Интервью

Перенаселена ли планета? Часть 1. Еда 

Географ Николай Дронин — о восьми миллиардах человек, дефиците пресной воды, голоде и способе жить на $72 в год

17 января 2023
Николай Дронин. Фото: Арден Аркман / Кедр

Николай Михайлович Дронин — российский географ, кандидат географических наук. Заведующий лабораторией глобальной и региональной геоэкологии географического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова.

ООН объявила, что население Земли достигло восьми миллиардов человек. Эту информацию все восприняли по-разному. Кто-то радовался, что нас много, кто-то — наоборот, указывал, что планета перенаселена. А, на самом деле, можно ли говорить о перенаселении с точки зрения способности планеты удовлетворить базовые потребности человечества, например — потребности в пресной воде и продовольственных ресурсах?

— Первая конференция ООН по продовольственным вопросам прошла в 1972 году. И тогда уже поднимался вопрос, сколько человек мы, собственно, можем прокормить. Появились термины «продовольственная безопасность», «продовольственные риски». И называлась цифра — десять миллиардов человек. Причем она называлась так же в двух ракурсах — в позитивном и негативном: «десять миллиардов вполне можем прокормить» и «десять миллиардов — это много». Но все-таки эта цифра — рубеж.

Десяти миллиардов, согласно прогнозным моделям, мы достигнем к 2050 году. Это нетрудно просчитать, потому что у нас есть идущий по алгоритмической кривой тренд, и есть шаг: мы знаем, за какой период население Земли выросло с семи до восьми миллиардов человек. Дальше прогнозы немного разнятся, но наиболее обоснованный говорит о том, что [после 2050 года] роста больше не будет, а к 2100 году начнется даже снижение численности, причем не в связи с нехваткой ресурсов, а в связи с демографическим транзитом. Любая страна проходит несколько стадий в демографическом развитии.

  • На первой стадии люди очень много рожают, но и смертность остается крайне высокой. Поэтому прирост населения получается небольшим.
  • На второй стадии рождаемость остается высокой, но благодаря комплексу мер — например, введению новых санитарно-гигиенических норм, прогрессу медицины — смертность падает.
  • На третьей стадии рождаемость снижается, потому что приходит осознание, что экономически много рожать уже не выгодно.
  • На четвертой государства достигают баланса между смертностью и рождаемостью — выходят на плато.
  • И могут войти даже в пятую стадию, когда смертность превышает рождаемость — это касается, например, современной России и некоторых западных стран, где численность населения снижается.

Мир в целом сейчас приближается к четвертой стадии — выходу на плато.

В 1960-е годы прошлого века население Земли росло на 2,4–2,6% в год, сейчас — на 1,24%.

Это никак не свидетельствует, что раньше уровень жизни был выше. Напротив, потребление было довольно скромным, а сейчас у нас гигиеническая норма по питанию — 3 000 килокалорий на человека в сутки, и в среднем по миру так и есть, а в США — и вовсе 3 600 килокалорий. Так что если отвечать на вопрос, прокормим ли мы восемь миллиардов человек, — да, прокормим. Если не за счет натурального хозяйства, то за счет современных технологий — тех же генно-модифицированных продуктов.

Но ведь названные вами 3 000 килокалорий — средний показатель. Он неравномерно распределен. С Соединенными Штатами, Европой все понятно. Но в развивающихся странах едят значительно меньше, а основной рост населения дают именно они.

— Это самый сложный вопрос. Потому что он социально-политический. В 2000 году на международном уровне была поставлена цель — к 2015-му сократить в два раза число голодающих, то есть тех, кто потребляет меньше 2 000 килокалорий в сутки. Тогда таковых было 800 миллионов человек. Эта цель не была достигнута, и даже наоборот — сейчас некоторые эксперты заявляют о 850 миллионах голодающих.

Причина, на мой взгляд, в неэффективности методов решения проблемы. Да, есть авиационный флот ООН, который каждый день доставляет продовольствие в развивающиеся страны. Но в то же время сохраняется колоссальный дисбаланс в производстве: индустриально развитые государства остаются и самыми продвинутыми в области сельского хозяйства, и они же являются лидерами в лесной промышленности — у них 70% мирового производства древесины. Все бедные страны зависят от глобального рынка, и как только на нем случается кризис, бьющий по экономикам развитых государств, — бедные страны недополучают продовольствия, и количество голодающих растет.

Фото: Ninno Jackjr / Unsplash

Чем еще плоха прямая помощь — тем, что в развивающихся странах высокий уровень коррупции: то, что им поставляют, зачастую просто разворовывается и не доходит до адресатов. Альтернативой этому подходу могло бы стать стимулирование выхода развивающихся стран на мировой рынок, стимулирование производства на их территориях, строительство инфраструктуры, электрификация, разумеется — образование населения.

Но в то же время с выводом развивающихся стран на мировые рынки нужно действовать очень тонко. Потому что есть примеры, когда одобряемые на международном уровне инициативы дают совершенно неожиданный отрицательный результат. Например, в 1990-е годы на правительство Индии вышли производители ГМО из крупной американской компании Monsanto. Они убедили власти страны в том, что смогут вытащить бедных индийских крестьян на международные рынки: для этого им предложили выращивать генно-модифицированный хлопок. Крестьяне согласились, набрали кредитов у ростовщиков, накупили саженцев, и… получили нулевой результат. Ничего у них не выросло: генно-модифицированный хлопок оказался слишком чувствителен к засухе. Результатом стало 25 тысяч самоубийств, потому что люди просто не могли выплачивать кредиты.

Были и другие неудачные примеры. И они, конечно, сильно подорвали доверие развивающихся стран, усугубив продовольственную проблему.

А почему население в большей степени растет именно в развивающихся, неблагополучных странах?

— Потому что они находятся на первых этапах демографического перехода. Причины чисто экономические: если у тебя высокая смертность, в том числе младенческая, надо с гарантией рожать, чтобы выжил хоть кто-то. Плюс, разумеется, это обычаи и другие культурные составляющие.

Но! Есть еще один очень важный, фундаментальный момент.

У нас почему-то принято думать, что увеличение численности населения Земли — это только появление новых ртов. Однако на деле — это появление новых рук: каждый человек в среднем больше производит, чем потребляет. Экономика государств не росла бы, если б было по-другому.

И, в том числе по этому, Китай отказался от программы «одна семья — один ребенок». Хотя там была и другая причина: демографы подсчитали, что к 2100 году население Китая в случае рождения одного ребенка в семье составит 140 млн человек. Ну, то есть будет таким же, как в России. И они ужаснулись.

А что вообще такое перенаселенность, каковы критерии?

— Определения даются разные, и все они на уровне метафор. Ну, мы можем представить, что это просто очень много людей вокруг или та же нехватка еды. Но, на самом деле, исторические прецеденты, примеры перенаселенности — есть. Так, колонизация Америки была вызвана сельским перенаселением Европы. Российская революция 1917 года была вызвана перенаселением в селах. Это был не вопрос пропитания, а вопрос занятости людей. Просто не нужно было столько рабочих рук в сельской местности. Соответственно, должен был происходить отток. Европа реализовала отток и в Америку, и в города — то есть урбанизацию. Наша страна чуть медленнее, но реализовала отток населения в города.

Есть, конечно, теоретические критерии: например, несущая способность ландшафта — сколько населения способна прокормить та или иная территория. Но, на мой взгляд, они слишком непрактичны. Особенно в условиях современной мобильности населения.

Сейчас довольно активно обсуждается, что одним из наиболее дефицитных ресурсов в мире в скором времени станет пресная вода. Таджикистан с Кыргызстаном уже периодически ведут за нее бои в Ферганской долине. Действительно ли мир может ждать ее нехватка?

— Опять же, не все так просто. В упомянутой Центральной Азии воды много. А борьба скорее идет за доступ к ней. И все это усугубляется немаркированными границами: государства спорят, кому принадлежит тот или иной источник. То есть проблема скорее в распределении.

И эта проблема существует и внутри самих центральноазиатских государств. После распада СССР выяснилось, что на месте некогда коллективных хозяйств образовались тысячи индивидуальных и что ирригационная система выстроена так, что те, кто находится ближе к источникам воды, получают возможность ее распределять. Соответственно, они забирают себе больше воды, чем те, кто находится дальше от источников.

Решить эту проблему, к слову, тоже пытались на международном уровне. США предложили создать в Центральной Азии бассейновые управления, которые бы распределяли воду по заявкам. Но закончилось все безрезультатно: и хозяйства запрашивали больше воды, чем им реально было нужно, и управления им эту воду недодавали. А главное — никто за воду не захотел платить. Это оказалось просто не в менталитете местных жителей.

Мы в России, люди в Европе и США привыкли, что вода — это платный ресурс и потреблять его нужно по нормативам. А там не так.

Фото: James Baltz / Unsplash

Каким странам или регионам в большей степени грозит продовольственный и водный кризис?

— На этот вопрос, в принципе, легко ответить. Просто взять перечень бедных стран: у всех будут продовольственные проблемы. Другое дело, что там люди научились жить на $72 в год…

В год?

— В год. Если каждый день есть 660 граммов кукурузной муки и 30 граммов подсолнечного масла — они обеспечат вам 3 000 килокалорий в день. Это классические жареные лепешки. Они реально помогут выжить физически. Но, разумеется, это не слишком здоровое питание.

А все-таки водный кризис кому-то может грозить из-за перенаселения?

— Даже при существующем уровне технологий вполне реально обеспечить водой любую местность. Даже арабские государства, долгие годы имевшие проблемы с обеспечением питьевой водой, уже перешли на опреснение морской воды — теперь у них бесконечный источник.

Возможен ли вообще мировой голод?

— Мне кажется, нет. Есть запасы земель, которые можно использовать под сельское хозяйство: и у нас, и в Европе, и в США. Более того, площади, используемые под выращивание культур, постоянно сокращаются. И не потому, что земли становятся непригодными, а потому, что совершенствуются технологии: с определенной площади земли удается собирать больше урожая. Бедные страны все так же могут рассчитывать на прямую продовольственную помощь.

И даже изменение климата не способно привести к голоду?

— Изменение климата — самая большая угроза. В целом по миру мы сейчас теряем около 5–6% продовольствия из-за изменения климата. Но, опять же, надо понимать, что слово «теряем» не означает, что продовольствия становится меньше — нет, рост идет, и потребности рынка обеспечиваются. Но этот рост мог бы быть еще интенсивнее.

На самом деле, сейчас урожайность в развитых странах на 80% зависит от технологического фактора и на 20% — от климатического. Даже если взять Россию: у нас климат в основной сельскохозяйственной зоне, в Черноземье, ухудшился — стало больше сухих дней, осадки стали менее равномерными. Но при этом с 2012 года там получают рекордные урожаи. Почему? Потому что к 2012 году стали доступны определенные технологии, давно использующиеся в западном мире.

И, насколько я знаю, по предварительным данным, 2022 год в России — даже несмотря на летние волны жары — стал годом с абсолютно рекордной урожайностью.

«Здесь будет Марс»

Гигантский медный карьер на Урале расширяется в сторону 8-тысячного поселка. Жители протестуют

Общаются ли киты на разных концах планеты?

Бонусный отрывок из книги Эда Йонга «Необъятный мир» — для читателей «Кедра»

Кто в цирке не смеется

Анатомия цирков с животными: почему десятки тысяч россиян требуют их запретить. Разбор «Кедра»

Чувствуют ли животные боль?

Отрывок из новой книги Эда Йонга «Необъятный мир. Как животные ощущают скрытую от нас реальность»

Суп для Ван Гога

Зачем климатические активисты на Западе обливают картины краской? «Кедр» спросил их самих