Парки, а не стены Может ли трансграничный заповедник создать почву для мира между государствами?

В 2011 году возле устья реки Тихуаны, пересекающей границу Мексики и США, появился однодневный пограничный пункт. Импровизированный проход был расположен прямо под канализационной системой. Пройдя через него, можно было наблюдать, как меняется окружающий пейзаж — ухоженный заповедник с американской стороны перетекает в стихийно образовавшиеся мексиканские трущобы.

Авторы акции, профессора Калифорнийского университета Тедди Круз и Фонна Форман, выбрали такую локацию неслучайно. На границе в городе Тихуане возведена стена, и она наглядный пример того, как проведение границы между государствами — вместо обеспечения безопасности жителей по обе стороны — ухудшает экологическую обстановку, угрожает жизни редких животных и провоцирует конфликты между гражданами двух стран.

Вот уже несколько десятилетий экологи и активисты бьют тревогу, указывая на уровень загрязнения воды в Тихуане. Канализационная и водоочистительная системы с мексиканской стороны не справляются с наплывом мусора и промышленных отходов, которые спускаются вниз по течению и в итоге скапливаются в Сан-Диего. Хотя страны пытаются совместно решать проблему, этот процесс продвигается крайне медленно, в частности из-за постоянного перекладывания ответственности за ситуацию на другую сторону.

Стена между государствами также ограничивает доступ к водопою, препятствует миграции животных и разделяет популяции, мешая их естественному росту и развитию. Из-за этого, например, сокращается число ягуаров и мексиканских серых волков, находящихся на грани вымирания.

Круз и Форман считают, что пора переосмыслить приграничные территории, превратив их в пространства взаимопомощи и совместной заботы об общих природных ресурсах. Открытие однодневного пограничного пункта возле устья Тихуаны — шаг, направленный на популяризацию этой идеи, однако для ее претворения в жизнь нужны долгосрочные меры. Одной из них может стать создание парков мира, подразумевающих сотрудничество нескольких граничащих стран ради целостности экосистемы и благополучия ее обитателей.

Экологическое миростроительство

В 1990-е годы идея о совместном управлении природными ресурсами и защите природных экосистем как миротворческой практике начала обретать все больше сторонников и постепенно оформилась в отдельное направление мысли и экспериментальной практики. Теория получила название «Экологическое миростроительство» (environmental peacebuilding — англ.). Сегодня она продолжает развиваться — ее пионеры пока располагают скорее предположениями и догадками, чем разработанной методологией и набором эффективных инструментов. Тем не менее предпосылки, которыми руководствуются сторонники теории, более чем ясны:

с 1946 года не менее 40% всех межгосударственных конфликтов касались природных ресурсов, и в будущем эта цифра будет увеличиваться, учитывая последствия климатических изменений и грядущий дефицит исчерпаемых ресурсов.

Успешно реализованные миротворческие кейсы показывают, что ответственное совместное пользование природными ресурсами способно подготовить почву для примирения и сотрудничества конфликтующих сторон по другим вопросам. Катализатором взаимодействия между разными политическими силами и враждующими сообществами может послужить угроза истощения важных для жизни природных ресурсов, таких как пресная вода. К примеру, так было в случае проекта ЕС по созданию в Дарфуре (Судан) дренажной системы, соответствующей принципам устойчивого развития. Регион на протяжении нескольких десятилетий находился в состоянии межэтнического конфликта. Однако, благодаря предложенным специалистами мерам и смягчению последствий экстремальных погодных явлений, вокруг вади Эль Ку к 2016 году наконец установился мир: местным пастухам и фермерам удалось договориться об относительно выгодных для всех сторон условиях пользования водой и землей.

Одной из форм экологического миростроительства можно считать и парки мира (peace parks — англ.). Этот термин был придуман почти столетие назад: первый такой парк появился еще в 1932 году на границе США и Канады.

Парк мира — это трансграничный заповедник, при создании которого заинтересованные стороны сообщают о своих мирных намерениях и сотрудничестве как минимум в том, что касается экосистемы выделенной территории. Другие общие черты таких образований выделить сложно, поскольку многое зависит от конкретной ситуации: какие ресурсы и редкие виды находятся в заповедной зоне, каковы дипломатические отношения между заинтересованными государствами, каков статус территории по ту и другую сторону границы и т. д. Парки мира создаются как между странами, которые находятся в состоянии конфликта — в надежде, что сотрудничество выйдет за рамки сугубо экологических вопросов, так и в знак недавно достигнутого мира между враждовавшими сторонами.

Можно выделить три основных мотивации для создания трансграничных заповедников:

1. обеспечить жителям граничащих стран свободный доступ к рекам и другим водоемам;
2. защитить природное разнообразие;
3. организовать миграционные коридоры для животных (например, для популяций слонов или тигров).

Как бы красиво ни звучала идея о парке мира как о пространстве, способном привести к успешному разрешению целого ряда проблем — экологических, политических, социальных и экономических, — в действительности она встречает немало критики. При ближайшем рассмотрении оказывается, что даже первый парк мира вряд ли можно считать образцовым, несмотря на то что создавался он в благоприятных условиях.

Парк мира Уотертон-Лейкс-Глейшер

Идея международного парка мира родилась не в головах экоактивистов и не в результате переговоров между конфликтующими сторонами. Согласно истории, опубликованной на сайте международного парка мира Уотертон-Лейкс-Глейшер, в один июльский день сто ротарианцев из США и Канады собрались, чтобы насладиться компанией единомышленников и щедрым ужином в отеле первого класса «Принц Уэльса». Из окна открывался вид на озера и горы, создавая приятный фон для неспешной беседы. В какой-то момент в комнате заиграл гимн God Save the King and My Country Tis of Thee на музыку, которая была знакома жителям обеих стран. В этой проникновенной обстановке кто-то из участников встречи заявил, что было бы здорово создать «какой-нибудь природный памятник в знак мира и хороших отношений между такими прекрасным странами, как Канада и США». Присутствовавшие дружно поддержали предложение. Как ни странно, идея не затерялась в архивах с собраний ротарианцев, а была воплощена в жизнь — причем путь от задумки до реализации занял всего год.

Хотя между государствами до сих пор сохраняются добрососедские отношения и менеджеры двух граничащих природных заповедников говорят о взаимодействии, исследователи отмечают недочеты и сложности в администрировании парка.

Например, между государствами нет договоренности относительно статуса медведей гризли и волков, пересекающих границу. В США волк считается исчезающим видом, который необходимо защищать, а в Канаде на него разрешена охота.

Разлад можно наблюдать и в канцелярско-административной части: желающий посетить обе части парка столкнется с бумажной волокитой на границе и два раза заплатит за входной билет. Что касается обмена данными между учеными, то если взаимообмен и случается, то в большей степени по личной инициативе научных работников.

Наконец, на территории парка не выстроена просветительская работа, рассказывающая о сотрудничестве между странами. Как выяснила исследовательница Елена Николаева, треть посетителей национального парка Глейшер даже не знают, что находятся на территории международного парка мира.

Трансграничный парк Большой Лимпопо

Трансграничный парк Большой Лимпопо — еще один интересный кейс. На сегодняшний день это самый крупный парк мира, объединяющий почти 50 заповедников трех стран: ЮАР, Мозамбика и Зимбабве. Его совокупная площадь составляет примерно 99 800 км². Парк был основан в ноябре 2000 года, в первую очередь чтобы обеспечить мигрирующим животным беспрепятственное передвижение по объединенной территории. Однако участники проекта ничуть не меньше рассчитывали на получение материальной выгоды: новый статус заповедников открывал больше возможностей для экотуризма и привлечения иностранных инвестиций.

В целом инициатива продвигалась сверху, и мнение коренных народов, чьи поселения располагались на территории будущего парка мира и возле него, не учитывалось. Более того, местных жителей открыто склоняли к релокации за пределы Большого Лимпопо, а в пресс-релизах Африканского фонда защиты дикой природы парк описывали как «огромную пустынную территорию дикой природы».

Анализируя кейс Большого Лимпопо, исследователи Брайн Кинг и Шэрон Уилкокс отметили, что сам по себе феномен транснационального заповедника позволяет крупным наднациональным НКО, занимающимся защитой окружающей среды, и другим сильным международным игрокам испытать и продемонстрировать свое влияние. Их опыт и усилия в сфере охраны природных экосистем, вероятно, важны и необходимы, однако вопрос о том, кто в таком случае представляет интересы местного населения. Пока лидеры государств мечтают о выгодах от экотуризма, а международные природоохранные организации придумывают, как защитить флору и фауну, коренные жители оказываются в самом уязвимом положении. Зачастую их либо выселяют с территорий, которые они считали своим домом, либо лишают возможности использовать природные ресурсы так, как они привыкли, обещая взамен прибыль от экотуризма — однако для его развития требуется немало времени и зарабатывают на нем обычно крупные туроператоры.

Работа над ошибками

Теоретики парков мира указывают, что в подобных проектах необходимо не просто учитывать интересы уязвимых групп, но и приглашать их к совместной работе. Коренные жители хорошо знакомы с географическими и климатическими особенностями своего региона. Знания, основанные на опыте нескольких поколений, могут дополнить теории, построенные на анализе данных и работе с компьютерными моделями.

Кроме того, как показывает практика, самыми долговечными и успешными становятся проекты, инициированные на местном уровне. Ведь приграничные территории в государствах часто занимают маргинальную позицию по сравнению с другими регионами. Происходящее там находится слишком далеко от глаз правительства — потому на первый план здесь выходят голоса локальных лидеров. Как замечает антрополог Кэтрин Пул, «чтобы парк “сработал”, люди должны быть заинтересованы в успехе. <…> Мир на границе зависит от ежедневных взаимодействий между людьми».

Впрочем, само по себе вовлечение большого числа стейкхолдеров не гарантирует успешности проекта: то, что выглядит правильным с точки зрения европейца, может оказаться провальным для коренного жителя, и наоборот. Тут можно привести в пример кейс Кордильера-дель-Кондор. Основание парка мира на границе Перу и Эквадора ознаменовало завершение многолетней войны и объединение двух стран ради защиты природной территории, знаменитой своим биоразнообразием. Однако, чтобы понять весь контекст, нужно учесть колониальное прошлое региона и неоколониальное отношение к земле, эксплуатируемой добывающими компаниями. Некоторые европейские и американские исследователи хвалят проект за то, что при его реализации коренному населению шуаров выплатили денежную компенсацию и ниоткуда не прогоняли. В то же время исследовательница Диана Вела-Алмейда обращает внимание, что правительство Эквадора по-прежнему не приглашает представителей шуаров к совместному решению территориальных вопросов, в частности относительно мест добычи полезных ископаемых.

В конечном итоге, парк мира становится еще одним активом в руках государства, теперь уже на уровне углеродных рынков.

Неолиберальная экономика позволяет крупным компаниям приобретать «индульгенцию» за свой высокий углеродный след — вкладывать часть заработанных средств в восстановление лесов Амазонии.

И пока в одном регионе Эквадора защищают биоразнообразие, в соседнем продолжают добывать полезные ископаемые, игнорируя принципы устойчивого развития.

Будущим создателям парков мира и трансграничных заповедников необходимо тщательно проработать правовые инструменты, считает Элейн Хсяо, сопредседатель Комиссии по вопросам экологического, экономического и социального мира Международного союза по защите природы. В своей докторской диссертации она показывает, что соглашения о создании парка мира пока не соответствуют принципам международного мира (между государствами), социального мира (между народами) и экологического мира (между людьми и остальной природой). В большинстве соглашений даже не упоминаются слова «мир», «конфликт» или «решение конфликта». Рассмотрев 56 действующих соглашений, Хсяо пришла к выводу, что во многих из них достижение или поддержание мира является не более чем удачным побочным эффектом, а напрямую такая цель в договорах не обозначается.

Чаще всего ставка делается на экологический мир. Из социальных механизмов упоминаются участие определенного сообщества в управлении парком мира, а также распределение доходов или возможностей, полученных в результате основания трансграничного заповедника. Практически ни одно соглашение не решает проблемы, связанные с нарушением прав человека (например, когда речь идет о выселении коренных народов с родных территорий), и не предлагает меры, направленные на сохранение исторической памяти или разрешение затянувшихся конфликтов.

О сложности совмещения миротворчества и защиты окружающей среды также свидетельствуют миротворческие кейсы Колумбии, Филиппин и Нигерии, которые в 2020 году проанализировали выпускницы Женевского института международных отношений и развития. Эти кейсы показывают, что совмещение двух проблемных полей не всегда приводит к положительному результату: например, если миротворческие переговоры окажутся неудачными, то подвешенным останется и решение экологических проблем. Также есть риск, что в соглашении, где условия мира представлены «пакетом», экологическим вопросам будет уделено недостаточно внимания. Почти невозможно придумать формулу образцового экологического миростроительства, поскольку многое зависит от регионального контекста и умения инициаторов проектов выстраивать баланс между интересами разных групп.

Следуя за утопией

Несмотря на описанные трудности и противоречия, идеи экологического миростроительства продолжают находить своих поклонников и увлеченных амбассадоров. А инициативы, подобные той, что устраивают профессора Калифорнийского университета Тедди Круз и Фонда Форман на границе США и Мексики, можно считать полевыми лабораториями, где тестируются инструменты и методики, которые впоследствии могут пригодиться создателям трансграничных заповедников и парков мира.

Хотя Круз и Форман не относят свои эксперименты к экологическому миростроительству, их усилия вполне вписываются в эту парадигму. Описывая свой проект «Станции для сообществ»,профессора Калифорнийского университета говорят о желании создавать на пограничных территориях пространства для обмена знаниями и опытом между сообществами, живущими по обе стороны границы, а также представителями местной власти, активистами и урбанистами. По словам Круз и Форман, цель «Станций для сообществ» — не столько разрешение конфликтов, сколько совместный разговор о них, попытка их понять и вынести уроки из затянувшихся споров.

Отдельного упоминания также заслуживает проект «Политический экватор». В коротком видео рассказывается о том, что на линии, продолжающей контур границы между городами Сан-Диего и Тихуана, можно обнаружить сразу несколько зон межгосударственных конфликтов. Круз и Форман называют получившуюся линию политическим экватором и призывают к созданию в этих регионах трансграничных пространств для сотрудничества.

Возможно, подобные идеи однажды помогут создать парк мира, который повлечет за собой разоружение наиболее строго охраняемой границы в мире — между Северной и Южной Кореями. Эта территория уже давно является объектом для эко-миротворческих фантазий. За последние 69 лет в отсутствие хозяйственной деятельности человека полоса земли протяженностью в 240 км де-факто

превратилась в заповедник, где обрели дом более 3 500 видов растений, птиц, рыб и других живых существ. Их мирному существованию, однако, постоянно угрожают мины, раскиданные вдоль всей границы.

Один из наиболее интересных проектов о будущей жизни демилитаризованной зоны (DMZ — англ.) между Северной и Южной Кореями инициировала южнокорейская художница Чже Ын Чхве. В 2014 году она пригласила коллег из сферы искусства и архитектуры, чтобы вместе продумать концепцию потенциального парка мира. За разработку ландшафтного дизайна взялся архитектор Сигэру Бан, который предложил создать висячий сад. С одной стороны, эта конструкция напоминала бы мост как символ соединения двух частей острова, с другой — такое решение позволило бы посетителям наслаждаться видами, не внося разлад в установленный природой порядок.

По замыслу Бана, в качестве опор для тропы использовали бы стволы бамбука: здесь эти деревья обычно не растут, но архитектор предполагает, что из-за глобального потепления вскоре возникнут благоприятные условия для их роста. Прогулочную тропу Сигэру Бан предлагает дополнить павильонами и смотровыми башнями, а также Банком семян и Банком знаний, где были бы размещены семена растений и библиотека двух Корей. Чхве и Бан надеются, что решение о том, что будет в оставшихся павильонах и как они будут выглядеть, примут коллеги из Северной Кореи, которая однажды откроется для сотрудничества. Южнокорейская художница верит в то, что проект дождется своего воплощения.

Вне зависимости от того, смотрим ли мы на проекты парков мира и трансграничных заповедников с оптимизмом, как Чже Ын Чхве, или видим только их недостатки, уже существующие примеры помогают нам осознать и принять новую действительность, в которой формальные границы становятся более подвижными и проницаемыми. Это один из сценариев, подготавливающих почву для будущего сотрудничества и решения проблем, с которыми мы неизбежно столкнемся из-за климатических изменений.

Смягчить последствия засухи, истощения природных ресурсов, масштабных лесных пожаров и других экстремальных погодных явлений получится только благодаря совместным усилиям разных сторон. В противном случае нас ждет мир, в котором возводят искусственные стены и делят то, что должно быть общим достоянием. Такой мир обречен на бесконечную эскалацию конфликтов и усиление разрыва между социальными группами и между людьми и природой.