НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ «КЕДР.МЕДИА» ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА «КЕДР.МЕДИА». 18+
Летом 2019 года минчанин Николай прогуливался по берегу Балтийского моря недалеко от латвийского городка Лиепае, куда приехал в отпуск. Около воды он обнаружил кусочек янтаря, который решил сохранить на память. Через пять минут маленький камень в кармане вспыхнул.
«Я моментально сбросил с себя одежду, но все равно получил сильнейшие ожоги — обожжено бедро и пальцы. Первую помощь оказали в местной больнице. Ожоги были серьезными — третья степень, глубокие поражения тканей. Потребовалась пересадка кожи», — вспоминал мужчина.
То, что Николай принял за янтарь, оказалось кусочком белого фосфора — вещества, которое вспыхивает при контакте с кислородом. Оно использовалось в ходе обеих мировых войн в ручных гранатах, минометных и артиллерийских снарядах, авиационных бомбах. Тонны таких боеприпасов, вывезенных из гитлеровской Германии, были сброшены в Балтику в конце 1940-х годов.
«Кедр» разобрался, зачем трофейное оружие выбросили в море и как за это решение расплачиваются жители Балтийского региона.
Цифры не сходятся
В 1940-е Германия ежегодно производила около 170 000 тонн боевых отравляющих веществ (БОВ). Поэтому после победы стран-союзников в их распоряжении оказалось огромное количество трофейного химического оружия.
По официальным данным, его в запасах рейха хранилось около 296 000 тонн: 122 508 из них оказались в британской оккупационной зоне, 93 995 тонн — в американской, 9 250 тонн — во французской, а оставшиеся 70 500 тонн — в советской. Некоторые историки не доверяют этим цифрам, указывая, что, судя по мощности немецких химических концернов, отравляющих веществ на территории страны должно было быть в два раза больше.
Изначально химическое оружие предлагали увезти в Атлантический океан и затопить на глубине в 4-5 км. Но этот план союзники сочли слишком дорогим. Так большая часть германского оружия оказалась затоплена в Балтийском море на глубине от 30 до 200 метров.
Какие вещества чаще всего содержатся в затопленных боеприпасах?
Иприт — боевое отравляющее вещество, вызывающее тяжелые ожоги слизистого покрова глаз и дыхательных путей. При его взаимодействии с водой могут образовываться соединения в два – пять раз токсичнее самого иприта. В виде твердого или полутвердого комка соединения иприта могут оставаться на дне и сохранять свои токсические свойства десятилетиями.
Люизит — вещество с характерным едким запахом, похожим на запах герани. Первые признаки отравления — боль и жжение кожи — появляются уже в течение пяти минут после контакта с люизитом.
Зарин — отравляющее вещество нервно-паралитического действия. Он блокирует фермент, который называется ацетилхолинэстераза. В результате нервы, отвечающие за мышечную деятельность, оказываются в постоянном напряжении: дыхание становится затрудненным, зрение мутнеет, начинаются конвульсии. Как правило, смерть после контакта с зарином наступает в течение первых 10 минут.
Зоман — еще одно нервно-паралитическое вещество, чей запах напоминает яблочный. По многим свойствам зоман напоминает зарин, однако его токсичность выше в 2,5 раза. Уже через минуту у людей, вдохнувших пары зомана, наблюдается сужение зрачков, насморк, обильное слюноотделение, слезоточивость и повышенное артериальное давление.
— Это стандартная практика для XX века, другие затопления захваченных во время Второй мировой боеприпасов [на территории Советского Союза] были в Белом, Баренцевом и Японском морях. Часть боеприпасов, например, с новым для тех лет табуном, не затапливали. Но старые боеприпасы с ипритом и люизитом — самыми первыми из токсичных видов стойких отравляющих веществ — вывозились баржами и старыми кораблями, и вместе с ними отправлялись на дно Балтики. Либо, как это делал Советский Союз, просто сбрасывались в определенных квадратах моря в ящиках, — объясняет эколог, опрошенный «Кедром».
Уже тогда стало понятно, что сброс оружия в воду — опасный и плохо контролируемый процесс. Например, в 1947 году во время затопления боеприпасов с парохода «Эльбинг-8», которое проходил под контролем советских военных, иприт из поврежденной авиахимбомбы залил палубу. Признаки отравления проявились у 16 из 22 членов рабочей команды — хотя физически иприт затронул только одного человека.
По словам эколога, на затопленное оружие жаловались и балтийские рыболовы. С 1946 года они вылавливали боеприпасы, получая химические ожоги и тяжелые отравления. Такие ситуации, как пишет доктор химических наук Лев Федоров в книге «Химическое вооружение — война с собственным народом (трагический российский опыт)», продолжались десятилетиями: в 1991 году рыбаки обнаружили рекордные 103 снаряда, в 2003-м — 25 снарядов и химбомб, в 2009-м — 2 снаряда.
Сколько именно германского оружия оказалось на дне Балтики, до сих пор остается дискуссионным вопросом. В октябре 2024 года член Европейского парламента от Польши Петр Мюллер говорил о захоронении на дне Балтийского моря «более чем 500 000 тонн боеприпасов и снарядов химического оружия, которые представляют серьезную угрозу для экосистем, здоровья людей и качества улова». Однако немецкое агентство DPA сообщает о 600 000 тонн.
В отчетах 1948 года говорилось, что только усилиями Советского Союза в Балтике затопили 34 000 тонн химбоеприпасов, еще 12 000 тонн уничтожили в местных условиях, а почти 11 000 — оставили для нужд Красной армии. В сумме это около 57 000 тонн. Что произошло с оставшимися 13 000 тоннами вывезенного из Германии химоружия, в отчетах не уточняется. По словам собеседника «Кедра», странности с цифрами о химическом оружии были всегда:
— В 1993 году Россия ратифицировала Конвенцию о запрещении химического оружия. На тот момент у нее имелось около 120 000 тонн такого оружия, но для проверки и уничтожения было предоставлено только 40 000 тонн. То есть эти 40 000 тонн и уничтожали вплоть до 2010-х годов на семи российских арсеналах химического оружия. Куда делись оставшиеся 80 000 — такой вопрос даже не стоит. Вероятно, это оружие было закопано или утоплено. Но где и в каком количестве, остается только гадать.
Восемь веков на разложение
Скорость коррозии оболочек боеприпасов в балтийской воде составляет около 0,1–0,15 мм/год. При этом толщина оболочек в среднем — 5–6 мм. Это значит, что многие из них уже истончены, а некоторые и вовсе вскрылись.
Утрата герметичности могла начаться уже через восемь лет после затопления немецкого оружия — такое мнение высказал доктор химических наук Лев Федоров в книге «Химическое вооружение — война с собственным народом». В течение первых 26 лет, указал ученый, должны были разгерметизироваться бочки и фугасные снаряды, в течение 60 — авиабомбы, а уже затем — начать разрушаться мины и артснаряды различных калибров. По прогнозам Федорова, больше всего боевых отравляющих веществ попадет в Балтийское море примерно в 2070-е годы.
Из-за изменения климата коррозия может ускориться. При этом весь процесс разложения затопленного оружия займет не менее 800 лет.
— Балтийское море — это слабопроточный замкнутый водоем. Обменные процессы в слабосоленой воде замедлены, полный водообмен происходит примерно раз в 27 лет. Соответственно, коррозия медленная, но она была и есть, — подтверждает опрошенный «Кедром» эколог. — Подсчеты точной скорости коррозии осложняет то, что у разных боеприпасов разная толщина. Но западные боеприпасы создавались из более легких сплавов, чем советские. Поэтому и процессы гидролиза у таких снарядов идут быстрее.
По мнению исполнительного секретаря Коалиции Чистой Балтики Михаила Дуркина, корродирующие боеприпасы не представляют серьезной опасности — их содержимое не растекается, а сохраняется в желе- или гелеобразных сгустках и оседает на дне.
Однако БОВ может усваивать морской планктон — водоросли, икра, моллюски, ракообразные и прочие микроорганизмы. Так отравляющие вещества могут постепенно проникать в экосистему моря.
По словам океанолога Вадима Паки, даже ничтожное количество боевых отравляющих веществ, попадающих в организм живого существа, обладает мутагенным действием. При этом опаснее всего для людей — прямой контакт с разгерметизированными снарядами. Среди последствий: увеличение риска возникновения злокачественных опухолей, нарушение иммунитета, преждевременное старение и мутации в половых клетках, вызывающие уродства и генетические изменения у последующих поколений.
Например, в 2020 году международная группа исследователей обнаружила патологические изменения печени и жабр у рыб в районе сброса боеприпасов в проливе Скагеррак. Среди них — речной угорь, внесенный в Красный список Международного союза охраны природы (МСОП) как вид «на грани исчезновения».
В конечном счете воздействию затопленных БОВ могут подвергнуться и люди. Сегодня вблизи Балтийского моря проживает около 85 млн человек.
Поднимать или изолировать?
Вопросом что делать с боеприпасами на дне Балтик начали задаваться еще в XX веке. С тех пор ученые из разных стран спорят, что лучше: зацементировать боеприпасы на дне; поднять их, чтобы не допустить утечек, или не трогать — по крайней мере, до тех пор пока отравляющие вещества не начнет массово выносить на опасно близкое к населенным пунктам расстояние.
В 2023 году Германия запустила программу стоимостью 100 млн евро по пилотному восстановлению Балтийского моря и уничтожению боеприпасов. Идея состоит в том, чтобы разработать уникальную плавучую мобильную платформу с видеоуправлением, которая сможет безопасно утилизировать боеприпасы. Ее обещают построить до конца 2026 года. Такая установка позволит поднимать боеприпасы до того, как они начнут представлять очевидную опасность для человека или морской экосистемы, и сможет работать не только в германской акватории Балтики.
«К сожалению, во всех европейских морях имеются запасы старых боеприпасов, но способы обращения с ними и знания о них сильно разнятся. Единый согласованный европейский подход принесет много пользы не только для окружающей среды, но и для экономии средств на поставке технологий для утилизации», — приводит слова министра энергетики земли Шлезвиг-Гольштейн Тобиаса Гольдшмидта агентство DPA.
Эколог в разговоре с «Кедром» объясняет: из-за того что затопление боеприпасов происходило на разных глубинах, эффективная работа водолазов невозможна. Но игнорировать то, что они лежат и разрушаются на дне, опасно. Поэтому автоматизированный сбор снарядов в герметичных условиях, исключающих возможность протечки, — важный шаг к очищению Балтики.
— Раньше подъем и иные способы утилизации применялись не превентивно, как это предлагает Германия, а в случае непосредственной и существенной угрозы морской среде и человеку. Гораздо проще, безопаснее и дешевле не поднимать боеприпасы, а с учетом знаний о местах захоронения изолировать их на месте с помощью укрытий или саркофагов, — возражает Михаил Дуркин.
Как отметил комиссар Евросоюза по окружающей среде Виргиниюс Синкявичюс, «тревожное состояние неразорвавшихся боеприпасов» может замедлить реализацию проектов по строительству морских ветровых электростанций — поэтому Германия высказала заинтересованность в объединении стран Балтийского региона для решения этой проблемы. Привлечь к программе планируют силы НАТО.
Однако Россия, покинувшая весной 2022 года Совет государств Балтийского моря, не поддержала планы Германии. По словам представителей МИД, любые решения по боеприпасам в Балтийском море должны приниматься «с учетом мнений стран-союзниц по антигитлеровской коалиции».
— К сожалению, все альтернативные идеи и сам по себе интерес к теме вызваны отчасти тем, что страны не готовы решать другие актуальные вопросы вроде эвтрофикации Балтики и исчерпания рыбных ресурсов, — заключает Михаил Дуркин. — Поэтому они, в каком-то смысле, «придумали» проблему превентивного подъема затопленных боеприпасов, что хорошо «заходит» в нынешней ситуации с безопасностью в регионе.
