреживаются — безопасность населения не обеспечена. Это просто свалка.
Наша борьба против этой свалки началась в 2015 году, когда на «карьер» начали свозить мусор из Москвы. В городе появились пробки из автопоездов с мусором, в ближайших к свалке деревнях — невыносимый запах. Изначально мы просто писали жалобы и обращения: никаких разрешительных документов на свалку не было, поэтому мы думали, что власти сейчас быстро разберутся и пресекут опасные действия. Но вместо этого чиновники начали задним числом оформлять разрешительную документацию. Эти документы были поддельными, незаконными и нужны были по сути только для того, чтобы было на что ссылаться в ответах на наши многочисленные жалобы.
В 2016–2017 годах вонь стала достигать всех районов Клина. Тупые никчемные отписки жителям порядком надоели. Стало складываться понимание, что никто эту проблему для нас решать не будет… кроме нас самих. Мы организовали первые митинги и подали первые исковые заявления для закрытия свалки и отмены поддельных разрешений.
В ответ на это власть сменила тактику и стала врать еще больше. Газеты и телеканалы рассказывали про величайшую мусорную реформу и экологическое благополучие, но обоняние и измерительные приборы говорили и продолжают говорить об обратном — воздух отравлен. Смешанный московский мусор как везли миллионами тонн, так и продолжат привозить и сыпать в землю. При этом все чиновники от губернатора до завхоза твердят: «Все свалки и полигоны в Подмосковье закрыты».
За любую другую точку зрения или даже лайк в соцсети к посту про помойку или про вонь бюджетникам грозят потерей работы, были и случае реального увольнения…
Поэтому, исчерпав внутренние средства правовой борьбы, мы были вынуждены обратиться к международным инструментам защиты, поскольку нарушителем прав уже выступали не только и даже не столько сами помойные бандиты (свалка, по нашим данным, принадлежит известному «криминальному авторитету»), сколько официальные органы власти, открыто потакающие беспределу и отравлению города.
— Какая основная проблема от свалки?
— Вонь и превышения предельно допустимой концентрации вредных веществ в воздухе. Когда ветер дует со свалки — ни погулять, ни проветрить. Приходится накрывать батареи одеялами, чтобы дома не было жарко без длительного проветривания, покупать очистители воздуха, но все равно душно. Люди смотрят прогноз погоды и не обращают внимания на температуру или дождь, а смотрят только, когда сменится ветер и можно будет приоткрыть окно без рвотных позывов.
Но если вонь иногда сдувает ветер (при этом «по очереди» страдают другие люди — свалка окружена кольцом из 14 населенных пунктов), то другие проблемы — остаются. Во-первых, загрязнение поверхностных и подземных вод свалочным фильтратом: это «сок», который десятилетиями стекает с подгнившего мусора и содержит много токсинов. Под землей ветра нет, поэтому эти загрязнения останутся в наших колодцах навсегда. Во-вторых, это уже упомянутые ложь, запугивание и разочарование, в которые погружен город.
— Сколько жителей не побоялись включиться в борьбу?
— Из-за запугивания социология может быть сильно искажена. Скорее всего, так или иначе проблемой прониклись все или почти все клинчане, на митинги выходило до 4–5 тысяч человек за раз. Деньги на газоанализатор — 141 000 рублей — удалось собрать за несколько месяцев. То есть люди активно участвовали и участвуют в решении проблемы.
— Что вас лично больше всего поражало: безразличие чиновников и судов, произвол полиции или что-то иное?
— Трудно сказать. У чиновников и судей было не безразличие, а порой весьма деятельное участие, но неоднозначное: вчера он ходил с тобой на митинг и говорил слова поддержки, а сегодня он подписывает разрешения на вырубку леса под расширение свалки и для провоза мусора по недоделанной дороге. Менты в частной беседе говорили, что если бы на митинг вышла половина города, то они бы присоединились, а так приходится выполнять заказ и винтить людей. Все это создает такую, мягко говоря, психологически некомфортную ситуацию вдобавок к соматическому отравлению выбросами свалки.
— Когда вы решили, что пора идти в Европейский суд?
— Не было такого, чтобы кто-то сидел и решал, обращаться в ЕСПЧ или нет. Соответственно, и дату такого «решения» назвать нельзя. Мы пытались решить правовую проблему правовыми методами, шаг за шагом: сперва направляя обращения в надзорные органы, потом жалуясь в судах на свалку и на незаконное покровительство надзорных органов. За отказами в суде последовали обжалования в высших инстанциях: была надежда, что на каком-то уровне правосудия крышевание прекратится и получится разорвать круговую поруку бандитов, чиновников и судей.
А потом высшие судебные инстанции в стране закончились вместе со всеми этими наивными надеждами. Дойдя до Верховного суда и получив там абсурдные отказы, мы исчерпали и терпение, и внутренние инструменты правовой защиты. В смысле национального судопроизводства это тупик, но исчерпание внутренних средств — это как раз то, что нужно для обращения в органы международного правосудия, среди которых ЕСПЧ на тот момент был наиболее эффективным.
Поэтому обращение в ЕСПЧ было естественным и последовательным ответом на тупые и необоснованные отказы российских судов. Приходилось соблюдать некоторую дисциплину, чтобы не пропустить сроки обжалования, поэтому несколько десятков жалоб были поданы в течение нескольких лет. И 11 октября суд принял решение по 14 жалобам; вероятно, это не последнее решение ЕСПЧ по клинской свалке.
— Что-то изменилось после решения ЕСПЧ, как полигон продолжает функционировать сейчас?
— С момента опубликования решения прошло несколько недель… За это время на свалку привезли и высыпали примерно 50 тысяч тонн мусора из Москвы. Для сравнения: город Клин производит такое количество мусора за год.
Если в прошлом году высота горы мусора была 23 метра, то сейчас — 54 метра. Это при том, что мантру «все свалки и полигоны в Подмосковье закрыты» они начали твердить еще в позапрошлом году.
— Есть ли, на ваш взгляд, перспективы, что что-то изменится?
— Одно несомненно: свалка рано или поздно закроется. И тогда чинуши, которые сейчас пишут многочисленные отписки про «тщательный надзор за экологическим благополучием клинчан», начнут театрально хвататься за голову и орать: «Ай-ай-ай, какой беспредел, как же это так, кто это наделал, почему же никто же замечал и не писал жалобы…»
Я продолжаю призывать всех клинчан и единомышленников приложить адекватные усилия к тому, чтобы это произошло как можно быстрее.
Не все истцы дожили
Наравне с решением по «клинскому кейсу» Европейский суд 11 октября 2022 года вынес постановление по иску жителей Липецка, которые годами жаловались в российские суды на загрязнения воздуха из-за выбросов Новолипецкого металлургического комбината (НМЛК). Еще 2009 году группа липчан обратилась с жалобой в Страсбургский суд, утверждая, что НЛМК и еще три крупных липецких предприятия выбрасывали в воздух и питьевую воду вредные вещества, концентрация которых в конце концов стала превышать предельно допустимые уровни. И вот спустя 13 лет ЕСПЧ вынес решение, как и в случае со свалкой в Клину признав нарушение статьи 8 Конвенции (право на уважение частной жизни и жилища).
«Страсбург признал, что при серьезном загрязнении воздуха в течение многих лет меры по принуждению НЛМК к соблюдению экологических требований были недостаточны: изменения если и были, то незначительны. Даже в последние годы усилия федеральных и региональных властей, когда они вообще прилагались, не изменили того, что Липецк остается одним из наиболее загрязненных городов, воздух в котором — серьезный фактор риска для здоровья», — рассказал «Кедр.медиа» адвокат Кирилл Коротеев, который представлял группу из 22 заявителей в этом деле. ЕСПЧ назначил им 55 000 евро компенсации.
Правда, за 13 лет, что рассматривалась жалоба, некоторые истцы скончались. По данным местных жителей и экологов, кто-то из них умер от заболеваний, вызванных неблагоприятной экологической обстановкой. Среди них — Вячеслав Павлов, один из тех, кто активно участвовал в борьбе против выбросов НМЛК и был инициатором коллективного иска в Европейский суд. К слову, жалоба липчан официально так и называлась: «Павлов и другие против Российской Федерации». О том, что она рассмотрена, он уже не узнает и не скажет, что думает о ней.
Экологическая практика ЕСПЧ
Этим летом, как известно, Владимир Путин подписал закон, разрешающий не исполнять решения Европейского суда по правам человека, вынесенные после 15 марта 2022 года, — в этот день Россию исключили из Совета Европы. Клинский и липецкий кейсы, увы, подпадают под этот новый закон времен «спецоперации». С большой долей вероятности еще долго не видать заявителям и присужденных компенсаций. Возможно, никогда.
Но тем не менее в этой истории принципиально важно то, что эти два дела, выигранные обычными россиянами в Страсбурге, доказали, что
экологические права наших граждан должны быть такими же естественными, как и остальные, и не нужно бояться их отстаивать.
Учитывая, что экологические дела в практике ЕСПЧ вообще редки, эти два выигранных дела существенно ее дополнили. На кейсы Клина и Липецка теперь при подаче жалоб могут ссылаться заявители из других стран мира, где происходят подобные экологические нарушения.
По словам юриста Кирилла Коротеева, постановления Страсбурга по Клину и Липецку содержат много новых важных деталей для аргументации нарушений в экологических делах, причем не только заявителями, но и правительствами.
— Как давно международное право пришло к тому, что экологические права — такие же неотъемлемые, как и все остальные. Триггером были какие-то конкретные кейсы? На что вы, например, ссылались в жалобах? — спрашиваю у него.
— Первым экологическим делом, которое рассмотрел ЕСПЧ, было дело Лопез Остра против Испании еще в 1994 году. Первое экологическое дело в отношении России было в 2005 году — «Фадеева против России». Оно касалось загрязнения воздуха в Череповце из-за деятельности металлургического комбината «Северстали». Я представлял заявительницу. В Европе осознание, что экологические проблемы могут влиять на жизнь людей и их права, пришло раньше, специфика Европейской конвенции о правах человека и Международного пакта о гражданских и политических правах в том, что они защищают индивидуальные права людей, а природу, биоразнообразие и другие блага — не защищают. Поэтому вся практика ЕСПЧ [по экологическим правам] основана на положении о праве на уважение частной жизни и жилища. Соответственно, заявители должны доказать, что именно они страдают от загрязнения (а не звери и птицы в лесу). И это только отправная точка аргументации, а не конечная, как многие думают. Недостаточно доказать, что загрязнение опасно для человека, надо еще и доказать, что принятые государством меры в отношении загрязнителей неадекватны. Это удалось заявителям в двух недавних делах, но каждое из них — как и предыдущие, и последующие — требуют много усилий.
— А сейчас, когда путь в ЕСПЧ для россиян оказался закрыт, остались ли какие-то другие международные механизмы для защиты «права на чистый воздух»? Можно ли, скажем, ту же логику, которая сработала в Европейском суде, применить при обращении в Комитет по правам человека ООН?
— У ООН очень небольшая пока практика, и она также требует, чтобы от загрязнения непосредственно страдали люди. Пока решения Комитета по правам человека единичны, но развитие практики возможно.
