На прошедшей осенью 2021 года конференции ООН по борьбе с изменением климата мировые лидеры поставили перед собой амбициозные задачи:
- более 40 стран взяли на себя обязательства отказаться от использования угля к 2030–2040 годам;
- более 100 государств обязались остановить к 2030 году рубки лесов на своих территориях;
- к концу десятилетия более 80 государств обязались сократить на 30% выбросы метана.
Однако сейчас на фоне событий в Украине «зеленый переход» оказался под угрозой: выведенные из эксплуатации угольные ТЭС вновь возвращают к работе в странах Европейского союза, в том числе — ведущих, таких как Германия и Италия. Аналогичную расконсервацию проводит Австралия. Увеличивается добыча угля в США.
Но природа не может подстраиваться под политические изменения. Глобальное потепление продолжается и несет угрозу всем людям, вне зависимости от их гражданства и национальности. И — не только людям.
О том, чем опасно повышение температуры Земли для России и мира, как его остановить и реально ли это в условиях политической турбулентности, — говорим с климатологом, лауреатом Нобелевской премии мира 2007 года за распространение научных знаний по проблеме изменения климата Алексеем Кокориным.
— В прошлом году Межправительственная группа экспертов по изменению климата представила доклад, согласно которому температура Земли может повыситься на 1,5°C к 2040 году. В этом году эксперты представили новый доклад, в котором приводится уже новый срок — 2030 год. И СМИ, и экоактивисты обратили внимание на разницу: сразу десять лет! Неужели глобальное потепление настолько ускорилось? За счет чего?
— Все же речь в этих докладах идет о разных вещах. В первом — о том, что среднегодовая температура к 2040 году будет на 1,5°C выше, чем во второй половине XIX века. То есть каждый год у нас будет в среднем теплее на 1,5°C, чем два столетия назад.
Во втором же докладе говорится, что с большой вероятностью хотя бы один год до 2030-го будет на 1,5°C теплее, чем во второй половине ХIX века.
То есть в первом докладе речь о стабильно высокой температуре к 2040 году, а во втором — о разовом, пиковом случае до 2030 года.
При этом глобальное потепление — действительно ускоряется. Растет концентрация парниковых газов в атмосфере, в первую очередь — из-за антропогенного фактора. Человек в процессе своей деятельности — особенно при сжигании ископаемого топлива, при вырубке тропических лесов и при производстве цемента — выбрасывает примерно в два раза больше парниковых газов, чем могут поглотить океан и наземные экосистемы.
Есть вероятность, что лет через двадцать мы сможем наблюдать не ускорение, а замедление глобального потепления. Но для этого нужно, чтобы государства успешно решали задачи по достижению углеродной нейтральности.
— Насколько я понимаю, происходящее сейчас на территории Украины решению этих задач не способствует. Государства все больше возвращаются назад — к ископаемому топливу…
— Ничего не могу сказать про Украину. Вообще ничего. Но энергетические изменения в Европе — конечно, негативные. Возросшие объемы сжигания угля и переход от трубопроводного газа на сжиженный приводят к большей эмиссии парниковых газов. Однако это — явления, имеющие пока краткосрочный характер. Может быть, они будут актуальны год или полтора.
Стратегически подход все-таки не меняется: достижение углеродной нейтральности обещано разными государствами к 2050–2060 годам, поэтому время, чтобы отыграть негативный эффект, есть.
— Чем повышение температуры Земли грозит конкретно России?
— Если говорить о России, то мы должны оперировать частотой и силой опасных метеорологических явлений. Потому что при глобальном потеплении есть, конечно, так называемые медленно развивающиеся явления — например, подъем уровня мирового океана или таяние вечной мерзлоты, но первое для нас куда менее актуально, чем для стран, находящихся на малых островах, а последствия таяния вечной мерзлоты — это угроза, которая в полной мере себя может проявить в отдаленной перспективе.
А вот опасные метеорологические явления мы можем наблюдать уже сейчас. И почти все они связаны именно с глобальным потеплением.
Ураганы и селевые потоки в Краснодарском крае. Вырывающие деревья с корнями порывы ветра в Москве. Смерчи в Чувашии. Опустынивание на юге России. Это все последствия глобального потепления. По мере его усиления такие негативные природные явления будут происходить чаще.
Экстремальные температуры и экстремальные осадки (включая их отсутствие) — то есть и наводнения, и засухи — связаны между собой в подавляющем большинстве случаев. Может меняться частота и интенсивность осадков: например, вместо 10 умеренных снегопадов может произойти два очень крупных. Или вместо 10 дней с умеренным дождем мы можем получить залповый выброс осадков и селевой поток.
Да, есть опасные природные явления, не связанные с изменением климата, — те же цунами, которые образуются из-за извержений вулканов и землетрясений. Но участившиеся ураганы и наводнения — это точно последствия изменения температуры Земли. Как и так называемые волны жары — то есть последовательные периоды аномально жарких дней.
В XIX веке волны жары случались один раз в 50 лет. Сейчас они происходят раз в 10 лет. При этом они и длиннее, и сильнее примерно на 1°C, чем были тогда. Прошлая волна жары в Москве была в июле 2021 года, до этого — летом 2010. Раньше все это происходило гораздо реже.
При этом Россия, конечно, получает от глобального потепления не такой ущерб, как, например, Центральная Азия — засушливый и пустынный регион. У нас повышается температура, происходит больше катаклизмов, но в той же Центральной Азии становится просто все сложнее вести сельское хозяйство из-за нехватки пресной воды. И если человечество не сможет решить задачи по достижению углеродной нейтральности, то мы получим массовую миграцию людей — климатических беженцев.
— В прошлом году 26% россиян заявили, что не верят в глобальное потепление. Широко распространена теория о том, что в Средневековье температура Земли была выше, чем сейчас, и, значит, процесс смены температур якобы цикличен — мол, мы видим естественное изменение климата, а антропогенный фактор тут ни при чем. Так ли это?
— Есть еще люди, которые не верят, что Земля круглая. Ну что им можно сказать? Это не вопрос веры, это вопрос научного знания.
Вот доказательства глобального потепления. Первое — установленное исследователями повышение температуры воды во всех мировых океанах. Второе — понижение температуры нижней стратосферы. Парниковый эффект — это своего рода пленка. Если вы на даче установите парник, то внутри у вас температура повысится, а над пленкой — чуть-чуть снизится. Именно это у нас и происходит. И вода в океане становится постоянно теплее, а нижние слои стратосферы — чуть холоднее.
— Есть и другое расхожее мнение: мол, ничего плохого в глобальном потеплении нет, только площадь пахотных земель увеличится…
— Да, это мнение популярное, но исключительно в кругах непрофессионалов. Проблема в том, что у нас идет очень неравномерный процесс увеличения опасных явлений. На севере осадков становится только больше, а на юге — только меньше.
В России условная урожайность действительно растет и будет расти, но на каких территориях? От Москвы и Екатеринбурга на север! А там — бедные почвы, там все равно ничего толком не вырастет.
Зато на юге, где почвы плодородны, увеличивается количество засух. Поэтому для сельского хозяйства прогноз отрицательный.
Конечно, Россия, Канада и Скандинавия пострадают от глобального потепления меньше, чем Африка, Центральная Америка или Азия. Эти регионы и так вододефицитные, а тут осадков станет еще меньше. Но глупо радоваться тому, что у кого-то сдохнет корова, а у тебя всего лишь овца — хуже станет всем.
— К слову о коровах и овцах. Чем опасно глобальное потепление для растительного и животного мира?
— Это вопрос скорее к ботаникам и зоологам. Но я могу рассказать об арктических животных. Например, о белом медведе.
Лед в Арктике сейчас тает быстрее, чем раньше. И значительное количество особей белого медведя не успевает к этому приспособиться, не успевает сообразить, что нужно обязательно по весне держаться кромки льда, потому что там находится их главная пища — тюлени.
Какое-то количество белых медведей по весне уходит к северному полюсу, а какое-то — остается на берегу, отрезанным. Что происходит дальше? Оставшиеся «на берегу» медведи идут к людям, идут на помойки. Происходят конфликты, заканчивающиеся гибелью как животных, так и человека. Чаще — гибелью медведей.
Что нужно сделать, чтобы сократить количество таких инцидентов? Нужно адаптировать и медведей, и человека к меняющейся ситуации. Во-первых, не выбрасывать хоть сколько-нибудь съедобный мусор. Вообще. Во-вторых — эффективно отгонять медведей: не просто с помощью собак, а, возможно, и с помощью резиновых пуль. И заниматься этим нужно системно и до тех пор, пока медведь не поймет, что условие его выживания — не идти к людям. Медведь сможет найти альтернативный источник питания даже на берегу — например, на тех же моржовых лежбищах. Или — со временем будет лучше чувствовать наступление арктической весны и понимать необходимость оставаться на льдах Северного полюса.
— Смогла ли хоть немного притормозить глобальное потепление реализация Парижского соглашения?
— Вы знаете, Парижское соглашение все-таки немного не о том. У него в заголовке, конечно, написано, что его задача — остановить глобальное потепление. Но реально это скорее соглашение о помощи более слабым странам со стороны более сильных. В первую очередь — в адаптации их здравоохранения, сельского и водного хозяйства к изменению климата. Потому что условному Кыргызстану — не до сокращения выбросов в принципе. Им бы сохранить свое сельское хозяйство в условиях вододефицита и избежать продовольственного кризиса.
В этом плане — да, Парижское соглашение работает: деньги выделяются, и, по большей части (конечно, не без каких-то коррупционных моментов) — идут на адаптацию развивающихся стран к изменению климата.
— Это слово «адаптация» немного смущает. То есть избежать серьезного потепления уже невозможно, а можно только подстроиться под него?
— Уровень потепления в 1,5°C к 2040 году будет достигнут практически со стопроцентной вероятностью. Какие-то фантастические усилия весь мир должен приложить, чтобы этого не случилось. Но нужно понимать, что на эти 1,5°C государства сейчас закладываются, они к этому готовятся. Более того, скорее всего человечество сможет остановиться не на 1,5°C, а на 2°C — примерно к 2060 году. В таком случае количество волн жары увеличится в три раза: то есть в Центральной России примерно каждый третий год будет жарким. Это плохо, но не критично, к этому можно адаптироваться.
А вот избежать нужно повышения среднегодовой температуры на 4°C. Потому что тогда волны жары будут случаться практически каждый год. А количество катаклизмов увеличится кратно.
Более того, в таком случае глобальное потепление станет причиной массового продовольственного кризиса: ведение сельского хозяйства в вододефицитных регионах станет, скорее всего, просто невозможным, и нас ждет появление до трех миллиардов климатических беженцев.
Чтобы всего этого избежать, опять же, нужно выполнить уже поставленные задачи по достижению углеродной нейтральности.
— Как Россия адаптируется к глобальному потеплению?
— Ну, как минимум в Москве, здравоохранение мобилизуется под волны жары, все службы реагируют насколько это возможно оперативно, и количество смертей среди представителей групп риска — например, людей с больным сердцем — снижается. Другая история — с распространением энцефалитного клеща, который сейчас из-за потепления распространяется все дальше на север. Раньше его не было в центральной части Архангельской области, а лет 15 назад он дошел и до самого Архангельска. Медики объяснили жителям, что такое энцефалит, как от него прививаться, прошли обучение, как его лечить, — и количество заболеваний снизилось.
Разумеется, к адаптации относится и расчистка русел рек, и строительство дорог в тех местах, где раньше были только зимники — потому что машины все чаще проваливаются под воду.
А вот что касается борьбы с глобальным потеплением и сокращения выбросов, то я расскажу о двух ключевых проблемах, которые нужно решить. Во-первых — нужно наконец-то стать энергоэффективной страной, снизить потери энергии, заменить изношенную инфраструктуру. Банальная замена старого газового котла на новый приводит к снижению выбросов.
Во-вторых, нужно снижать количество лесных пожаров. Потому что при горении лесов происходят колоссальные выбросы парниковых газов. Президент Владимир Путин поставил задачу, чтобы к 2030 году площадь, пройденная лесными пожарами, была в два раза ниже, чем в 2021 году. В прошлом году она, правда, была большой — 18,16 млн га. Но снижение на 50% было бы все равно очень серьезным. И как отчетный показатель для каждого региона введено количество пожаров, потушенных в первые сутки после обнаружения.
Показатели правильные, безусловно. Надо бы их еще выполнить.
