195 государств и Европейский союз (на наднациональном уровне) подписали Парижское соглашение по климату 22 апреля 2016 года. С этого дня во всем мире ради борьбы с набирающим обороты глобальным потеплением официально начался переход от традиционных источников энергии к возобновляемым.
Глобальное потепление — причина многих катаклизмов и волн жары, уносящих десятки тысяч человеческих жизней ежегодно. По данным ООН, за последние полвека оно стало причиной гибели около 2 млн человек. Изменение климата влечет повышение уровня моря, что грозит затоплением городов, и опустынивание.
В России — особенно в Арктике — среднегодовая температура меняется быстрее, чем в других странах мира. Но именно в России, кажется, серьезные намерения менять устоявшуюся энергетическую модель, базирующуюся на сжигании ископаемого топлива, отсутствуют. Причина банальна: даже после начала военных действий в Украине, санкций и отказа ряда европейских стран закупать российскую энергию ее экспорт смог вырасти на 15% от допандемийного уровня.
«Кедр» рассказывает, как Россия декларирует амбициозные климатические цели — а потом не реализует их из-за неповоротливой (и очень денежной) энергосистемы.
Часть 1. План перевыполнен
Россия еще в 2016 подписала Парижское соглашение — и обещала к 2030 сократить выбросы парниковых газов до 70% от показателей 1990 года (тогда в атмосферу было выброшено 3 млрд 352 млн тонн CO₂-эквивалента). Но представителям крупного бизнеса содержание документа не понравилось. Так Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП) сразу призвал отказаться от ратификации соглашения.
«Ни один из механизмов регулирования выбросов парниковых газов не является заведомо более предпочтительным или приоритетным. Выбор таких механизмов должен производиться странами и в первую очередь Россией с учетом их экономических, социальных, географических и иных особенностей», — настаивал тогда зампред комитета РСПП по энергетической политике и энергоэффективности Юрий Станкевич. Однако буквально это и гарантирует Парижское соглашение: каждая страна-участница самостоятельно определяет национальные цели, которые уточняются раз в пять лет.
Истинная причина недовольства РСПП в другом. После подписания соглашения в России заговорили об «углеродном налоге», который создал бы нагрузку на нефтяную отрасль в $83 млрд, на промышленность — $7,6 млрд, на сельское хозяйство — $4,6 млрд, на переработку отходов — $3,7 млрд. Всего — почти $100 млрд или около 9% ВВП. Так, в 2016 идеи и об «углеродном налоге», и о ратификации Парижского соглашения оставили. Это сделало Россию единственной из 15 мировых лидеров по выбросам парниковых газов, кто от утверждения документа отказался.
Только через три года, 21 сентября 2019, постановлением правительства Парижское соглашение было официально «принято» — однако так и не ратифицировано. Как объяснили чиновники, оно «не содержит предусмотренных российским законодательством оснований для ратификации», но, по данным Bloomberg, так Кремль избежал критики со стороны энергетических и металлургических компаний.
— «Газпром», «Роснефть», «Росатом» и прочие государственные или близкие к властям компании, естественно, не заинтересованы в Парижском соглашении и переходе на возобновляемые источники энергии,
— подтверждает сопредседатель российской экологической группы «Экозащита!»* Владимир Сливяк. — Но это и не особенно важно. Это не центры принятия политических решений, лишь инструменты в энергетической войне Кремля с Западом.
В российском документе из реестра определяемых на национальном уровне вкладов в реализацию Парижского соглашения действительно говорится, что страна «считает неприемлемым использование соглашения и его механизмов как инструмента создания барьеров для устойчивого социально-экономического развития сторон конвенции».
«В ситуации, когда “коллективный Запад” ополчился против России, помимо прямых политических и экономических санкций, климатическая политика может стать способом сдерживания России и ограничения возможностей ее развития на международных рынках, — объяснял глава Комитета Госдумы по природным ресурсам Николай Николаев. — В системе действующих мировых правил, созданных нашими оппонентами, мы находимся в уязвимой позиции. Единственный путь для России — добиваться лидерства в мировой климатической повестке, формируя новые смыслы, новые правила и условия взаимодействия».
Идите лесом
«Новые смыслы» основываются на том, что большие площади российских лесов якобы позволяют бороться с парниковым эффектом без перехода на зеленую энергетику.
В РСПП такое мнение поддерживают. Его глава Александр Шохин в 2016 утверждал: если учесть естественную поглощающую способность лесов России, то можно говорить о снижении выбросов за четверть века с небольшим почти на 46%. Значит, обязательства по Парижскому соглашению страна перевыполнила еще на момент его подписания.
Почти треть глобальных запасов углерода и правда поглощается бореальными лесами. Их в России более 800 млн гектаров. Но честной системы оценки потенциала углеродного стока российских лесов не существует — как минимум, из-за обильных рубок и, следовательно, низкого качества данных в Государственном лесном реестре. В 2020 году даже Счетная палата официально признала, что имеющиеся сведения о 967 млн гектаров российских лесов (то есть о 84% лесных территорий страны) неактуальны.
Решением должен был стать нацпроект «Экология». Он подразумевает масштабные лесовосстановительные работы, которые к 2024 собирались довести до 100% относительно площади вырубленных и погибших за год насаждений. Однако ситуацию с парниковыми газами это не изменит: искусственные леса справляются с их поглощением в 40 раз хуже, чем естественные.
— Да, Россия присоединилась к Парижскому соглашению, но не сделала вообще ничего для сохранения климата на планете, — резюмирует Владимир Сливяк. — Когда речь идет о климатических действиях, власти то заявляют, что мы впереди планеты всей, ведь у нас много лесов и они все-все выбросы поглощают, то говорят, что изменение климата — заговор Запада.
Ставка на атом
Существующая российская энергосистема ответственна за 80% выбросов парниковых газов на территории страны. Ее основу составляют тепловые электростанции, построенные еще в прошлом веке. Для выработки энергии они сжигают ископаемое топливо — природный газ и уголь. В транспортном секторе энергию получают за счет нефтепродуктов.
Тем не менее по программе ДПМ ВИЭ в стране удалось ввести в эксплуатацию 70 солнечных, 24 ветровых электростанций и 4 малых ГЭС.
Но если в мире уже сегодня около 10% энергии вырабатывается благодаря солнцу и ветру, то в России к этим показателям планируют прийти лишь к 2050 году. Причем в этот прогноз Минэнерго включается не только солнечная и ветровая генерация, но и прочие альтернативные источники, за исключением крупных ГЭС мощностью более 50 МВт.
В масштабных и быстрых изменениях никто не заинтересован: отрасль в существующем виде формирует российский ВВП на 17%.
Поэтому в международной экологической повестке страна делает ставку на невозобновляемую, но низкоуглеродную атомную энергию — отмечается, что килограмм урана с обогащением до 4% выделяет энергию, эквивалентную сжиганию 100 тонн каменного угля или 60 тонн нефти.
— Атомная энергетика действительно считается низкоуглеродной, и даже Международное энергетическое агентство заявляло, что глобальные климатические цели невозможно достичь без ее развития, — отмечает Владимир Сидорович, директор информационно-аналитического центра «Новая энергетика». — Но, очевидно, у нее есть свои проблемы. Во-первых, это вопросы безопасного хранения ядерных отходов. Во-вторых, это риски инцидентов и аварий — маловероятные, но экстремальные.
Сейчас Россия — вторая в Европе страна после Франции по объемам производства атомной энергии. В РФ есть 11 действующих АЭС и 37 энергоблоков. Управляет всем этим госкорпорация «Росатом», занимающая 16,3% мирового рынка ядерного топлива. Кстати, несмотря на очевидный конфликт интересов, именно «Росатому» поручили развивать ветровую энергетику в стране.
— Российские энергетические компании из секторов нефтегазовой и атомной энергетики глубоко встроены в международную систему торговли углеводородами и ядерным топливом. Поэтому правильнее говорить о рисках для экологии и климата со стороны глобальной энергетической модели, которая во многом и создает спрос на ископаемое топливо, продукцию угольных, газовых, нефтяных компаний и атомную энергию во всем мире, — объясняет руководитель направления по зеленой энергетике российского отделения Гринпис Владимир Асикритов. — Но сейчас мы наблюдаем глобальную энергетическую трансформацию. Структура энергопотребления стремительно меняется в сторону увеличения доли возобновляемых источников энергии. Недавняя новость о закрытии последнего реактора в Германии — а ее стратегия в рамках Парижского соглашения наиболее эффективна — показывает, что подвижки в сторону отказа от ядерной энергетики тоже все-таки есть.
Часть 2. В ущерб себе
Из-за консервативной климатической политики Россия рискует потерять свои заполярные территории — и вложенные в их развитие средства. По данным Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), к концу века в Арктике потеплеет на 10°C. Из-за такого скачка температур к лету 2040 там может полностью пропасть ледяной покров. Но уже сейчас ситуация неблагоприятная: 38% от общемировой статистики таяния приходится именно на российские ледники.
— С потеплением увеличивается количество мелкобитого льда, — комментировал вице-председатель одной из рабочих групп МГЭИК Сергей Семенов. — При штормовой погоде он действует на береговую инфраструктуру как наждак. Береговые сооружения разрушаются, береговая линия физически съедается. Это некоторые потери территории в пользу моря, хотя и не катастрофические.
Однако проблема куда серьезнее, чем кажется: российская часть Арктики отличается высоким уровнем урбанизации и индустриализации. Прямо на вечной мерзлоте построены населенные пункты, трубопроводы для ископаемого топлива и даже атомные мощности. Ученые подсчитали: поддержание инфраструктуры обойдется отечественной экономике в 422 млрд рублей. А на развитие придется заложить около 865 млрд. При этом климатические проблемы обострятся — из-за таяния вечной мерзлоты и льда выделяется метан, что лишь ускоряет глобальное потепление.
Зато Арктику засеем?
Еще два года назад международная группа исследователей заявила, что глобальное потепление сделает около 15 млн арктических км² пригодными для возделывания как минимум четырех морозостойких сельхозкультур: пшеницы, сои, кукурузы и картофеля.
Более половины этого прироста придется на Канаду и Россию. Жители обеих стран смогут расширить свои угодья примерно на 4 млн км². Но это плохая новость: «Важно понимать, что эксплуатация этих новых земель может сильно сказаться на климате и экологии всей планеты. В их почвах запасено свыше 177 млрд тонн углерода, что сопоставимо с объемом выбросов CO₂, которые США (один из лидеров по выбросам парниковых газов — прим. авт.) может выработать за сто лет. Вдобавок на их территории находятся важнейшие водоразделы, от которых зависит жизнь свыше 1,8 млрд людей», — говорится в отчете МГЭИК.
К тому же при оценке последствий сельскохозяйственного развития северных территорий забывают о территориях южных, где сосредоточены основные площади выращивания урожая. А их ждут засухи. Первая серьезная случилась еще в 2010 году, тогда Россия лишилась трети урожая. В 2012 году — четверти. За эти два года потери фермеров, агрохолдингов и государства превысили 300 млрд рублей.
Ситуация в нынешнем году немногим лучше. По данным Гринпис, засуха, чреватая пожарами, уже начинается в Среднем Поволжье. Затронет она, как минимум, европейскую часть страны.
Извините, у вас небо черное
Во время производства тепловой энергии — и сжигания невозобновляемого топлива — в атмосферу выделяются сажа, диоксид серы, оксиды азота, угарный газ, соединения тяжелых металлов и даже канцерогенный бензапирен. Если такие выбросы превышают норму, а безветренная погода не позволяет смогу рассеяться, статья 19 закона «Об охране атмосферного воздуха» обязывает объявлять режим неблагоприятных метеоусловий. Чаще всего это происходит в Челябинске, Магнитогорске, Новокузнецке, Барнауле и Бийске.
Но самая тяжелая ситуация с выбросами — в Красноярске. Из-за расположения в окруженной горами низине, а также четырех угольных ТЭЦ, многочисленных производств и частного сектора с угольным отоплением здесь регулярно объявляют режим неблагоприятных метеоусловий. За четыре месяца 2023 года он действовал 27 дней.
— С 3 января режим вводился десять раз, а за весь 2022 год всего двенадцать, — рассказывает продюсер красноярской телекомпании ТВК Мария Бухтуева. — Во время «черного неба» есть правила поведения, которые мало кто соблюдает. Надо меньше находиться на улице, проветривать помещение только с помощью кондиционера, а еще отказаться от использования автомобиля. Но как это сделать, если метро в городе отсутствует? В идеале нужно и вовсе уезжать на санаторно-курортный отдых или загород. То есть, по логике вещей, весь Красноярск должен был с 3 января уехать и ждать, когда «черное небо» рассеется. Красноярцы чувствуют безнадежность: те, у кого есть возможность, покидают регион и уезжают в более благоприятные. Люди уже отчаялись ждать, что этот вопрос решится на уровне властей.
Часть 3. Что будет дальше?
В 2021 году Минэкономики представило первую содержательную версию итоговой редакции Стратегии низкоуглеродного развития России до 2050 года. Проект предполагает достижение углеродной нейтральности к 2060 году и выбирает приоритетом интенсивный сценарий, предполагающий снижение выбросов парниковых газов на 79% к 2050 году. Но к амбициозному плану эксперты относятся скептично.
— Те планы, которые есть в России сегодня, недостаточны для достижения углеродной нейтральности даже к 2060. В течение этого срока потребуются и другие решения, которые пока не сформулированы. [Переходу на возобновляемые источники] помогла бы более активная позиция научного сообщества и отраслевых организаций, которые занимаются возобновляемой энергетикой и вопросами климата. И в целеполагании на уровне правительства тоже должны произойти некие изменения, — говорит директор информационно-аналитического центра «Новая энергетика» Владимир Сидорович.
— Спасительный переход на зеленую энергетику может состояться лишь когда к власти придут политики нового поколения, которые захотят жить в мире с соседями и бороться с изменением климата. Увы, никакого другого пути я не вижу, — возражает сопредседатель российской экологической группы «Экозащита!» Владимир Сливяк. — По всему миру страны декларируют планы углеродной нейтральности к 2050–2060 годам. И это, с огромной долей вероятности, будущее человечества.
России придется приспосабливаться, ведь в такой экономической модели страна уже не сможет зарабатывать на нефти и газе.
Сейчас ведется разработка итоговой редакции Энергетической стратегии — этим занимается Минэнерго. Чтобы донести необходимость включения в документ конкретных целевых показателей для возобновляемых источников, Гринпис запустил петицию.
— Мы переживаем определяющее десятилетие: выбросы парниковых газов в мире нужно сократить вдвое к 2030 году. От стратегических ориентиров, которые сейчас устанавливает Минэнерго, будет зависеть успешность энергоперехода в России. Если у нас и дальше будет сохраняться зависимость от ископаемой энергетики, это станет неизбежным путем в климатическую ловушку, — заключает руководитель направления по зеленой энергетике российского отделения Гринпис Владимир Асикритов. — Вместе с этим приблизить становление зеленой энергетики и снизить вклад в изменение климата может каждый отдельный человек с помощью микрогенерации. В марте мы выпустили исследование, показывающее, что производство электроэнергии от собственной солнечной электростанции уже может быть выгодным для малых и средних предприятий и индивидуальных предпринимателей в 75% регионов России и для домохозяйств — в 25%, что делает сетевую микрогенерацию на основе альтернативных источников энергии перспективным направлением в нашей стране. Не только с экологической, но и с экономической точки зрения.
Но ведь делать деньги на угле, нефти и газе проще и понятнее. Пока это еще возможно.
* Минюст РФ считает организацию иностранным агентом
