Кольцо для пеночки Фотоистория о жизни крупнейшей в России орнитологической станции: зачем птиц ловят в сети

Через Ленинградскую область каждый год пролетает до 25 миллионов птиц. Осенью они летят зимовать из северных регионов на юг и восток, а весной — возвращаются обратно. От 7 000 до 25 000 пернатых попадается в сети Ладожской орнитологической станции (ЛОС), после чего ученые их кольцуют. Мечение кольцами с индивидуальными номерами позволяет определять продолжительность жизни представителей разных видов, маршруты их перелетов, места зимовок и гнездования. За 56 лет существования ЛОС окольцевала около миллиона птиц.

С 1980-го станцию окружает особо охраняемая природная территория (ООПТ) — Нижне-Свирский заповедник. Из-за гнездящихся в нем и пролетающих через него птиц заповедник отнесен к водно-болотным угодьям международного значения.

Вера Рыженкова пришла волонтером на кольцевание птиц семь лет назад, а сегодня она — природоохранный инспектор. Вера рассказала «Кедру», как работает крупнейшая в России орнитологическая станция и как люди здесь помогают пернатым. Публикуем ее монолог. 

«В радиусе 20 километров — ни души»

Представьте, как пеночка весом в восемь граммов летит от Ленинградской области, допустим, в Африку. Насколько упорно нужно двигаться к своей цели, чтобы совершить такой марш-бросок! Хотя тебя — маленькую такую — всегда может сдуть ветер.

Птицами я восхищалась с детства. В пятом классе заявила, что хочу работать в заповеднике. Высшее образование тоже получила по профилю — отучилась на инженера лесного хозяйства. Мой первый заход на ЛОС случился в 2017 году. Май. Дорогу до станции размыло. Более 11 километров мы с сотрудником станции прошли пешком — по хвойному лесу, на закате. Уже на следующий день в ловушки прилетело какое-то невероятное количество птиц, у всех красивое яркое оперение — брачный период. Светит солнце — и вот это все только для тебя.

Моих знаний по видовому составу птиц хватило, чтобы за меня взялись научные сотрудники и обучили кольцевать. С того момента я стала приезжать на станцию ежегодно, несколько раз за сезон. А в 2020-м решила, что пора что-то менять. Захотела устроиться в Нижне-Свирский заповедник. И руководство предложило мне работу в отделе охраны. Я тогда слабо понимала, что это такое, но желание жить подальше от города, помогать природе и делать что-то значимое — все это пересилило боязнь неизвестности.

Чем занимается отдел охраны?

На данный момент я являюсь старшим государственным инспектором в области охраны окружающей среды. Мои задачи — выявление и пресечение нарушений на территории заповедника.

В заповеднике по сути запрещена любая деятельность человека. То есть если вы приехали, не оформили пропуск, не заказали себе экскурсию, не взяли сопровождающего, а просто пошли в лес — вы уже нарушитель, и за такую прогулку вас ждет ответственность. Поэтому отдел охраны ежедневно патрулирует территорию, чтобы природное сообщество могло функционировать без излишних вмешательств. 

Территория заповедника охватывает не только сушу, под охраной находится часть Ладожского озера. Поэтому большая часть нарушителей в теплый период — это люди, заплывающие в заповедник на лодках. Зимой патрулирование чаще всего происходит на снегоходах. В межсезонье есть специальная гусеничная техника, аэролодки. Вне зависимости от времени года действуют и пешие патрули, зимой — лыжные.

При поимке нарушителя мы смотрим на правонарушение. Если человек, допустим, просто зашел — это административная ответственность и штраф по статье 8.39 КоАП в размере от 3 000 до 4 000 рублей. Если же человек собрал грибы и ягоды, это уже серьезнее, и сотруднику отдела охраны нужно дополнительно рассчитывать ущерб. Если же он ловил рыбу или охотился, здесь мы надолго застреваем, работая вместе с полицией, — человеку светит уголовное дело.

Сейчас на ЛОС я появляюсь в основном во время патрулирования. Но в сезон миграций, когда птиц особенно много, помогаю с кольцеванием, а еще курирую волонтерство на станции. Набираю людей, разъясняю особенности работы здесь и формирую графики будущих добровольных помощников. 

Не отпуск на Ладоге

Каждый сезон на станцию приезжают волонтеры — они меняются раз в десять дней. Тех, кто прочитает эту историю и захочет поехать, должна предупредить: здесь довольно тяжелые физические нагрузки и недостаток сна, а не что-то вроде отпуска на берегу Ладоги. 

Рабочий день волонтера начинается с рассвета. Именно на рассвете ставятся ловушки на птиц. Самые ранние постановки у нас летом — в 3:30, к октябрю график смещается до 7:00. Отлов идет до 14:00, вне зависимости от сезона. Это значит, что каждые 15 минут волонтеры обходят ловушки и приносят на кольцевание всех попавшихся птиц. Исключение — дождливые дни. Во-первых, в дождь птицы не летят. Во-вторых, случайным птицам будет некомфортно в мокрой ловушке, а птичья жизнь для нас на первом месте.

Помогают ли на станции пострадавшим птицам?

Пострадавших животных как таковых у нас нет. Чаще всего летит какой-нибудь зяблик, у которого болячка на ноге — сотрудник станции ее обработает и отпустит птичку обратно. Но ничего больше. Мы в заповеднике, у нас минимальное вмешательство в естественный ход вещей. 

Реже попадаются птицы не в лучшем здравии, но они в состоянии лететь и проходить свой жизненный путь дальше. Их домой никто не понесет. Во-первых, это неправильно, это естественный отбор. Во-вторых, это незаконно, если на то не получено специальное разрешение. Здоровое животное, которое может само передвигаться, лететь, бежать и так далее, изымать нельзя. 

Тем более мы не принимаем найденных птиц от неравнодушных граждан. Мы не центр помощи, у нас нет навыков по содержанию и лечению птиц. Изучение естественной среды обитания и оказание помощи пернатым — это совершенно разные направления.

В промежутках между обходами волонтеры помогают непосредственно с кольцеванием. Надевание кольца — задача научного сотрудника, но волонтерам доверяют вести записи в ведомости, взвешивать и выпускать птичек. 

После обеда предусмотрены несколько часов сна. Даже самые молодые и буйные, которые в первые дни говорят, что дневной сон им не нужен, через пару дней падают в столовой на общественный диван и попросту отключаются — без этого тут не выжить.

Во второй половине дня все занимаются хозработами. Поскольку станции уже очень много лет, на ее территории находится огромное количество сооружений — это столовые, волонтерские домики, баня, домик кольцевания. Естественно, все требует постоянного обслуживания. Поэтому кто-то занимается ремонтом, кто-то колет дрова, кто-то топит баню. 

Вечером, если после такого графика остаются силы, можно поиграть в настолки, посидеть у камина, покричать песни под гитару, покупаться в Ладоге. Если у тебя есть силы — пожалуйста. Хочешь — всю ночь колбасься со своими коллегами по смене. Это очень ценные моменты, потому что на ЛОС есть орнитологи с уникальным опытом. Волонтеры могут задавать им вопросы, ответы на которые иногда не найти даже в специальной литературе. 

Птичьи неводы

Основной вид деятельности станции за 50 с лишним лет не изменился — это постоянный мониторинг миграции, то есть в прямом смысле ежедневный подсчет, какие виды птиц и в каком количестве летят по Беломоро-Балтийскому миграционному пути. Мониторинг проводится визуально. Наши сотрудники не насчитывают 532 зяблика — это всегда примерные цифры в десятках, сотнях и тысячах. Но получается огромный блок данных за десятилетия. Это помогает видеть перепады численности местных видов, появление новых и тому подобное.

Отлов проводится разными методами. Это может быть кольцевание на гнездах — например, иногда специалисты по хищным птицам залезают прямо в гнездо и кольцуют птенцов там. Обычно трогать птенцов не рекомендуют, потому что так их с большей вероятностью найдут хищники, но в этом случае птенцы сами хищники. Все эти манипуляции проводятся профессионалами, имеющими специальные разрешения. 

Самый распространенный способ кольцевания  — установка паутинных сетей. Они похожи на обычные рыболовные сетки, только сделаны не из лески, а из ткани. Так птица не может себе навредить. Устанавливают паутинные сети на высоких шестах: птица летит, не замечает ловушку, залетает, падает, и все. Человеку остается выпутать ее из ткани. 

На ЛОС более гуманные ловушки — рыбачинские. В России всего три станции пользуются ими — рыбачинские ловушки дорогие и сложные в обслуживании. Суть в том, что птицы во время миграции летят направленно. Некоторые виды летают высоко, другие — низко. Рыбачинские ловушки рассчитаны на вторых: высота ловушек на входных воротах примерно 12 метров, а длина — почти 100 метров. Это похоже на огромный невод, и по такому же принципу работает. Птицы свободно движутся в нужном направлении, ловушка постепенно сужается и снижается, а заканчивается маленьким кубиком, из которого их можно вручную забрать.

После отлова птиц кольцуют. На лапку вешается кольцо с уникальным номером, который нигде в мире не повторяется. И куда бы потом наша птичка ни улетела, можно будет понять, откуда она. Например, если она снова попадет к орнитологам. Однако кольцевание маленьких пернатых — работа неблагодарная, и данных о большинстве окольцованных мы не получаем. Поэтому на больших станциях, помимо мечения, проводятся разные исследования.

Для ЛОС таким исследованием стало изучение линьки. Методику придумали именно здесь. Старожилы, которые работают на станции с момента основания — уже 56 лет — обучают коллег из других ООПТ. Это огромная отдельная наука, потому что линька проходит у всех по-разному в зависимости от вида, возраста особи и даже места ее проживания. Представьте, как выглядит флаг на ветру. Естественно, со временем он потреплется, и с перьями происходит то же самое. Птица, которая не смогла перелинять, не долетит никуда в период миграции и попросту погибнет. А еще этот процесс связан с гнездованием и размножением — изучать его важно, чтобы иметь полноценное представление о состоянии видов на разных территориях. 

«Невозможно охранять то, что не изучено»

Так как ЛОС находится на территории Нижне-Свирского заповедника, здесь много краснокнижных видов. Даже символ заповедника — это орлан-белохвост, крупнейший местный хищник с размахом крыльев до 240 сантиметров. Еще одна узнаваемая птица — скопа. Она тоже занесена в Красную книгу России. Для комфортного существования скопе нужны старовозрастные леса, отсутствие антропогенного фактора и мелководья, богатые различными видами рыб. 

Мелких редких птиц здесь куда больше, но про них, наверное, никто не вспомнит. Например, про овсянку-ремез, которая тоже в Красной книге России — а для большинства она будет похожа на воробья. 

Всем часто хочется что-то предпринять для редких птиц, как-то их защитить. Но иногда лучшее, что мы можем сделать для видов — это не вмешиваться. Есть такая птица, дубровник, она тоже относится к овсянкам и встречается на территории Нижне-Свирского заповедника. Еще 15 лет назад эта птица считалась многочисленной, ею никто не интересовался и она жила в каждом кусте. 

Но буквально за десятилетие человек довел этот вид до такого состояния, что сейчас он на грани исчезновения. Дело в том, что миграционные пути дубровника проходили через Китай. В какой-то момент птица стала использоваться там как национальное блюдо, а потом появилась мода ставить чучелки дома — на счастье. Благодаря тому, что станции забили тревогу из-за изменения численности дубровника, этот вид включили в Красный список Международного союза охраны природы (МСОП). Его признали видом на грани исчезновения.

Логика нашей работы очень простая — невозможно охранять то, что не изучено. Соответственно, чем больше будет данных о местах обитаниях, местах остановок во время миграции, местах гнездования, тем больше шансов сохранять биоразнообразие.